Дочь Монтесумы. Сердце Мира - Генри Хаггард

– Нет, отец, мы будем жить вместе или вместе погибнем! Эти сеньоры могут идти, если хотят, но я останусь с тобой!

– Я также, – сказал Молас, – так как не хочу избежать смерти, которая сторожит меня… Да и поздно бежать, смотрите: вот они поднимаются по лестнице, дон Педро и americano во главе их!

Я выглянул. Молас говорил верно. Разбойники уже поднялись до половины первого этажа.

– Если бы у нас были ружья! – вздохнул сеньор.

– Незачем печалиться о том, чего у нас нет! – ответил я. – Бог может помочь нам, если захочет, а если нет, то нам приходится только преклониться перед Его волей!

Мы все замолчали, и слышались только слова одного Зибальбая, который, подняв руки к небу, молился своим богам об отмщении врагам. Сквозь кусты я видел, что наши противники поднимались уже на второй этаж.

– Надо действовать! – воскликнул сеньор.

Он быстро подбежал к тем камням, которые мы с таким усердием собирали, и попросил нас помочь ему сбросить вниз по лестнице самый тяжелый из них. Но, на наше несчастье, корни кустов задержали движение камня, а вслед за тем нападающие открыли непрерывный огонь из ружей, и мы были вынуждены искать спасения за высоким карнизом арки.

Враги продолжали подниматься, пока не дошли до третьего этажа, где остановились, чтобы отдохнуть. Молас, не говоря ни слова, схватил отравленный дротик и, подбежав к краю лестницы, с силой метнул его в нападающих; сеньор зачем-то последовал за ним, схватив другой дротик, хотя не умел пользоваться этим оружием. Дротик Моласа попал в шею Смита, и он зашатался, стараясь обеими руками вырвать засевшее острие. Но силы ему изменили, и он свалился вниз. В ответ на это нападение раздался дружный залп, и, хотя сеньор Стрикленд и Молас поспешили укрыться, на этот раз дело не обошлось благополучно. Молас упал, и сеньор остановился, чтобы помочь ему подняться, потом они оба добежали до нас. По лицу сеньора струилась кровь. Я очень испугался.

– Вы ранены?

– Пустяки! Пуля едва задела меня… Но Молас ранен в бок!

– Ничего, ничего. Я чувствую себя хорошо! – говорил Молас, но я видел, что он испытывает сильную боль.

Майя подошла к сеньору, стараясь куском от своего платья остановить кровь на его щеке.

– Не стоит! – ответил он. – Скоро будут более серьезные раны, которых не залечишь. Что же нам делать?

Вместо ответа она указала на отравленный дротик, который держала в руке.

– Я также не могу дать вам иного совета, но говорю, что очень рад тому, что встретил вас, и надеюсь, что встречу вас еще, а теперь не теряйте времени и проститесь с вашим отцом!

Майя утвердительно кивнула. Подойдя к Зибальбаю, она нежно обняла старика. Я видел, что наши противники совещались. Смерть Смита заставила их быть осторожнее; они, по-видимому, опасались засады, но немного погодя все-таки стали подниматься по ступеням третьего этажа. Мы все стояли в полном безмолвии и неподвижности. Молас приложил руку к своей ране, чтобы несколько смягчить боль. Потом он опять ушел на внутреннюю площадку и вернулся с большим медным топором, который лежал в куче вещей Зибальбая, найденных нами при входе.

Молча он взобрался, пользуясь трещинами свода, на самый верх арки и лежал, держась одной рукой и раздвигая еще больше самую дальнюю трещину.

– Сойди скорее, Молас! – крикнул ему сеньор. – Ведь если арка свалится, то и ты упадешь вместе с нею!

– Ничего! – ответил Молас. – Сегодня все равно мой Судный день: попавшая в меня пуля поразила меня насмерть, и я больше не жилец на этом свете!

– Прощай, благородный человек! – сказал ему сеньор. – У меня нет другого оружия, а то я был бы с тобой!

– Прощай, возлюбленный брат мой, верный слуга Сердца! – послал я ему свой последний привет. – Твой поступок получит свою награду!

– Далеко они? – спросил Молас.

Мы осторожно заглянули за край карниза и увидели, что футов за шестьдесят под нами опять остановились наши враги, точно чего-то опасаясь. Один из них о чем-то горячо говорил с доном Педро, стараясь его убедить, но тот, по-видимому, не соглашался. Наконец он сдался и отдал какое-то приказание. Этих нескольких минут промедления было достаточно, чтобы дать Моласу время справиться со своим делом.

– Скорее! – шепнул ему сеньор. – Они идут!

Молас отбросил топор и уже работал своим охотничьим ножом, стараясь разрушить цементную связь, сковывавшую камни столько веков.

– Назад, Молас, назад! – повторял сеньор, но тот не слушал, а быть может, и не слышал.

Сцепление становилось все тоньше и тоньше, но все еще держалось. Тогда Молас переполз на внешнюю сторону свода, и вес его тела пересилил сцепление. Раздался треск, потом глухой шум, и каменная громада пала вниз, на ступени лестницы, увлекая с собой и великодушного Моласа. Нашим глазам представилась перемешанная груда камней и человеческих трупов: никто не избежал своей участи, только дон Педро, шедший впереди всех по лестнице, остался в живых. Но один неожиданно оторвавшийся обломок карниза свалил его с ног, и он с высоты третьей площадки полетел вниз.

Все было кончено.

– Пойдемте искать тело нашего спасителя, – предложил сеньор, и мы все последовали за ним.

Внизу мы нашли трех привязанных мулов с большим запасом провианта, потом не постеснялись отобрать у мертвых врагов их ружья, которые могли еще пригодиться, и патроны.

Все они были убиты наповал, правда, еще шевелился и стонал дон Педро, упавший на мягкий грунт.

– Воды, воды! – послышались его мольбы.

Сеньор подошел к нему и влил в рот немного водки из фляги, которую мы нашли на одном из мулов.

– Как вы милосердны! – заметила Майя. – Я бы, кажется, ничего не сделала, чтобы облегчить участь этой собаки!

– Кто из нас без греха, – ответил сеньор, – и потому мы должны быть милосердны!

– Я умираю! – слабым голосом произнес дон Педро. – Мое предчувствие, что я погибну под развалинами, оправдалось! Но как могу я умереть, будучи убийцей и разбойником?

Сеньор только пожал плечами, не находя ответа на этот вопрос.

– Отпустите мне грехи! – продолжал взывать дон Педро. – Ради Самого Христа, отпустите мне грехи!

– Не имею власти! – ответил ему сеньор. – Молитесь Богу, потому что время ваше уходит!

Но тот не внял этому совету, и до нас еще долго доносились вопли и страшные проклятия умирающего нераскаявшегося разбойника.

XI

Рассказ Зибальбая

Когда мы немного успокоились и подкрепили свои силы, я, видя, что у нас есть возможность в тот же вечер двинуться в путь, обратился к Зибальбаю:

– Месяца два тому назад ты послал Моласа, который погиб ради нас, к тому из индейцев, которого они признают Хранителем Сердца. Твой посланный странствовал по суше и по морю и наконец передал твое поручение!