История куртизанок - Элизабет Эбботт

Двадцать первого мая 1952 г., испытывая доводящую до тошноты мучительную тревогу, но в новом шелковом платье от Пьера Бальмена, с уложенными в прическу осветленными волосами, Лили предстала перед Комиссией Конгресса США. Является ли она членом коммунистической партии? была ли она им раньше? когда она вышла из партии? — спрашивали ее. Лили отказывалась отвечать, потом заявила: «Я не могу и не буду подстраивать свою совесть в угоду сезонной моде, несмотря на то что уже давно поняла, что являюсь человеком вне политики и политических партий»{330}. Через шестьдесят семь напряженных минут члены комиссии ее отпустили{331}.

Тем не менее, Лили была внесена в «черный список» Голливуда и не могла продать ни одного сценария, ее доход резко сократился со 140 000 до 10 000 долларов в год, причем на большую часть этих денег претендовало Налоговое управление по причинам, которые не были понятны Лили ни тогда, ни позже. Ей пришлось продать ферму «Хардскраббл», и в течение нескольких лет после этого они с Дэшем, который жил отдельно от нее, но на их общие деньги, должны были экономить даже на продуктах первой необходимости. По словам Лили, Дэш брал из их общего сейфа «лишь малую толику. не тратя денег ни на что, кроме еды и оплаты квартиры»{332}.

К 1955 г. Лили смогла себе купить другой дом с участком — чудесный старый коттедж желтого цвета на острове Мартас-Винъярд. Она получила деньги за адаптацию французских пьес, хоть работа ее вызвала неоднозначные оценки критиков. Об одной из переделанных пьес Дэш сказал так: «Я не имею к этому никакого отношения»{333}.

В 1958 г. Дэш сам признал: здоровье его настолько ухудшилось, что он не может больше жить один, — ему пришлось переехать в нью-йоркскую квартиру Лили. Впервые за всю историю их двадцативосьмилетних отношений у него не было другого дома. Лили, скрепя сердце, заботилась о нем, жалуясь на то, что очень от этого устает, и как бы между делом говорила друзьям, что Дэш помирает.

Но она писала новую пьесу, «Игрушки на чердаке», и ей требовался этот больной старик, чтобы довести пьесу до блеска. Дэш подчинялся. Сначала он сказал, что работа получилась ужасная, и посоветовал Лили все переписать. На приеме по случаю премьеры он при всех осудил Лили за то, что она написала такое «дерьмо». В воцарившейся странной тишине его слова отдавались у нее в голове, и, скорее всего, Лилиан решила, что в нем взыграла обида на то, что теперь она стала такой литературной знаменитостью, какой некогда был он сам. А еще дала себя знать горечь от того, что он умирает и целиком зависит от нее.

Незадолго перед его кончиной Лили сильнее, чем раньше, захотелось, чтобы Дэш воздал должное их любви. В тридцатую годовщину их встречи она сочинила документ, который был написан с душераздирающим пафосом, и дала Дэшу, чтобы он поставил на нем свою подпись. В частности, там было сказано:

Любовь, начавшаяся в тот день, была больше, чем всякая другая любовь, где бы и когда бы она ни расцветала, и нет такого поэта, который мог бы эту любовь воспеть в стихах.

Я не знал, каким обладал сокровищем, не мог это знать, и потому иногда осквернял величие этих уз.

Я сожалею об этом.

…Что за неведомая сила дала мне, грешному, эту женщину?

Слава Тебе, Господи.

Подпись,

Дэшил Хэммет

Дэш расписался и неровным почерком приписал: «Если это покажется недостаточным, может быть, так случилось из-за того, что в то время я не мог думать ни о чем другом. ДХ»{334}.

Несмотря на подпись Дэша под документом, Лили не могла ощутить ни нежности, ни какого-то другого проявления соединявшей их великой любви, точнее говоря, трудно было понять, была ли это любовь вообще. Дэш со страхом шел навстречу собственной кончине, он не был дружески настроен по отношению к Лили, но оставался преданным ей настолько, чтобы завещать четверть своего состояния и назначить ее своим душеприказчиком. Он умер 10 января 1961 г., и Лили написала трогательный некролог, в котором ни слова не было сказано о Джозефин и Мэри — дочерях Дэша. Даже тогда она ревновала его к тем, кого он любил.

Хоть для Лили были уже недоступны радости плотской любви, она возвещала о ней миру в придуманных воспоминаниях: «Незавершенная женщина» (1969 г.), «Пентименто» (1973 г.), «Время негодяев» (1976 г.) и «Может быть» (1980 г.). Дэш был мертв и не мог ее сдерживать. Ее история великой и призрачной любви оказалась для нее самой ценной валютой. Чтобы придать ей большее значение, она убрала из своих работ персонажи многих других любовников, включая преданного ей бывшего супруга Артура Кобера, которого она удостоила упоминанием в единственной строке в одной из своих книг воспоминаний.

Но Хэммет был слишком широко известен, чтобы Лили могла целиком присвоить себе память о нем. Она люто ненавидела любых его потенциальных биографов. Когда Лилиан прочитала биографический очерк о Хэммете в «Энциклопедии детективных произведений», где о ней упоминалось как о его любовнице, она пришла в ярость. «Я никогда не была его любовницей. Я возражаю против употребления слова “любовница”», — заявила она издателю. В каких же тогда отношениях она с ним состояла? «Это не ваше дело», — заявила она, но такой ответ не способствовал пониманию сути дела{335}. Известной писательнице Диане Джонсон Лилиан поставила условия относительно того, как той следует проводить исследования и представлять материал в ее биографии Хэммета, которая вышла из печати в 1983 г. Суть их сводилась к тому, что Дэш по-настоящему никогда никого не любил, кроме Лили, и что он был «элегантным алкоголиком»{336}. До некоторой степени Джонсон пошла ей на уступки, но после смерти Лили в 1983 г., через год после выхода в свет книги «Дэшил Хэммет», Джонсон написала, что «контроль, месть, ненависть и деньги» были так же присущи отношениям Хэммета и Хеллман, как и любовь. Это добавление более точно определяет характер их романтической любви или, если называть вещи своими именами, ее отсутствие, как центральную тему в истории длившегося десятилетиями союза Лилиан Хеллман и Дэшила Хэммета. Лили была любовницей человека, который испытывал романтические чувства по отношению к ней только в ее отсутствии. Когда они были вместе, их привязанность разъедала его жестокость, самым низменным проявлением которой оказывались его измены. Сделка с дьяволом, связывавшая этих двух литературных исполинов, определялась творческим потенциалом, результаты которого единовременно могли проявляться лишь у одного из них. На протяжении большей части трех десятилетий некогда великий писатель Дэшил Хэммет делал Лилиан Хеллман, свою любовницу, проводником их общего литературного таланта. Он стал источником вдохновения Лилиан, позволив ей перенять у него его творческие способности и воплотить их в ее собственных литературных произведениях.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});