Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро - де Гонгора Луис

Был садовником Белардо…

Перевод М. Донского

Был садовником Белардо И, в садах валенсианских Разводя цветы и травы, Прилежаньем отличался. Тот, кто хочет, чтоб весною Расцвели его надежды, В феврале посеять должен: Май воздаст цветеньем вешним. Маргаритки и ромашки Для девиц сажал Белардо: Любит ли, не любит милый,— Лишь цветы откроют правду. А для дам в летах сажал он Мальву пышную, чей стебель Вновь цветок готовит алый Вянущим цветкам на смену. Для вдовиц — лиловый ирис Разводил он и вербену: Ведь под траурным покровом Зелень их свежа, нетленна. Для невест и новобрачных Он высаживал мелиссу: Манят пчелок в новый улей Этою травой душистой. Был и сельдерей для чахлых, И миндаль был для кормящих, Вместе с мятой для холодных И горчицей для горячих. И красавка — для пригожих, И полынь — для некрасивых, И репейник — для жеманниц, И для старых дев — крапива. Чтобы птиц пугать, развесил На смоковнице Белардо Одеяние, в котором Сам он щеголял когда-то: Шляпа с перьями и брыжи, Накрахмаленные туго, Стали головой и шеей Лучшему из птичьих пугал, Был на нем камзол атласный, Перевязь тисненой кожи И, для полноты картины, Щегольские панталоны. Вышел утром, как обычно, Поливать цветы садовник, Дело рук своих увидел, Усмехнулся и промолвил: РОМАНСИЛЬО О, пышная ветошь Ушедших времен, Живые останки Скончавшихся грез! Когда-то придумать Вам было дано Финал для трагедий, Написанных мной. Плюмаж мой солдатский, Галун и шитье! Все было да сплыло, Быльем поросло. Однажды на пасху В родной городок Явился я в новом Наряде своем. С балкона красотка Мне бросила взор,— Ах, белые плечи, Ах, черная бровь! Попался молодчик На этот крючок,— Пришлось Гименею Уплачивать долг. Стал ведом супруге Мой давний грешок. Жечь Трою, — не это ль Призвание жен? Бумаги и перья Свалила в костер,— Плоды вдохновенья Вмиг стали золой.

Восходит звезда Венера…

Перевод Н. Горской

Восходит звезда Венера, Плывет над вершиной горной, И недруг дневного света Свой плащ расправляет черный. Из стен Сидонии рыцарь, Взглянув на вечернее небо, Выходит в долину Хереса И скачет, исполненный гнева, Туда, где в Испанское море Текут Гвадалете воды И деву Марию Морскую Прославили мореходы. Он знатного рода, но беден, И дама его отвергла, И счастье его затмилось, И радость его померкла. Сегодня выходит Саида За старого мавра замуж, Но он богатый вельможа, Алькальд Севильского замка. Гасуль, вздыхая и плача, Несется дорогой длинной, И слабым печальным эхом Ему отвечает долина. «Ты моря коварней, Саида, Что властвует над моряками, А сердце твое, Саида, Как твердый, холодный камень. Жестокая, как ты можешь Позволить, чтоб в день урожая Обещанных мне сокровищ Коснулась рука чужая?! Предчувствую — дуб столетний Погубит росток весенний, И веткам твоим зеленым Не знать никогда цветенья. Три года меня любила, Клялась — не разлюбишь вечно. Зачем же к Альбенсаиду Уходишь при первой встрече? Бедняк твой богат безмерно, Богач твой беден, как нищий. Не хочешь богатства сердца, Лишь блага земные ищешь. С жестокой буду жестоким, Тебя проклинаю отныне: Пускай тебя ревность иссушит, Как жажда сушит в пустыне. Супруг будет мерзок в постели, И хлеб покажется горьким, Глаза от слез покраснеют, Лю6овь обернется горем. Его на турнир не проводишь, Как это пристало даме, И в праздники будешь дома Сидеть за семью замками. Ты вышьешь ему эмблему, Он в бой не поедет с нею, Твои цвета он отвергнет, Чтоб сделать тебе больнее. Его перед дальним походом Обнимут чужие руки, Он меч боевой украсит Эмблемой своей подруги. И, может быть, много позже, Когда он падет в сраженье, Аллах прояснит твой разум, Откроет всю глубь униженья. Но ты не молись напрасно, Не плачь над тяжелой судьбою, Запомни — в тот день свершится Проклятье мое над тобою!» И вот наступила полночь, Гасуль доскакал до цели, Весь замок сверкал огнями, И лютни в замке звенели. Толпою сбежались мавры, Что зорко несли охрану, Взметнулось факелов пламя Средь ночи огнем багряным. Под натиском дрогнули стражи, И всадник ворвался мрачный, Ударил мечом наотмашь, И мертвым пал новобрачный. Он рубит направо, налево В слепом опьянении ратном И вот, расчистив дорогу, В Сидонию мчится обратно.