Сумма теологии. Том IX - Фома Аквинский

Возражение 2. Далее, Григорий говорит, что «деятельная жизнь, будучи озабочена делами, видит меньше», по каковой причине она представлена слабой глазами Лией. Но рассудительность для вынесения правильного суждения о том, что надлежит исполнить, нуждается в остром зрении. Следовательно, похоже, что рассудительность не относится к деятельной жизни.

Возражение 3. Далее, рассудительность занимает промежуточное положение между нравственными и умственными добродетелями. Но нравственные добродетели, как мы уже показали (1), относятся к деятельной жизни, а умственные добродетели – к созерцательной. Следовательно, похоже, что рассудительность относится не к деятельной или созерцательной жизни, а к той, которая, по словам Августина, образована из обоих этих родов[772].

Этому противоречит сказанное философом о том, что рассудительность относится к деятельному счастью, которому принадлежат нравственные добродетели[773].

Отвечаю: как уже было сказано (1; ΙΙ-Ι, 18, 6), когда нечто определяется к чему-либо как к своей цели, оно получает свой вид от объекта, на который оно направлено, и в первую очередь это касается нравственных поступков; так, например, согласно философу, «тот, кто ворует ради прелюбодеяния, в строгом смысле слова скорее блудник, нежели вор»[774]. Затем, очевидно, что знание рассудительности, каковая суть «правильное суждение и предполагает поступки»[775], определено как к своей цели к делам нравственных добродетелей, и потому, как говорит философ в той же книге, началами рассудительности являются цели нравственных добродетелей[776]. Таким образом, подобно тому, как, согласно ранее сказанному (1), нравственные добродетели в том, кто определяет их к покою созерцания, относятся к созерцательной жизни, точно так же и знание рассудительности, которое само по себе определено к делам нравственных добродетелей, непосредственно – если понимать рассудительность в прямом смысле слова, в каком определяет её философ,– относится к деятельной жизни.

Если же понимать его расширительно, а именно как содержащее все виды человеческого знания, то в таком случае рассудительность отчасти относится и к созерцательной жизни. Именно это имеет в виду Туллий, когда говорит, что «самым рассудительным и мудрым мы назовём того, кто способен с наибольшею ясностью и быстротой схватить истину и развить свои умозаключения».

Ответ на возражение 1. Как уже было сказано (II-I, 18, 6), нравственные дела получают свой вид от своей цели. Но целью относящегося к созерцательной жизни знания является непосредственное познание истины, тогда как целью знания рассудительности является акт желающей способности, и потому она относится к деятельной жизни.

Ответ на возражение 2. Из-за озабоченности внешним человек меньше видит интеллигибельное, которое отделено от относящихся к делам деятельной жизни чувственных объектов. Однако, о том, что связано с рассудительностью, а именно, что надлежит исполнить, внешние заботы деятельной жизни позволяют человеку судить яснее благодаря и опыту, и внимательности ума, поскольку, как говорит Саллюстий, «когда ум внимателен, тогда от него есть польза».

Ответ на возражение 3. Рассудительность считается занимающей промежуточное положение между умственными и нравственными добродетелями потому, что она пребывает в том же субъекте, что и умственные добродетели, и при этом обладает абсолютно той же материей, что и нравственные добродетели. Что же касается этого третьего вида жизни, то она посредствует деятельной и созерцательной жизни в отношении того, чем она занята, поскольку она подчас занята созерцанием истины, а подчас – вечными вещами.

Раздел 3. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ОБУЧЕНИЕ ДЕЛОМ СОЗЕРЦАТЕЛЬНОЙ ИЛИ ДЕЯТЕЛЬНОЙ ЖИЗНИ?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что обучение является делом не деятельной, а созерцательной жизни. Так, Григорий говорит, что «совершен тот, кто может, видя небесные блага хотя бы сквозь тусклое стекло, свидетельствовать о них братии, воспламеняя умы любовью к их прикровенной красе». Но это свойственно обучению. Следовательно, обучение является делом созерцательной жизни.

Возражение 2. Далее, акт и навык, похоже, сводимы к общему виду жизни. Но обучение является актом мудрости, поскольку, по словам философа, «способность научить есть признак знатока»[777]. Следовательно, раз мудрость, или знание, принадлежит созерцательной жизни, то дело представляется так, что обучение тоже принадлежит созерцательной жизни.

Возражение 3. Далее, моление, равно как и созерцание, является актом созерцательной жизни. Но молитва, даже когда молящийся молится о другом, принадлежит созерцательной жизни. Следовательно, похоже, что ознакомление другого путём обучения с постигнутой истиной тоже принадлежит созерцательной жизни.

Этому противоречат слова Григория о том, что «деятельная жизнь подаёт хлеб алчущему, обучает несведущего слову мудрости».

Отвечаю: у акта обучения есть два объекта. В самом деле, обучение сообщается посредством речи, а речь – это слышимый знак внутреннего представления. Поэтому одним объектом обучения является материя, или предмет, внутреннего представления, и в отношении этого объекта обучение принадлежит иногда деятельной жизни, а иногда – созерцательной. Оно принадлежит деятельной жизни тогда, когда человек внутренне постигает истину, чтобы руководствоваться ею в своих внешних действиях, а созерцательной жизни оно принадлежит тогда, когда человек постигает интеллигибельную истину, наслаждаясь её рассмотрением и любовью к ней. Поэтому Августин говорит: «Да изберут себе благую часть», а именно созерцательную жизнь, «да будут поглощены словом, насладятся длительным обучением, озаботятся благотворным знанием», из каковых слов со всей очевидностью следует, что обучение принадлежит созерцательной жизни.

Другой объект обучения находится со стороны услышанной речи, то есть объектом обучения является слушатель. В отношении этого объекта всякое учение принадлежит деятельной жизни, к которой относятся внешние действия.

Ответ на возражение 1. Цитируемый автор со всей очевидностью говорит об учении с точки зрения его материи, а именно постольку, поскольку оно связано с рассмотрением истины и любовью к ней.

Ответ на возражение 2. У навыка и акта общий объект. Отсюда понятно, что в этом аргументе речь идёт о материи внутреннего представления. В самом деле, способность научить принадлежит мудрому и знающему в той мере, в какой он способен словесно передать своё внутреннее представление так, чтобы это привело другого человека к постижению истины.

Ответ на возражение 3. Тот, кто молится о другом, совершает нечто не в отношении того, о ком он молится, а в отношении Бога, то есть интеллигибельной Истины, тогда как тот, кто учит другого, совершает нечто в отношении обучаемого посредством внешнего действия. Следовательно, приведённая аналогия неудачна.

Раздел 4. СОХРАНИТСЯ ЛИ ДЕЯТЕЛЬНАЯ ЖИЗНЬ ПО ОКОНЧАНИИ НЫНЕШНЕЙ ЖИЗНИ?

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что по окончании нынешней жизни деятельная жизнь сохранится. В самом деле, мы уже показали (1), что акты нравственных добродетелей принадлежат деятельной жизни. Но, как говорит Августин, по окончании нынешней жизни нравственные добродетели сохранятся[778]. Следовательно, по окончании нынешней жизни сохранится и деятельная жизнь.

Возражение 2. Далее, как уже было сказано (3), к деятельной жизни относится обучение других. Но в той будущей жизни, в которой «мы будем подобны ангелам», обучение сохранится постольку, поскольку оно свойственно ангелам, которые, согласно Дионисию, не только «очищают, просвещают и совершенствуют», но также и «научают» других[779]. Следовательно, похоже, что по окончании нынешней жизни деятельная жизнь сохранится.

Возражение 3. Далее, чем продолжительней вещь сама по себе, тем скорее она сохранится по окончании нынешней жизни. Но деятельная жизнь сама по себе представляется продолжительной; так, Григорий говорит, что «мы можем неотступно пребывать в деятельной жизни, но никак не можем удерживать внимательность ума в жизни созерцательной». Следовательно, деятельная жизнь способна сохраняться по окончании нынешней жизни в большей степени, чем жизнь созерцательная.