Властители Рима - Владимир Викторович Дмитренко

роль Агриппы, так как сам перед этим пишет, что посланные сенатом народные трибуны Вераний и Брокх сначала больше грозили, а потом, увидев, «какая масса воинов окружает Клавдия и что в этом случае сами консулы не смогут ничего поделать», пав на колени, «просили его, если он уже непременно добивается власти, принять таковую от сената: ведь он будет править куда спокойнее и справедливее, если добром получит эту власть от сената, чем если добьется ее путем насилия».

Акведук Клавдия в Риме. 38–52 гг.

Скорее всего, что Клавдий и так не собирался отказываться от власти, но преувеличивает ли Иосиф Флавий роль Агриппы или нет, а визит Агриппы, ободрившего Клавдия и посоветовавшего ни в коем случае не упускать власть, был воспринят Клавдием одобрительно — Клавдий решил воспользоваться его услугами. Агриппа затем прибыл на заседание сената, но изобразил дело так, что прибыл к сенаторам не от Клавдия, а с пира, и даже поинтересовался, где находится и чем занимается Клавдий. Когда сенаторы заявили, что хотят восстановить республику и имеют для этого достаточно оружия, Агриппа пожелал им удачи, но остерег тем, что на стороне Клавдия будут сражаться опытные легионеры, а сенат сможет выставить лишь слабо обученное ополчение. Заявив это, он предложил сенату отправить его к Клавдию как посланника сената с предложением добровольно отказаться от власти. С ним согласились, и он вместе с несколькими сенаторами был послан в лагерь Клавдия.

Прибыв к Клавдию и сумев остаться с ним наедине, Агриппа посоветовал тому отвечать потверже и «опираться при этом на могущество своей будущей власти». Клавдий ответил сенату, что много выстрадал при прежних правителях, «теперь же настали более благоприятные времена. Сенаторы испытают его, Клавдия, мягкость, так как он лишь по имени будет правителем, на деле же готов с ними делиться властью». После этого Клавдий принял присягу у воинов и пообещал каждому из них по пятнадцать тысяч сестерциев, практически заплатив им за свое звание. (Заметим, что столь огромная сумма, выплаченная Клавдием солдатам за свою поддержку, еще убедительнее многих других аргументов, приведенных ранее, опровергает утверждения о «бедности» Клавдия или уж во всяком случае заставляет усомниться в том, что Калигула полностью разорил римскую казну.)

Получив такой ответ и поняв, что дело может закончиться войной, часть сенаторов поспешила от греха подальше удалиться из города или предпочла разойтись по домам. Но оставшиеся продолжали совещаться, причем собравшиеся к сенату войска и народ потребовали не ослаблять власть, а провозгласить императором кого-то одного. Проще всего было провозгласить императором Клавдия, но среди сенаторов нашлось и несколько других претендентов. Среди них о желании стать императором заявил Марк Виниций, муж Юлии Ливиллы, сестры Калигулы. Если бы сенат поддержал Марка Виниция, то между ним и Клавдием неизбежно началась бы война. Но тем временем агенты Клавдия сумели привлечь на свою сторону ночную стражу. Вслед за ночной стражей к лагерю преторианской гвардии, где обосновался Клавдий, прибыли гребцы и гладиаторы, которых в городе было довольно много. Отовсюду к Клавдию стекались войска, силы же сената таяли.

Видя настроение войск, сенат признал Клавдия императором, после чего тот принял официальное имя Тиберий Клавдий Цезарь Август Германик.

Агриппу, сумевшего удержать его противников от решительных действий, Клавдий отблагодарил, добавив к его владениям ряд новых земель. Те же, кто имел неосторожность выступать против Клавдия, со временем ощутили его жесткую хватку.

Прибыв во дворец, Клавдий приказал казнить главу заговора Кассия Херея, Юлия Лупа, убившего Цезонию, жену Калигулы, и еще нескольких заговорщиков, причастных к убийству, показав, что даже убийц «плохого» императора ждет неминуемая гибель, но тут же отменил все дикие указы Калигулы и снискал себе этим всеобщее признание. Надо отметить, что казнь убийц Калигулы не носила характера мести, а была сугубо профилактическим мероприятием, призванным обезопасить на будущее самого Клавдия, личных же мотивов для наказания заговорщиков Клавдий не имел. Так, одного вольноотпущенника — Каллиста, причастного к свержению Калигулы и сошедшегося с Клавдием еще до покушения на Калигулу, Клавдий не только не покарал, но и назначил на пост начальника одной из своих важнейших канцелярий. Процветавший при Калигуле Каллист будет процветать и все время правления Клавдия. Достаточно сказать, что Плиний Старший, описывая свойства и способы применения различных камней, сообщает, что сенатор Корнелий Бальб (родственник императора Октавиана Августа), построивший для римлян на свои деньги театр, «как редкостное чудо» поставил там четыре небольших колонны из оникса, и в той же главе далее продолжает: «…мы видели 30 колонн побольше в столовой, которую выстроил для себя Каллист, один из вольноотпущенников Клавдия, известный своим могуществом».

Праздновать день свержения Калигулы и своего прихода к власти Клавдий запретил. Это было связано прежде всего с тем, что при Калигуле в Риме усилились республиканские настроения и празднование свержения Калигулы косвенно призывало бы к восстановлению республики. Угроза свержения императорской власти была в те годы вполне реальной.

3. ЗАГОВОРЫ ПРОТИВ КЛАВДИЯ. СВЕРГНУТЬ «НЕДОТЕПУ» ОКАЗЫВАЕТСЯ НЕПРОСТО. РЕОРГАНИЗАЦИЯ КЛАВДИЕМ АППАРАТА УПРАВЛЕНИЯ ИМПЕРИЕЙ. РОСТ МОГУЩЕСТВА ВОЛЬНООТПУЩЕННИКОВ И ПРИЧИНЫ ЭТОГО

Светоний Транквилл, повествуя о первых днях правления Клавдия, пишет, что «сильнее всего была в нем недоверчивость и трусость» и, даже «стараясь показать себя простым и доступным, он решался выйти на пир только под охраной копьеносцев и с солдатами вместо прислужников, а навещая больных, всякий раз приказывал заранее обыскать спальню, обшарив и перетряхнув тюфяки и простыни». Пишет Светоний Транквилл и о том, что все, кто приходил к Клавдию, подвергались строжайшему обыску, «лишь с трудом и не сразу согласился он избавить от ощупывания женщин, мальчиков и девочек и не отбирать у провожатых или писцов их ящички с перьями и грифелями».

Что ж, меры предосторожности предпринимались действительно строгие. Но только можно ли это назвать трусостью? Разве от мечей внешних врагов, а не от мечей заговорщиков пали, поплатившись за беспечность, диктатор Гай Юлий Цезарь и император Калигула? Разве не ударом меча, нанесенного ему во время мирных переговоров, был смертельно ранен старший внук и наследник императора Октавиана Августа Гай Цезарь?

Хоть Светоний Транквилл и именует это трусостью, 78 но надо признать, что предпринятые Клавдием