Ангелочек. Время любить - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Прощайте, — ответила Анжелина, когда доктор выходил из фаэтона.

Ошеломленная Анжелина провела по губам указательным пальцем. «Решительно, никто не заботится о моей нравственности! Мне придется вновь исповедаться», — подумала Анжелина. Ее скорее позабавил поступок доктора, чем рассердил.

Но на этом сюрпризы не закончились. Провожатый Анжелины пустил лошадь рысью в сторону дороги, ведущей в город. Держа вожжи одной рукой, он обернулся:

— Я хотел бы еще раз поблагодарить вас, мадемуазель! — воскликнул он. — Я так горевал, когда умерла Альбертина. Я говорил себе, что, если нас покинет и Дениза, я запишусь в солдаты.

— В любом случае вы скоро станете им, — отозвалась взволнованная Анжелина.

— Мне девятнадцать лет. Еще успею надеть форму. Но вообще-то я не горю желанием стать солдатом. Однако я сдержал бы клятву, даю вам слово.

— И вы оставили бы родителей наедине с таким огромным горем?

— Да. Возможно, это огромное горе и заставило бы меня бежать из дома, — сказал Виктор. — Теперь благодаря вам я могу остаться здесь на какое-то время.

В слабом свете двух светильников Анжелина лучше разглядела своего возницу. Это был миловидный молодой человек с темными глазами. Нос у него был немного крупноват, но гармонировал с высоким лбом, на который упала темная прядь.

— Я охотно пригласила бы вас на свою свадьбу в декабре, — лукаво сказала Анжелина, догадываясь, что этот молодой цветущий мужчина проявляет к ней неподдельный интерес.

— О нет! Вы выходите замуж? Черт! — пошутил он.

— Мне очень жаль, если я разочаровала вас, но я обручена. Ничего не поделаешь… Но у моей фрейлины нет кавалера.

— И она такая же красивая, как и вы? — спросил он.

— Розетта просто очаровательна! А теперь, мсье Пикемаль, мне хотелось бы, чтобы вы смотрели на дорогу. Сейчас темно, и вы постепенно забираете влево.

— О, в это время на дороге никого нет.

Тем не менее Виктор прислушался к словам Анжелины. Измученная, но невероятно счастливая, Анжелина откинулась на спинку сиденья. После поворота перед ее глазами появилась очаровательная картина. На горизонте возник древний город Сен-Лизье, ее любимый город. Тучи рассеялись. На ночном небе, прямо над крышей Дворца епископов, сиял полумесяц. Освещенные окна домов походили на сонм маленьких огоньков. Их свет прогонял темноту, согревал душу и заставлял мечтать одинокие сердца.

«Еще несколько минут, и я увижу Луиджи и всех тех, кого так люблю. В моем камине будет гореть огонь, и я соберу неплохой урожай улыбок!» Анжелина была счастлива. Взгляд ее прекрасных глаз, увлажненных слезами благодарности, устремился на зубчатую башню собора. «Примириться с Богом, как говорил отец Ансельм. Теперь я понимаю, насколько это важно».

Виктор Пикемаль остановился на улице Мобек, прямо перед воротами дома Анжелины, и спрыгнул на землю, чтобы помочь своей пассажирке выйти из фаэтона. Он был выше ее на голову. Отвесив любезный поклон, юноша сказал:

— Спокойной ночи, мадемуазель. Еще раз благодарю вас за то, что спасли мою сестру. Завтра я поставлю в церкви свечу, чтобы возблагодарить Господа и Пресвятую Деву Марию.

— Вы правильно сделаете, Виктор. Прощаюсь с вами до завтра, поскольку обещала приехать, чтобы убедиться, что мама и малыш чувствуют себя хорошо.

— В котором часу вам будет удобно? Я с удовольствием заеду за вами.

— У меня есть коляска и белая кобыла, спокойная, как ягненок. И все же большое спасибо.

— Очень жаль. Возможно, я тогда познакомился бы с вашей фрейлиной.

Анжелина рассмеялась. Этот юноша пришелся ей по душе.

— Приезжайте завтра утром, часов в десять.

— Договорились. Я буду пунктуален, не волнуйтесь.

Анжелина простилась с Виктором и вошла во двор. Ей навстречу устремилась белоснежная масса. Овчарка, положив лапы на плечи молодой женщины, принялась лизать ее подбородок.

— Прекрати, Спаситель! Успокойся, моя собака! Что за манеры!

В это мгновение Анжелина почувствовала, что ее обнимают мужские руки. Едва заметив Анжелину, Луиджи вышел из конюшни, чтобы прижать ее к себе.

— Анжелина, похоже, ты помчалась на помощь пациентке? Ты, которая твердо решила отречься от своего ремесла!

Луиджи шептал Анжелине в затылок, вдыхая аромат ее волос:

— Я так спешил к тебе! Я хотел рассказать о своем визите в аббатство. Ой, да ты дрожишь! Мы все тебя ждем.

— Я дрожу от радости, Луиджи, — прошептала Анжелина. — Мне тоже не терпелось тебя увидеть.

Он, не разжимая объятий, повел ее к дому.

— Октавия оставила тебе твою порцию. Анри уснул, прижавшись к Розетте. Моя мать делает успехи: она выпила кофе, чтобы дождаться твоего возвращения. Анжелина, прежде чем мы войдем в дом, я хочу тебе кое в чем признаться. Я беседовал наедине с отцом Северином. Разумеется, он радуется тому, что мы поженимся, поскольку я положу конец своей вольной жизни. Это его слова. Увы! Я поклялся ему, что не дотронусь до тебя до благословения нашего брака. Тут невольно станешь неверующим.

Анжелина с серьезным видом посмотрела на Луиджи потом скорчила гримасу, которую он счел очаровательной.

— Это мудрое решение. Сегодня я тоже вступила на путь целомудрия и стала рассудительнее. Я потом объясню тебе, что произошло. Мы сможем подождать, не правда ли? Два с половиной месяца или чуть больше — это не так уж долго.

— Для меня это станет вечностью! — простонал Луиджи. — Но какое это восхитительное и сладостное ожидание! И какая в конце концов нас ждет награда!

— Замолчи! — смеясь, воскликнула Анжелина.

Они поцеловались под покровом теплой сентябрьской ночи, и поцелуй этот был еще более нежным из-за запрета.

Глава 17

Повитуха

Сен-Лизье, четверг, через две недели, 29 сентября 1881 года

Анжелина и Розетта сидели около огня. Утро было дождливым, слишком холодным для этого времени года. Пламя гудело, его языки извивались, поленья потрескивали. Порой облачка золотистых искорок рождались в глубине камина и, несомые теплым потоком воздуха, взлетали вдоль стены, почерневшей от жира и сажи.

— Вчера вечером Луиджи сказал, что в горах, в районе Валье, шел снег, — заметила Анжелина, пришивавшая пуговицы к блузке.

— Да, можно подумать, что скоро зима, — мечтательно отозвалась Розетта.

Доктор Бюффардо разрешил ей днем сидеть в кресле, положив загипсованную ногу на табурет.

— Барышня молода и пышет здоровьем. Перелом быстро срастется, — заявил он. — Обещаю, что она встанет на ноги до Рождества и будет плясать на вашей свадьбе, мадемуазель Лубе.