Пробирная палата - К. Паркер

В данном случае это сработало, по крайней мере вначале. Планируя тактику боя, Темрай давно пришел к выводу, что единственный способ справиться со строем закованных в броню пикейщиков – это ударить по ним из луков, сосредоточив огонь на одном пункте, прорвать строй, а уже затем расширить брешь, бросив в нее тяжелую конницу, вооруженную мечами и боевыми топорами. Главное – посеять панику.

Когда до пикейщиков оставалась сотня ярдов, конные лучники вышли вперед и, сблизившись с врагом, выпустили град стрел по заранее намеченным целям. Строй раскололся в двух местах, по которым тут же ударила тяжелая конница, вклиниваясь как можно глубже в ряды неприятеля. При плотном построении копейщики мало что могут противопоставить коннице, им не хватает места, чтобы поднять оружие. Тем временем лучники, держась в отдалении, продолжали бить по флангам, усиливая давление.

В общем, все началось многообещающе: тяжелая конница прорвала строй, как стрела пробивает нагрудник. Но вот дальше начались проблемы. Имперские солдаты почти не сопротивлялись, но при этом и не несли больших потерь, потому что легкие сабли кочевников ничего не могли сделать против стальных доспехов. Острые лезвия тупились, отдача вызывала напряжение в руках атакующих, приложенная сила отражалась от закаленной стали и растекалась усталостью по запястьям и предплечьям.

В любом сражении кто-то не выдерживает первым: всегда случается нечто непредусмотренное, непредвиденное, что склоняет чашу весов, выводя битву из тупика. Пока тяжелая конница кочевников довольно неэффективно билась о наковальню, имперская кавалерия, находившаяся до этого в резерве – позднее Бардас Лордан признал, что это было ошибкой, – устремилась на выручку своим и наткнулась на конных лучников, не успевших отойти в сторону. В отчаянии лучники дали залп по неприятелю, целясь, как было приказано, не в людей, а в лошадей. Результат оказался неожиданным для обеих сторон. Первая шеренга имперской конницы была сметена в пыль, вторая не успела остановиться и разбилась о своих товарищей, словно телега о стену.

Изумленные таким поворотом событий лучники забросили за спины луки, вытащили сабли и устремились на врага, но столкнулись с той же проблемой: их сабли не брали сталь доспехов. Переходя в контратаку, они рассчитывали смести врага за счет инерции движения, но вместо этого застряли среди павших лошадей и людей. Их кольчуги и кожаные латы защищали от острых, но легких мечей, но не выдерживали тяжелых ударов. Тем временем подоспевший отряд имперской кавалерии совершил фланговый маневр и, отрезав кочевникам путь к отступлению, двинулся на них, ощетинившись пиками, как громадный еж.

Командир одного из резервных отрядов Йордекай, увидев, что происходит, повел своих воинов в наступление. По чистой невнимательности имперские части заметили его слишком поздно, когда времени отступить уже не осталось. Отряд Йордекая был одним из немногих в войске Темрая, чьим главным орудием считалось копье. Разумеется, копье без особого труда пробило толстую пластину неприятельского резерва. Чаша весов вновь склонилась в сторону кочевников; капитан имперского резерва опять запаниковал, решив, что попал в западню, и попытался пойти на прорыв, но его солдаты не могли оторваться от неприятеля, а потому, скорректировав направление прорыва, устремились на конных лучников и добились значительного успеха. Однако, вырвавшись из толчеи, они напоролись на другой отряд копейщиков, шедший следом за первым.

В этот момент арьергард, видя победу копейщиков, но не догадываясь о том, что происходит рядом, решил, что настала его очередь, и атаковал пикейщиков, которые, избавившись от лучников, сумели восстановить порядок в своих рядах. Когда арьергард кочевников обрушился на них, пикейщики встретили его по всем правилам боевого искусства.

Бардас Лордан, наблюдавший за ходом сражения с небольшого возвышения за лагерем, плохо видел, что происходит с пикейщиками, но имел полную возможность оценить маневры конницы. После некоторого раздумья он пришел к выводу, что единственная возможность победить – это бросить алебардщиков против пикейщиков и надеяться, что они успеют. Алебардщики сделали все, что от них зависело, но к тому времени, когда они добрались до пикейщиков, вражеская пехота уже развернулась по всему фронту наступления и готовилась совершить обход с фланга. Оставаться на месте в такой момент было уже бессмысленно. А потому капитан алебардщиков приказал ускорить ход и направил колонну в центр вражеской шеренги. Эффект превзошел все ожидания: они разорвали цепь и полностью сокрушили одно крыло. Теперь у них появилась возможность взять неприятеля в полукольцо, но, увлеченные этим маневром, они не заметили, как два эскадрона тяжелой конницы, не сумевшие пробить плотный строй пикейщиков, отступили с поля боя и оказались временно не у дел.

Их было не так много, чтобы учинить разгром, но нанести серьезный урон они все же сумели. Дело в том, что у алебардщиков отыскалось слабое место: крепление наплечников. Достаточно было одного удачного удара саблей, чтобы кожаные ремни рвались подобно сгнившим ниткам, и стальные пластины сползали с плеч, мешая поднимать руки, затрудняя вообще все движения и открывая шею. Убитых оказалось не столь уж много, но раненых предостаточно, причем у большинства пострадали ключицы и плечи. Там, где солдатам удавалось выставить оружие, преимущество переходило к ним: конники сами натыкались на наконечники алебард, легко пробивающие кольчуги. И все же в целом преимущество, выраженное соотношением потерь, было на стороне кочевников.

Сражение уже вступило в ту стадию, когда его никто не контролирует: обе стороны бились не на жизнь, а на смерть, и никакие попытки изъять отдельную часть и перебросить ее на другой участок или включить в некий задуманный командованием маневр успеха не имели. В такой ситуации оставалось только два варианта: сражаться до конца, до полного уничтожения одной из армий или развести войска и попытаться отступить, сохраняя хотя бы минимально необходимый порядок.

Некоторое время казалось, что и те, и другие не склонны продолжать биться до последнего. Тяжелая конница кочевников, вклинившаяся в строй пикейщиков, потеряла мобильность и постепенно спрессовалась, превращаясь в беспомощный живой комок: зажатые в гуще боя копейщики утратили преимущество, которое дал им первоначальный натиск, и теперь размахивали мечами, тупя их о погнутую, но не поддающуюся сталь противника. Немало алебардщиков полегло от ран, что позволило их товарищам ловчее орудовать грозным оружием. Если бы все и дальше шло таким же путем, рано или поздно имперская армия взяла бы верх.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});