Сто полей - Юлия Латaынина

– Даттам, – сказал Бредшо, – можно я останусь в посаде на недельку?

Вся краска сбежала с лица Даттама. Два его глаза, как два раскаленных золотых, смотрели в глаза Бредшо, и холеные, унизанные перстнями пальцы поднялись вверх, словно ища за спиной рукоять меча.

Потом Даттам встряхнул головой и вновь посмотрел в слюдяное окно, за которым Янни, весело постукивая каблучками, играла с собакой.

– Останься, – сказал Даттам.

Помолчал, сгреб Бредшо за вышитый ворот и тихо-тихо добавил:

– Время сейчас неспокойное. Смотри, Сайлас, не убережешь – убью.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

в которой контрабандист Клиса крадет говорящий клубочек, а Сайлас Бредшо попадается «парчовым курткам», и где выясняется, что экзарх Харсома хочет не просто выиграть в «сто полей», а изменить правила игры

Экзарх стоял на холме под стенами храма Фрасарки-победителя и, щурясь, смотрел, как идет конница по широкому мосту через реку. Храм Фрасарки стоял на левом берегу, а на правом начинались земли Варнарайна.

Епарх соседнего города, извещенный почтовыми голубями, вздумал было разобрать мост. Конный отряд аломов, опередивший на день остальные войска, подоспел как раз вовремя, чтобы разогнать работников и распотрошить самого епарха. Настоятель храма предусмотрительно отказался похоронить высокого чиновника: нехорошо истреблять созданное народным трудом.

Экзарх не знал, радоваться или огорчаться. Аломский командир, отстоявший мост, опередил других потому, что его лагерь был ближе к границе. Ближе к границе его лагерь оказался потому, что был близ звездного корабля.

Араван заявил:

– Он нарушил строжайший приказ оставаться на месте. Он подлежит наказанию, но наказать его невозможно: карая, нельзя оставить причину кары без разъяснения.

Этим вечером экзарх впервые принес положенные жертвы богам и написал положенные воззвания к народу.

Секретарь Бариша принес заготовки: «В соответствии с желанием Неба и волей Народа… Подобно древним государям… захватившие обманом дворец…»

Экзарх подумал. Он вычеркнул слова «как в древности, когда не было ни «твоего», ни «моего» и чиновники не угнетали народ» и вписал: «как в древности, когда каждый обладал своим, и чиновники не посягали на чужое имущество».

Экзарх огласил воззвание перед строем варваров, и они дружно закричали «ура».

Настоятель храма укоризненно сказал экзарху:

– Сын мой, вы пишете: «ради народного счастья» и начинаете войну. Убивают людей, разрушают города, жгут посевы. Разве бывает счастье от войны, прибыток – от насилия? Разве это подобает государю?

Секретарь Бариша развеселился, представив себе указ: «Ради народного несчастья…»

Экзарх вдруг засмеялся и сказал:

– Я не хочу быть государем, я хочу быть богом, как Иршахчан. Не всякий государь – бог. Государем становится тот, кто выиграет в «сто полей». А богом – тот, кто изменит правила игры.

Священник подумал о том, что рассказывают о монахах-шакуниках.

– Что ж, – с горечью проговорил он, – тогда вы первый из тех, кто стал богом до того, как стал государем.

Вечером экзарх созвал к себе в палатку командиров. К нему подвели алома, отряд которого захватил мост. Экзарх вынул из ножен и вручил ему свой собственный меч.

Огромный и неуклюжий, как медведь, варвар опустился на колено, прижавшись губами к стали, и экзарх потрепал его по рыжеватой шевелюре:

– Если бы все были так решительны и расторопны, мы бы были уже хозяевами столицы.

– Я не без причины покинул вверенный мне пост, – довольно улыбаясь снизу вверх, отвечал алом. – Разрешите поговорить с вами наедине?

Экзарх побледнел и жестом приказал всем удалиться.

Причина могла быть только одна: звездный корабль.

Варвар, не вставая с колен, ждал, покуда они остались вдвоем.

– Итак, ваша причина? – спросил экзарх.

– Три дня назад во дворце, – отвечал алом, – был убит смотритель свеч Ешата. Это был мой младший брат.

Экзарх поспешно отступил, изменившись в лице, но было поздно: алом, не вставая с колен, молча ткнул его мечом в живот с такою силой, что кончик меча пронзил позвонки и вышел из спины.

Ворвавшаяся стража изрубила алома на мелкие кусочки. Труп его лежал в палатке, а душа тихо выскользнула за порог и серым сурком побежала известить предков об исполненном родовом долге.

Экзарх был еще жив. По его приказу его вынесли из шатра и положили под темным ночным небом. Араван опустился рядом на колени и плакал, уткнувшись в теплый мех епанчи. «Меня бы так просто не зарубили», – думал он.

Экзарх улыбнулся посиневшими губами.

– Нынче, – начал он и захрипел. – Если я увижусь с вашим злым богом, я обязательно спрошу: почему у звезд – не мы, а они…

Командиры поняли, что экзарх бредит. Потом глаза Харсомы закатились, и язык вывалился изо рта.

* * *

На следующее утро араван отдал приказ: переправиться через реку, разбить лагерь на противоположной стороне, резать баранов и печь бараньи лепешки, как то повелевал варварский обычай охраны границ. В полдень он вышел из шатра полководца, и первым пустил баранью лепешку по воде. Аломы, ласы и вархи стали делать то же. Отныне земля Варнарайна была не земля империи.

Лепешки тонули быстро, и горцы прыгали, как дети: родовые предки откликнулись на зов беловолосого Баршарга и явились на охрану новых владений.

– Король Харсома умер, – сказал Баршарг, – и мы обязаны защитить права сына нашего сюзерена.

Варвары глотали его слова так же жадно, как духи реки глотали лепешки. Есть король – будут и вассалы. Будут вассалы – будут и ленные земли.

Уже и речи не шло о том, чтобы завладеть всей империей, оставалось – спасать свою шкуру и объявлять Варнарайн отдельным государством.

Араван Баршарг разослал письма влиятельным людям провинции. Ох, непросто дались ему эти письма! Харсома бдительно следил, чтобы среди ближайших его помощников никто не возвышался по влиянию над остальными, и сделал все, чтобы эти помощники ненавидели друг друга.

Наместник Рехетта ненавидел аравана Баршарга потому, что один был вожаком восстания, а другой его подавлял. Баршарг ненавидел Даттама за то, что тот убил его младшего брата, а Арфарру – за дурацкие убеждения да за целую коллекцию уличающих документов, которые Арфарра на него собрал.

Даттам и Арфарра неплохо уживались друг с другом, пока экзарх не послал их к варварам, и там оказалось, что интересы торговца Даттама прямо противоположны интересам королевского советника Арфарры. И вот теперь получалось так, что, чтобы выжить, эти четверо должны были примириться, и ни один из них не потерпел бы другого единоличным диктатором, потому что опасался бы, что другой решит, что повесить союзника – куда важней, чем бороться против империи.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});