За тихой и темной рекой - Станислав Рем

Кирилла Игнатьевич снял жилетку и, оставшись в одной сорочке, приблизился к Белому:

— Последняя партия. Ваше слово.

Белый кивнул на деньги:

— Двадцать тысяч и «петушок».

— Что? — не понял купец. — То есть, вы хотите…

В зале зашумели. В бильярд можно было играть либо на деньги, либо на интерес, то есть на «кукареканье» из-под стола, которое в народе называлось «на петушка». Но чтобы всё сразу… И деньги потерять, и честь… Такого не бывало. Мичурин молчал и только тяжело втягивал в себя густой, жаркий воздух. Белый, не отрываясь, смотрел купцу прямо в глаза, словно говорил: «Отказывайтесь. Честь, конечно, потеряете, зато деньги сохраните».

Кирилла Игнатьевич вытер с лица пот и проговорил:

— Пусть будет по-вашему. И деньги, и «петушок». Разыгрываем?

— Естественно.

— Позвольте «примазаться», — Николай Афанасьевич Роганов хлопнул портмоне о ладонь и встал рядом с Белым.

— Извольте, — и без того неширокие глаза Мичурина теперь вовсе превратились в щёлочки. — Может, ещё кто желает?

Выявились трое. Но они приняли сторону купца.

Пятнадцать шаров сложили в виде пирамидки с основанием к короткому борту с помощью треугольника. Белый кашлянул и жестом предложил Мичурину бить первым. Кирилла Игнатьевич сделал шаг в сторону и оказался поблизости от полицмейстера.

В этот момент, перед самым ударом, к Киселёву быстро пробрался Анисим Ильич и неожиданно громко произнёс:

— Ваше превосходительство, необходимо ваше распоряжение, чтобы мне завтра, с утра выделили с дюжину околоточных и солдат. Для поимки штабс-капитана Индурова, — Кнутов говорил быстро, так что удивлённый Киселёв не мог даже слово вставить в плотную речь подчинённого. — Мы уже точно знаем, где он скрывается. Завтра с рассветом блокируем все подходы к докам и казармам. Ну а после начнём прочёсывание. Думаю, за три часа справимся.

— Однако… — начал было отвечать полицмейстер, но в этот момент Кирилла Игнатьевич ударил по шару.

Раздался шорох неодобрения. «Биток» крутанулся юлой на месте, слегка поменял траекторию, но заднего борта так и не коснулся. Последнюю партию должен был начинать титулярный советник.

— Господин следователь, — Киселёв отвёл подчинённого в сторону. — Что вы тут мололи? Что за ерунду несли? Вы какие сутки не можете найти Индурова, а тут… И какого чёрта вы здесь вообще делаете? Мне помнится, вы терпеть не можете бильярд.

— Простите, ваше превосходительство, — шёпотом, торопливо заговорил Кнутов. — Но я смогу ответить чуть позже. Очень прошу, досмотрим игру! Поверьте, она того стоит. И если Олег Владимирович вас о чём-то спросят, умоляю, говорите, что так, да или что-то в этом роде. Поверьте, это в ваших интересах!

— Что за… — чуть не вспылил Киселёв, но Кнутов уже смотрел в другую сторону и не на стол, а на советника.

Партия приближалась к концу. Белый отогнал «свояка» к короткому борту, дал возможность отыграться противнику. Кирилла Игнатьевич оценил обстановку. На столе остались только крупные шары. «Двойка» была последней из маленьких. Мичурин взял мелок, помазал им кий и наклонился над столом.

Белый неожиданно кашлянул:

— Я бы не советовал бить «двойку».

— Отчего ж? — Кирилла Игнатьевич в удивлении приподнял густые брови на соперника.

— Есть угроза проигрыша, — пояснил Олег Владимирович.

Купец усмехнулся и снова склонился над столом.

Владимир Сергеевич не успел заметить, как удалился Кнутов, зато появление телеграфного служащего он увидел первым. Сухая, тонкая фигура почтового чиновника весьма стремительно пробилась к Белому и протянула телеграфную ленту:

— Вот, вам ответ из Хабаровска. Там просят сообщить, когда вы приедете к ним и могут ли они самостоятельно заняться подводами? Простите, что потревожил, но там стоит знак срочности, а посему я обязан ответить департаменту полиции края незамедлительно!

Белый выхватил ленту из рук почтового служащего, пробежал по ней взглядом:

— Дайте депешу, пусть подождут моего возвращения!

— Слушаюсь, — телеграфный мелко кивнул и скрылся.

Советник обернулся к сопернику:

— Кирилла Игнатьевич…

Взгляд Киселева остановился на Мичурине. Шея купца неестественно побагровела словно переспелая слива. Рука, лежащая на столе, задрожала. Дыхание стало тяжёлым, прерывистым. И пот. Обильный пот оросил лицо и шею первого купца губернии. «С чего бы это?» — успел лишь удивиться полицмейстер, как Мичурин с силой ударил по шару с цифрой «два» на боку. Шар, получив сильный толчок, сорвался с места, набрал скорость и… перескочил через борт стола, со стуком упав на деревянный пол, откатившись к ногам зрителей. Всё. Партия была сыграна.

Кирилла Игнатьевич с силой швырнул кий на стол, схватил френч, вынул из кармана деньги, не считая бросил их на стол и собрался уже покинуть помещение, как на его пути выросла фигура соперника по игре. Мичурин с недоумением посмотрел на молодого человека.

— «Петушок», — тихо напомнил Белый.

Купец с ненавистью прищурился. Первым желанием было свернуть кукиш и сунуть его под нос сопляку: на, мол, выкуси! Но кругом стояли солидные люди. И он сам себя считал таковым. А подобная выходка била по репутации.

— Я думаю, то была шутка, молодой человек, — нашёл в себе силы спокойно произнести Кирилла Игнатьевич. — Деньги с лихвой — на столе.

Он попытался сделать шаг в сторону, но Белый стоял перед ним:

— «Петушок».

Мичурин приблизился к противнику:

— Ты что, сучонок, — одними губами, чтобы никто, кроме противника, не услышал, прошептал купец, — хочешь меня унизить? По полу растереть? Смотри, не надорвись.

— А это, — так же тихо прошептал Белый, — когда ты прокукарекаешь. Лезь под стол, пока силой не засунули.

Они стояли друг против друга минуты две. Все ждали. Ни единая душа не покинула помещение. А как же? Под стол на всеобщее посмешище будут засовывать самого Кириллу Игнатьевича. И купец не выдержал. Со слезами на глазах он рухнул на колени и пополз под стол. Далее Владимир Сергеевич смотреть не стал. Он схватил сопротивляющегося Кнутова за рукав и потащил вон из бильярдной.

Андрей Николаевич Власьев сидел у губернатора в гостиной и, приняв чарку во здравие государя, закусывал, чем бог послал. Ел полковник быстро и заразительно. Так что Алексею Дмитриевичу, недавно отужинавшему, вдруг вновь захотелось и балыка, и рыбки жареной, и грибочков.

— Ну-с, как моя хозяюшка расстаралась?

— Замечательно! — с набитым ртом произнёс полковник. — Я, конечно, прошу прощения, но сами поймите: сутки без горячей пищи! Это с моим-то желудком! Так что — признателен. Очень даже.