За гранью снов (СИ) - Екатерина Владимирова

Штефан застыл, будто громом пораженный. Так бывает иногда, что слова оказываются сильнее удара. Они оглушают, калечат, убивают... всё убивают в тебе, и даже тебя убивают. И не веришь им, не желаешь верить, отказываешься, потому что... потому что... Они ложь! Они – убийцы твоих мечтаний.

- Что?.. Дочь? - он ошарашенно уставился на Мартэ. - Но у тебя нет дочери...

- Мою Каролину, дочку Милены, - поясняет Димитрий совершенно без сомнения.

Грудь начинает давить с такой силой, что, кажется, та сейчас разорвется от жгучей боли. Не может быть! Неправда, ложь, чья-то... шутка, вполне неудачная! Только вот смеяться не хочется. И что-то тянет в груди, жжется и колется, не унять и бешеный стук сердца, и ритмичную пульсацию в висках, и дрожь рук...

- Она пропала двадцать лет назад, - завороженно покачал Штефан головой. – Это невозможно...

- И вот она нашлась, - отрезал Димитрий, сжав руки в кулаки. - У нее родимое пятно, то самое, какое было и у Милены. Я уверен, что это она!

- Это невозможно, - прошептал Штефан, осознавая, что с этим признанием рушится не просто его просьба, но и вся его жизнь. Невозможно купить дворянку!.. - Этого не может быть, - повторял он, как заведенный, пытаясь отыскать соломинку. - Она даже не из Второй параллели! Я купил ее… она…

- Ее тайно вывезли за грань, когда похитили, - перебил Димитрий. - То, что она попала сюда и, я нашел ее, просто чудо.

- Но ведь ты не уверен точно, - сказал Штефан, качая головой и не желая верить тому, что он находится в шаге от поражения. - Нужно провести расследование, сделать анализ ДНК, еще кучу всего, чтобы…

- Прими как факт, Штефан, - резко перебил его Димитрий, - Каролла – моя дочь. Она – Мартэ́. А это значит, что теперь она свободна!

И Штефан вздрагивает от этих слов. Она свободна. Это равносильно - она недоступна. Для него. Никогда теперь. Он осознает это стремительно и однозначно. А Димитрий продолжает жечь его словами:

- Я буду ходатайствовать перед Советом, чтобы ее признали, - голос его решителен, а у Штефана внутри всё дрожит. - Она истинная Мартэ и должна занять то место, которое принадлежит ей по праву рождения.

Штефан молчал. Он уже слышит, как рушится его жизнь, погребая его под своими обломками.

- И тебе ее не получить, Штефан, - разверзается пропасть между ними, непроходимая бездна. - Никогда!

- Димитрий… - пытается еще что-то сказать Штефан, но понимает, что ни одно слово не будет верным.

- Уходи из моего дома, Штефан, - сдерживая ярость, выговорил Мартэ сквозь зубы. - Уходи, пока я… не выставил тебя отсюда силой.

- Димитрий, послушай, - пытался еще что-то сказать Штефан, понимая, что нет в мире слов, чтобы высказать, как он удивлен и ошарашен, как он сожалеет и раскаивается. Как бы он хотел вернуть всё назад!

- Я никогда не прощу тебе того, что ты сделал с моей дочерью, - шипящим шепотом выговорил друг, глядя на Кэйвано сощуренными глазами.

- Я не знал тогда, что это твоя дочь!

- А мне плевать! - рявкнул Димитрий, едва ли не в первый раз выйдя из себя при постороннем человеке. - Это было. И мне этого забыть. Даже если забудет она, - тихо добавил он скрипучим голосом. Выпрямился. - Уходи!

Штефан понял, что спорить бесполезно. Поджав губы, он направился к двери, но остановился на полушаге. Неужели он уйдет просто так? Не увидит ее?

А представится ли ему еще когда-нибудь шанс, чтобы ее увидеть?!

- Ты не разрешишь мне даже увидеться с ней? - спросил Штефан, остановившись в дверях.

- Я - не разрешаю, - категорично заявил он. - Но, если она захочет, смогу ли я возразить?

Штефан бросил на друга еще один быстрый взгляд, а потом, понимающе кивнув, вышел из комнаты.

Шатаясь, прошел по коридору, ничего не видя перед собой. Кара – дочь Димитрия? Дворянка?! Как такое может быть правдой?.. Как – из обычной рабыни превратиться... стать... Невозможно!.. Или просто он не желает верить в возможность этого, потому что тогда Кара становится для него недосягаемой?!

Остановившись, мужчина тяжело задышал, перед глазами возник ее образ. Кара... его... или уже не его!?

Он должен с ней поговорить! Обязан. А если она откажет... он будет пробовать вновь и вновь, но от своего не отступится. Разве когда-нибудь он пасовал перед трудностями?

Но раньше не кону не стояло твое сердце, тихо, но уверенно прошептал внутренний голос.

На глаза ему вдруг попалась Рослин, маячившая у кабинета господина, очевидно, ожидая, когда можно будет выставить нежданного гостя за дверь. Наверное, это желание всех слуг Димитрий отныне!?

- Вы не подскажете, где я могу найти Кару… леди Мартэ? - поправил Штефан сам себя, глядя на Рослин.

Женщина посмотрела на него волком, исподлобья глубоко посаженными глазами, сейчас казавшимися Штефану дьявольскими. Разговаривать с ним она не желала, но отказать Князю или солгать, не посмела.

- Каролла в саду, - ответила она. - На качелях. Но не советую вам тревожить ее, - предупреждающе сказала она, вскинув подбородок. - Теперь у нее есть тот, кто о ней позаботится.

Это был удар в самое сердце. То самое сердце, которое раньше ничего не чувствовало, а сейчас чувствовало слишком много. Именно к тому, что не ждала его прихода, обиженна и уязвленная.

- Я это знаю, - ответил он и клятвенно заверил: - Я уничтожу любого, кто ее обидит.

Рослин осмотрела его с ног до головы и усмехнулась краем губ, горько и не веря ему.

- Хотелось бы верить, господин Кэйвано. А кто защитит ее от вас? - и с этими дерзкими словами, за которые могла и поплатиться, она извинилась и поспешила прочь.

А Штефан остался стоять, глядя на ее удаляющуюся спину и понимая, что она права. Но не попробовать, не попытаться что-то решить... он никогда не отважится именно на это! И решительно направился в сторону сада, где и обнаружил Кару. И замер, завороженный ею. Казалось, ничего особенного в ней было, обычный голубой плащ, шейный платок и шаль, покрывающая голову. На плечи спускаются волнистыми прядями черные волосы, а носочек сапожек едва касается земли. Девушка сидела на качелях, раскачиваясь.

Низко наклоненная голова не позволяла видеть выражение ее лица и любимых глаз цвета листвы. А ему так хотелось заглянуть в их глубину и свежесть! Вновь испытать блаженное чувство возрождения из пепла.