Дымовое древо - Денис Джонсон

зону, затем, когда прибыла Двадцать пятая пехотная дивизия, он вроде как занял для себя взвод и держал его там два года – двадцать четыре месяца! – то под одним, то под другим предлогом, а Двадцать пятая дивизия обслуживала эту ПЗ, точно какую-то базу. Затем он пропихнул идею, что тамошняя деревня – лучшее в мире место для эвакуационного лагеря. На пике развития проекта вниз-вверх по горе у него с полдюжины взводов бегало, плюс личный вертолёт. Впечатляюще масштабная личность, приятель. К сожалению, во время всей этой Тетской истории он понёс потери в личном составе и утратил целый взвод, остаётся лишь надеяться, что ребята сейчас в плену, и тогда начались вопросы: что, дескать, за чертовщина творится в Каофуке? Если бы не прошлый Тет, к сегодняшнему дню он бы, вероятно, заимел себе отдельную бригаду. А ведь полковник никоим образом не связан с армией – помимо того, что координирует её действия с действиями отдела «Пси», из которого едва ли кто-то хоть раз виделся с ним лично! Он всего добился своим личным авторитетом. Не, я серьёзно, приятель, он всего добился своими стальными яйцами и хорошо подвешенным языком. Можно ли в это поверить?

– Вы, похоже, знаете о нём куда больше моего.

– Многое в нём достойно восхищения. Он – воин…

– Самый настоящий герой войны, Терри.

– Разумеется, допустим, что и герой в медалях по самую задницу, ладно – но не спецслужбист, не его это типаж. Он подозревает, что все развернулись против него, но действует так, словно во всём мире у него нет ни единого врага. Знаете, что́ как-то раз сказал мне один парень насчёт полковника? «Его враги – это всего лишь друзья, которых он ещё не обыграл».

– Джон Брюстер, верно?

– Кто?

– Вы всё слышали.

– Вообще-то говоря, мог быть и Джон. Не помню. Вот смотрите. Давайте. Глядите-ка… вот ваш дядя всё твердит нам: доверяйте местным. Он никогда не мыслил себя отдельно от них. Он с ними работает, он с ними заодно. Но ведь, действуя таким образом, он отделяет себя от нас, от своего народа.

Шкип сказал:

– По-моему, вы неверно толкуете факты, а затем придаёте своему неверному толкованию чересчур большое значение. Или, по меньшей мере, позволяете этой своей интерпретации разрастаться вширь.

– Читали «Тихого американца»?

Шкип ответил:

– Мерси боку – отсоси быку.

Фосс сказал:

– Что-то вы, ребятки, быстро. Я-то думал, вы ещё немного потреплетесь.

– Ага-ага. – Кродель моргнул. Больше никакой реакции не последовало. – Он, кстати, жил в «Континентале», когда писал эту книгу.

– Вы про Грэма Грина? Ну да, в соседнем с полковником номере.

– Шкип… ученик со временем превосходит учителя. Это неизбежно.

– Слушайте, – сказал Шкип, – до меня дошло.

– Тогда объясните.

– Сами объясните.

– Так я и объясняю! Если полковник хочет извлечь из своих теорий какой-то эмпирический смысл, тогда пусть выдвинет идею исследования на основе случайной выборки с использованием двух систем – контрольной и такой, в которую он введёт проводник или катализатор, чьё воздействие можно будет измерить относительно контрольной системы без катализатора. Напрягите память: вспомните старые догадки о причинах и лечении полиомиелита, вспомните дни, когда эпидемиологи лихорадочно хватались за любую мысль, какая ни приходила в головы, – за собачьи фекалии, господи помилуй, за инъекцию пациентам с полиомиелитом их же собственной мочи! Вот чего хочет полковник, приятель. Впрыснуть ссаки в аппарат разведки. Я серьёзно, – сказал Кродель, – ещё в Вашингтоне ходили легенды о его пирах с возлияниями, что длились по три часа.

Сэндс повернулся к Фоссу:

– Ты тоже иди на хер, Фосс. – Он встал. – Раз уж речь зашла о моче. Надо бы и мне посикать.

– Растопи там себе ледку, – посоветовал Фосс.

– Что?

– Увидишь.

Шкип вышел, а Кродель следил за ним, пока тот не скрылся в недрах ресторана.

– Ё-моё, Терри! Чего так долго-то?

– Рик? Знаешь свою задачу?

Фосс не ответил. Он молча глядел, как Кродель прихлёбывает из стакана мартини.

– А нет ли там окна?

– Ну он же через него не полезет!

– Откуда тебе знать?

– Его всё это слишком забавляет.

– А тебя?

Фосс подумал заказать себе ещё напитка, но почувствовал, что после брошенного Кроделем замечания о «пирах с возлияниями» такое решение будет выглядеть несколько опрометчивым.

– Если он надавит, я надавлю в ответ. Просто чтобы сохранить баланс в мою пользу, понятно? А ещё неплохо бы ускорить всё это дело.

– Это точно.

– Со мной-то всё ясно. А у тебя тоже есть задача. Когда равновесие уж слишком пошатнётся, запрыгивай и ты на качели – в данном случае, на мою сторону.

– Да это-то само собой.

– Я тут по пути сюда прихватил кое-что в местной лавке.

– Какой лавке?

Кродель вздрогнул и словно снова ожил.

– Вот, посмотри, хочешь? – Он вынул из нагрудного кармана нечто, напоминающее крупную зажигалку. Держа её на ладони, нажал большим пальцем на боковую сторону. – Открываешь её и – бздынц! – Внутри обнаружилось две крохотных кассеты. – Вот плёнка – видишь? Вот этот проводочек? Одна тысячная дюйма в диаметре, приятель.

В городе регулярно объявлялись люди из манильского Регионального центра обеспечения безопасности, и Фосс думал, что знает их всех; Кродель к их числу не принадлежал. Они открыли в подвале Языковой школы магазинчик, а Внутреннему отделу велели выдавать им всё, что понадобится, – и вот сегодня им понадобилось записывающее устройство прямиком из двадцать первого века.

– У вас, парни, всё по последнему слову науки и техники.

– Эти штуки уже лет двенадцать как в ходу.

Сэндс вернулся. Сел, и Кродель протянул ему диктофон с всё ещё открытой крышкой:

– Полюбуйтесь!

– А где плёнка?

– Надо, чтобы свет падал нужным образом. Видишь?

– Одна тысячная дюйма, – вставил Фосс.

– Включено?

– А с чего бы ему быть выключенным? – сказал Кродель, захлопнул крышку и положил устройство между ними на зелёную льняную скатерть. – Давайте-ка испытаем эту штуковину… Итак, мы находимся в бальном зале «Арагон» и беседуем с непревзойдённым капельмейстером Шкипером Сэндсом… Сэндс. Немец? Англичанин.

– Да нет. Ирландец.

– Ирландец?

– Мой прадед происходил из рода Шонесси. А Сэндсом назвался, по-видимому, на палубе корабля.

– Попахивает изменой.

– Никогда не был с ним знаком. Почём я знаю?

– У него были какие-то проблемы?

– Нет. А могу я кое-что спросить у вас?

– Разумеется.

– А у меня есть проблемы?

– Бальный зал «Арагон» – территория музыки и веселья. Все проблемы остаются за порогом.

– Чёрт! Почему бы не проверить меня на полиграфе?

– Это не исключено.

– В смысле, прямо сейчас, Кродель.

– Нет, Шкип. Прямо сейчас не стоит. Если мы хотим получить приличную, информативную полиграмму, то придётся тебя подготовить.

– Только свистните.

– Разумеется. Так