Шпион в Хогвартсе: отрочество - Яна Мазай-Красовская

ручки профессора чар. А что мелочиться-то, даром, что ли, он тут на всех работает? Коллега, надо отдать должное, принял посылочку без звука, зарылся в свитки и временно пропал для общества.

— Ты просто устал, Гораций. Мы понимаем, — оторвалась от нарезания корней мадам Стебль. — Приедут дети, отдохнешь…

— С детьми? — удивился Слизнорт. - Как вы это себе представляете?

— Будет кому бубонтюберов выжимать…

— И директор, может быть, переключится… — вынырнул Флитвик.

— Как вы можете прикрываться детьми? - возмутилась МакГонагалл.

— Ты дави, Минерва, дави… Не ты декан опального факультета. А то давай поменяемся?..

Полураздавленный дремоносный боб опасно свистнул возле носа Слизнорта, но он вовремя успел отбить его черенком черпака.

— Ведьма!

— Кто-то сомневался? — серо-зеленые глаза декана Гриффиндора хищно блеснули.

— А кто тебя от зелий нашего Великого Светлого в порядок приводил? — укорил ее Гораций. — Между прочим, особый состав… Никакой благодарности!

— Она в том, что я все еще здесь. И ежедневно давлю эту пакость, как двоечница на отработке. Кстати, и не только эту. Как будто я заслужила вот это все, как какие-то проштрафившиеся первокурсники!

— Так вот что тебя раздражает…

— А что, не заслужила? Ты как себя вела с детьми, которыми мы, по твоим словам, не должны прикрываться?

— Я была под зельями…

— Кто тебя заставлял их пить?!

— А ну хватит! Профессора, тоже мне, — Помона Стебль в разгневанном виде была весьма убедительна. И дело было даже не в пятнадцатидюймовом ноже, с которого капала подозрительно красноватая жидкость…

Она тщательно протерла орудие труда, поглядывая на едва не разошедшихся, но после ее выступления сразу притихших коллег, и вынесла свой вердикт:

— Марш к мадам Помфри сдавать анализы. Кажется, наш Величайший модифицировал свой состав. Или что-то новенькое сделал.

— Вы думаете? — вынырнул из свитков и мешалок Флитвик.

— Посмотри! — она махнула рукой на Слизнорта и МакГонагалл. — По поведению едва тянут на первый курс, максимум второй, плюс налицо явное желание сцепиться.

— А мы?

— Мы с тобой пока в порядке, но для профилактики, думаю, сходить тоже стоит. Нет, ну ты видел? Минерва, ты и правда как первокурсница... Гораций, ты немногим лучше, нечем гордиться. А ну, идем, идем! Что значит, не доварил? В стазис!

* * *

В первый день занятий все деканы после того, как завершили выдачу «воспитательной установки» в гостиных вверенных им факультетов, отправились в архив по просьбе мадам Пинс, то есть уже Принц. К счастью, она уже постепенно начала приходить в себя, что выразилось в том, что наконец отвлеклась от книг и передала им полученную еще во время каникул информацию о первой палочке Альбуса Дамблдора. Профессора прониклись и выстроились в очередь на чтение записок Олливандеров, если, конечно, милорд Певерелл будет не против. «И, Ирма… то есть леди Принц… вас уже можно поздравить или еще нельзя? Ах, можно, но, в принципе, не стоит?.. Ну да, ну да, трудно спорить. Отчаянная вы женщина. Дату свадьбы уже назначили? Как? Почему мы помолодели? Вы действительно считаете, что мы так себя ведем?»

Ирма чуть за голову не схватилась и дала себе зарок: в кабинет директора — ни ногой.

После окончания «заседания» деканы снова отправились в Больничное крыло… Дедушка — белая борода оказался неистощим на выдумку и, увы, весьма талантлив. Антидот вычисляли совместно, и, кажется, не совсем получилось…

Потому что уже на следующий день Минерва, все еще сердитая на Слизнорта и потому отлично справляющаяся со своей ролью, оказалась в кабинете директора… одна! Тот после очередного «воспитательного» разговора не проследил, вышла ли она, торопясь на какой-то экстренный вызов. А в ее крови все еще курсировало что-то неучтенное, так что она вопреки себе самой решила не уходить, а оглядеться.

Результатом стала весьма занимательная беседа с портретом Армандо Диппета насчет того, где Альбус держит запасные палочки, в ходе которой Минерве удалось уточнить, на что похожа его первая палочка, и даже получить намек на то, где лежит часть интересных записей и документов, касающихся ее и ее коллег. Как бы ни была она хорошо воспитана, как бы ни старалась быть законопослушной, оставить все, как есть, не могла и изъяла из шкафа (пароль подсказал тот же Диппет) свои самые личные воспоминания. Кстати, она никак не могла вспомнить, когда вообще она могла их вот так запросто отдать!

Минерва вышла оттуда в таком негодовании, что даже не пошла к себе — обошла всех коллег и рассказала им все! Ну, кроме своего, личного, конечно - того, что было в воспоминаниях. Так что теперь кабинет директора мог ждать небольшого нашествия, скажем так, экскурсантов. Весьма сердитых экскурсантов и слегка клептоманов… Кажется, Эшу сам себя перехитрил…

* * *

Из-за всех этих событий приглашение от «дружественной организации» собраться вместе ожидало картельеров только в конце недели. Им было чем заняться — думали, как возвращать на место Шляпу. Операция благодаря дружественным Северусу эльфам прошла легко и удачно. Картельеры расслабились, но начали соображали, куда можно пристроить подделку. Деканы же едва дождались окончания занятий и, сгрузив дела на старост, направились в сторону запасников библиотеки, стараясь двигаться как можно спокойнее. Но они собрались первыми.

Детки недолго заставили себя ждать. Сначала явились, конечно, когтевранцы — по причине того, что их башня была ближе всех к библиотеке. За ними прибежал Регулус Блэк, выскочил обратно в коридор, вернулся снова и сел, едва не подпрыгивая. Кажется, Гриффиндор готовит какой-то сюрприз за авторством его старшего братца… Ну вот. Ввалилась парочка Поттер-Блэк, причем последний, увидев библиотекаря, немного спал с лица, но не прошло и десятка секунд, как улыбнулся во всю ширь и достал из кармана мантии что-то… точнее, кого-то. Эванс с Трелони дружно пискнули, зверек посмотрел на них укоризненно (те пискнули еще громче) и одним прыжком переметнулся на стол.

По древней дубовой поверхности гордо прошествовало совершенно очаровательное существо длиной в пару ладоней, с короткой, чуть заостренной мордочкой, на которой весело посверкивали большие глаза. На мягкой шелковистой серой шерсти было три темных отметины: одна шла от носа к спине и хвосту, две другие придавали особую выразительность умилительной мордочке зверька.

— Петтигрю-экспресс вызывали? - вполне человеческим и до боли знакомым голосом произнес зверек.

Первой отмерла мадам… леди… Ирма.

— Оно еще и говорит?!

— А разве нельзя? — озадачившись, сел на мягкую попу зверек.

Удивленный сахарный поссум —