Энциклопедия жизни русского офицерства второй половины XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова) - Сергей Эдуардович Зверев

к тем, кто этой высокой и мудрой отрасли военного знания не учился или ее не постиг.

Но Академии Генерального штаба мы искренне благодарны за то, что она выучила нас правильно распределять свое время в работе, пользоваться этим временем, улавливая суть дела и отметая все менее важное, грамотно и логично укладывать свои мысли на чистом русском литературном языке, умению уложить в данное короткое время серьезный и разносторонний материал, критически правильно разбираться в военных операциях прошлых войн в разное время и в разных странах, грамотно в военном отношении оценивать обстановку в данной каждому тактической и стратегической задаче и принять наиболее близкое к истине решение, быстро выполнить всякую полевую съемочную и рекогносцировочную работу, руководить в военных занятиях другими и передавать им ясно и толково свои знания.

К этому надо добавить невольно приобретаемый в академии апломб и самоуверенность в своих познаниях как результат и методов преподавания профессорами и простого им подражания. В общем, лично я, невзирая на некоторые шероховатости, с чувством глубочайшей благодарности за все, что я получил от этой академии, вспоминаю всех моих руководителей, профессоров и М.И. Драгомирова.

Послесловие

Первая часть воспоминаний Л.К. Артамонова, как можно заметить, представляет собой настоящий гимн образованности, причем образованности истинной, не заключающейся, как порой сейчас бывает, в погоне за дипломами и коллекционировании научных степеней и званий. На страницах «Автобиографии» мы видим, каким огромным потенциалом обладало образование в императорской России, как серьезно к нему подходили обучающиеся и профессура, и какие поэтому возможности в жизни оно открывало. Это образование действительно формировало личность человека, а не просто снабжало его отвечающими текущей потребности жизни компетенциями, которые оттого мы и вынуждены бываем постоянно совершенствовать по мере изменения указанных потребностей. Такое образование по праву могло называться фундаментальным, ибо на нем равно можно было возводить здание профессиональной специализации и личностного самосовершенствования.

В то же время мы видим, какое значение в образовательном процессе имеет личность педагога. Об этом с полной определенностью писал будущий министр внутренних дел (1861–1868) Российской империи П.А. Валуев: «Что же касается до преподавателей, то едва ли возможно преувеличивать личное значение каждого из них в отношении к трудам и успехам учеников. Возбуждающее и созидающее влияние необыкновенных умственных величин неисчислимо, и не может быть заменяемо ни частными улучшениями в системе устройства школ, ни усовершенствованием систем преподавания. В ревностном изыскании даровитых и в решительном удалении бездарных преподавателей заключается вернейшее средство к достижению целей умственного воспитания»[165].

Что изменилось в программах и методиках Киевской военной гимназии с приходом директора П.Н. Юшенова и возглавляемого им сонма талантливых высокообразованных педагогов его «команды» – практически ничего; что изменилось в жизни воспитаников – решительно все. Как следствие – изменились люди, которые это образование получали, и изменились к лучшему. Неистребимая тяга к педагогическим новациями и занаучивание педагогики, характерные для нашего времени, обусловлены умалением внимания к величине личности учителя, которую мы безуспешно пытаемся компенсировать научными изысканиями, организационными и даже административными мерами. Но это путь в тупик, только кошмарящий жизнь педагога и выхолащивающий его деятельность обилием отчетной документации, о чем вопиют все работники системы образования снизу доверху.

Значение высокоразвитой личности педагога затмевало когда-то даже святая святых – содержание образования. «Поверьте, в руках дельного педагога и древние и новые языки, и все предметы общечеловеческого образования не останутся без пользы для развития умственных способностей, – писал Н.И. Пирогов в статье «Школа и жизнь». – Ищите убедиться в другом – и в самом главном – в личности людей, которым вы поверяете образование вашего сына. Посредством ли изучения древних языков и математики, или новых и естествоведения совершится общечеловеческое образование вашего сына – все равно, лишь бы сделало его человеком»[166]. В сущности, именно эта тема и развивалась в знаменитой работе «Вопросы жизни». Задаваясь вопросом, почему семейное и школьное воспитание не достигает своей цели, не препятствуют в должной мере искоренению личных и общественных недостатков, автор отмечал трагическое несоответствие основ воспитания «с направлением, которому следует общество»[167]. Направление это очень напоминает характерное для современного социума «резко выраженное материальное, почти торговое стремление» приблизить образование к потребностям сегодняшнего дня, а то и самого образовательного учреждения.

Пути преодоления указанного несоответствия Н.И. Пироговым виделись в следующем: «… приготовить нас воспитанием к внутренней борьбе, неминуемой и роковой, доставив нам все способы и энергию выдержать неравный бой»[168]. Выдающийся русский педагог закономерно приходил к тому, чтобы в стенах образовательного учреждения готовить молодое поколение к борьбе с жизнью. К борьбе сначала за себя, за то, чтобы сохранить свой внутренний мир в столкновении с реалиями жизни, а затем, познав в полной мере себя и свои возможности, к борьбе за разумное ее переустройство. Именно таким идеалом и руководствовался молодой Л.К. Артамонов в своем стремлении к образованию – расширив свои возможности обучением, быть способным к переустройству общества к лучшему.

Готовим ли мы, современные педагоги, юношество к такому подвигу? Думается, что нет. Но это значит, что мы не готовим к жизни людей, как о том прямо говорил Н.И. Пирогов: «Приготовить нас с юных лет к этой борьбе значит именно: «Сделать нас людьми»[169]. Это значит, что современное российское образование подошло к критической черте, когда педагоги не могут больше понимать подготовку к жизни как снабжение молодых людей набором компетенций, якобы, по мнению их начальства, востребованных этой жизнью.

Высшие интересы жизни требуют иного: о чем писал П.А. Валуев: «Полное и правильное развитие благородных чувств человеческой души составляет один из главных предметов образования»[170]. Находится ли «благородным чувствам» и «идеалам» место в современном педагогическом лексиконе? Ставит ли перед собой школа и вуз целью формирование идеалов у обучающихся? Увы, наше образование слишком ориентировано на потребу материального, в сфере идеального напирая, как правило, на воспитание патриотизма.

Однако лишенный глубокого личностного осознания патриотизм у нас нередко подменяется шапкозакидательным шовинизмом. Полезно прислушаться к мнению П.А. Валуева, который писал, отталкиваясь от натужного патриотизма николаевского времени: «Систематическое превозношение всего отечественного соединяется с не менее систематическим пренебрежением ко всему чужому… Велик народ бывает не тогда, как сам себе жалует грамоту на величие, но когда действительно соединяет и развивает в себе истинные стихии величия (выделено нами. – С.З.). Правдиво оценивать подвиги и достоинство других народов не значит нарушать свое собственное народное достоинство, а старательно изучать всегда и везде все, что может принести пользу отечеству – значит только любить родной край той любовью, которой он от