Энциклопедия жизни русского офицерства второй половины XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова) - Сергей Эдуардович Зверев

себе военный округ для будущей службы в Генеральном штабе, представиться императору и оформить свой отъезд с получением подъемных и прогонных денег к месту нового назначения.

Мне было очень грустно, что отец не дожил до моего приезда, и я не мог лично порадовать его моими успехами. На память об отце я взял его собственное Евангелие с собственноручными пометками и не расстаюсь в этой святой книгой и до сего дня.

В откровенной беседе с Мамой, братом и сестрой я высказал свое твердое намерение не оставаться на службе в столице, климат которой мне тяжел, да весь тон службы не нравится. Я решил взять вакансию на Кавказ, где я 9 лет тому назад начал службу офицером артиллерии. Родные вполне одобрили мое намерение.

Вернувшись в Петербург, я узнал, что произведен за академию в капитаны инженерных войск, а все мы, окончившие академии, должны на днях представиться императору Александру III. Нам, окончившим по 1-му разряду, предоставлено право выбирать любой военный округ для службы, но, по традиции, четыре лучших по списку могли остаться в Петербургском округе в штабе гвардии и этого военного округа. Я получил письменное предложение начальника штаба I- армейского корпуса, входившего в состав этого округа, принять должность старшего адъютанта штаба корпуса.

Служба в войсках гвардии считалась тогда особой привилегией, которой страстно добивались многие, но попасть в этот избранный даже для Генерального штаба аристократический круг было крайне трудно: надо было начинать в нем службу с низов, а право на вход давал только список по старшинству при выпуске из академии. Очень соблазнительно было предложение глубокочтимого мною ученого с мировой известностью А.А. Тилло, члена Географического] об[ществ]ва и корреспондента Академии наук, исполнявшего в то же время и обязанности начальника штаба корпуса. Он искренно и доброжелательно был ко мне расположен.

Но служба в Петербурге и его округе меня не удовлетворяла. Я мечтал о больших исследованиях малоизвестных окраин империи и соседних с нею еще неизученных стран. Кроме того, 2½ года жизни при сильном напряжении организма при академическом прохождении курса сильно расстроили мое здоровье – меня потянуло на окраину империи.

В Ср[едней] Азии было мало войск и очень ограниченный масштаб их воинского обучения. Кавказ мне казался наиболее подходящим для применения своих сил и познаний.

Лично явившись генералу Алексею Андреевичу Тилло, я совершенно искренно изложил ему мои мысли и мечты о будущих военно-географических исследованиях и возможности с пользой потрудиться не только на чисто военном, но и на географическом поприще и… от его предложения отказался. Он меня понял и горячо пожелал успеха.

Мое академическое начальство и даже штаб гвардии очень удивились, что я отказался от чести служить у них, так как профессорский персонал академий и все важные места в управлении Генерального и Главного штаба укомплектовывались, прежде всего, из офицеров Генерального штаба, служащих в столичном округе. Но я решения своего не изменил.

Скоро было получено уведомление из Главного штаба о дне представления нашего императору в Зимнем дворце. Мы, все окончившие, прибыли туда заблаговременно и расположились в Георгиевском зале по указанию дежурного церемониймейстера. При нашем представлении присутствовал генерал Драгомиров. До выхода императора к нам подходили разные высшие сановники, беседуя с г. Драгомировым, но не обращая на нас внимания. Появился и фельдмаршал великий князь Михаил Николаевич. Видя в линии стоявших среди нас артиллерийских офицеров, он подошел к нам, приветливо поздоровался с артиллеристами, а затем, узнав меня в лицо, громко сказал, подавая руку:

– А, вот и ты, беглец из артиллерии, здесь! Очень рад, что ты так успешно преодолел все трудности двух академий. Теперь тебе и книги в руки и, кто знает, может и маршальский жезл. А, как ты думаешь об этом? Вероятно, хочешь быть маршалом?

Я почтительно поклонился, отвечая, что желаю теперь принести только посильную службу Царю и Отечеству с более широким образованием.

В это время показался император Александр III в сопровождении военного министра генерал-адъютанта Ванновского, дежурства Свиты и великого князя Владимира Александровича. Фельдмаршал Михаил Николаевич поторопился навстречу императора, почтительно его приветствуя. Царь приблизился к нам, приветливо поздоровался с генералом Драгомировым, почтительно доложившим ему вкратце сведения о представляющихся. Высокий, плотный, в мундире стрелков Императорской фамилии царь, несколько повернувшись вбок, слушал доклад генерала Драгомирова, сильно пожимая руки и, видимо, стесняясь, что с нами говорить. Первым с правого фланга стоял 5™ саперного б[атальо]на шт[абс]-капитан Зайончковский, второй рядом – л[ейб]-гв[ардии] Преображенского полка поручик Воронин, третий – л[ейб]-гв[гвардии] Семеновского полка шт[абс]-капитан Поливанов, а четвертым – я; не помню хорошо порядка всех остальных. Задав несколько шаблонных вопросов Зайончковскому, Воронину, царь несколько дольше говорил с Поливановым, взглядывая вбок по временам и на меня. Когда он повернулся ко мне всей фигурой, то из-за его спины фельдмаршал Михаил Николаевич громко и добродушно сказал:

– А это беглец из артиллерии, успешно окончивший две академии и желающий теперь быть фельдмаршалом!

Государь, приветливо улыбаясь, спросил меня, где я служил раньше и куда выхожу на службу. Я кратко ответил:

– На Кавказ? – переспросил царь.

– Так точно, ваше и[мператор]ское величество, – ответил я.

– Ну, и отлично, – сказал государь, подавая руку, – желаю полного успеха! – и приветливо крепко пожал мою руку.

Вслед за ним подал мне руку и фельдмаршал Михаил Николаевич. Окончив обход, государь общим поклоном закончил свою аудиенцию.

Первый раз в жизни я говорил с императором Александром III. Впечатление он произвел на меня сильно и, безусловно, хорошее. Во всей его фигуре, могучей и величественной, но в то же время застенчивой, сразу познавался человек с твердым определенным характером, не любящий тратить лишних слов.

Я раньше слышал о том, что государь не любит произносить речей и стесняется с первый раз встречающимися ему людьми. Слухи эти вполне подтвердились. Его отец непременно сказал бы нам какое-либо наставительное слово, поучения и пожелания. Но мы слышали от Александра III только короткие вопросы, ответы на которые он выслушивал, повернувшись несколько вбок и лишь изредка взглядывая на представляющихся, а заканчивал с большинством только крепким рукопожатием. То же, что мне было сказано, я объясняю шутливым вмешательством фельдмаршала Михаила Николаевича.

По уходе императора со всей свитой, нас пригласили к завтраку, где мы оживленно провели около часу, а затем разошлись по домам. Ни военный министр, ни начальник Главного штаба нами не поинтересовались, и мы от них ничего не слышали и ничем знакомство наше с ними не проявилось. И так все официальные представления закончились. Предстояло отправиться к месту новой службы в город Тифлис в штаб Кавказского