Любовник королевы - Филиппа Грегори

– Роберт, что за странные слова? Живую ее ты месяцами не желал видеть, а в мертвую влюбился? Запоздало разглядел в ней удивительные добродетели, которых не замечал и не ценил при жизни?

– Я полюбил ее, когда она была юной девушкой, а я – совсем мальчишкой, – со страстью в голосе сказал Дадли. – Она была моей первой любовью. Все годы моего позора и унижений Эми постоянно находилась рядом. Из-за меня ей пришлось пережить немало трудностей и опасностей. Хоть бы одно слово в упрек. Когда ты стала королевой и я снова начал входить в силу, она ни разу не высказала своего недовольства тобой.

– С чего это ей быть мною недовольной? – удивилась Елизавета. – Пусть бы только посмела!

– Эми была ревнивой, – откровенно признался Роберт. – Причем отнюдь не без причины. Я не баловал ее своим вниманием, не выкраивал время, чтобы лишний раз съездить к ней. В последнее время мне нужно было от нее только одно: добровольное согласие на развод. Я требовал, она отказывалась. Я говорил, что все равно не буду с нею жить, но на жену это не действовало.

– Роберт, я не понимаю, к чему теперь все твои раскаяния? Стоило ей умереть – и ты пускаешься в признания, каким невнимательным мужем был, – уколола его Елизавета.

– Да, – без малейшей наигранности признался он. – Я говорю то, что скажет любой такой же человек. Мне очень совестно перед нею. С одной стороны, я рад обрести свободу. Но я не хотел получить ее ценой смерти супруги. Бедная, ни в чем не повинная Эми! Едва ли кто-то мог назвать ее своим врагом.

– Надо же, какие разоблачительные признания ты делаешь, и все не в твою пользу, – игриво заметила Елизавета. – Даже не понимаю, зачем ты выставляешь себя таким никудышным мужем.

Роберт не ответил. Он смотрел вдаль, в направлении Камнор-Плейса, и лицо его оставалось сумрачным.

– Я действительно был никудышным мужем. Даже не знаю, за что Бог дал мне такую прекрасную жену, о какой любой мужчина может лишь мечтать.

Голоса придворных оборвали его покаянный монолог. Обернувшись в их сторону, Роберт увидел своего слугу в ливрее с гербом Дадли. В руках у него было письмо. Роберт поспешил ему навстречу, торопливо взял послание, сломал печать и развернул. Фрейлины видели, как его лицо сразу же побледнело.

Елизавета подбежала к нему и с явной тревогой спросила:

– Что случилось? Держи себя в руках! Мои фрейлины смотрят на тебя во все глаза!

– Назначено расследование обстоятельств ее смерти, – шепотом, едва двигая губами, сообщил Роберт. – Все сомневаются, что это был несчастный случай. Говорят, Эми убили.

Томас Блаунт, посланный Дадли в Камнор-Плейс, приехал туда на следующий день после смерти Эми. Он внимательно осмотрел злополучную винтовую лестницу, поговорил со слугами, первыми нашедшими Эми мертвой, а затем и со всеми остальными. В письме к сэру Роберту Блаунт педантично изложил все, что узнал. Об Эми говорили как о женщине с неустойчивым характером. Подозрение Блаунта вызвало и то обстоятельство, что накануне она собиралась вместе со всеми на ярмарку, но наутро отказалась, сославшись на плохое самочувствие. Ее подруга Лиззи Оддингселл и миссис Форстер хотели было тоже остаться дома, однако Эми настояла, чтобы они непременно поехали, и те подчинились, не желая расстраивать леди Дадли.

В ответном письме Роберт велел Блаунту нигде и никому не говорить о неустойчивости характера Эми. Не хватало еще, чтобы возникли подозрения насчет ее рассудка! Подобное обстоятельство ему было особенно невыгодно, так как попутно могло выясниться, что это он довел жену до отчаяния, а значит – явился косвенным виновником ее смерти.

Томас Блаунт повиновался и более нигде не упоминал о странном поведении Эми. В новом письме он привел слова миссис Пирто, служанки леди Дадли. Та утверждала, что ее госпожа находилась в глубоком отчаянии и постоянно молила Бога о смерти.

Роберт спешно написал ответ, указав, что и об этом лучше не заикаться.

«Почему расследование и слушания по делу о смерти Эми решено провести именно в Абингдоне? – спрашивал он в письме. – Можно ли тамошним присяжным доверить столь деликатные обязанности?»

Прочитав торопливые строчки обеспокоенного хозяина, Томас Блаунт отписал, что тот может не волноваться. В Абингдоне нет никого, кто был бы настроен против него, а мистер Форстер пользуется хорошей репутацией. Сэру Роберту не надо опасаться, что присяжные сделают поспешные выводы и объявят смерть Эми убийством. Однако люди, с которыми ему пришлось говорить, уверены в том, что леди Дадли была лишена жизни. Женщина не может умереть, упав с шести каменных ступенек. Если бы она свалилась оттуда сама, то ее платье никак не было бы тщательно расправленным, а чепец – аккуратно сидящим на голове. Все считают, что кто-то свернул ей шею, затем стащил вниз и обставил это как несчастный случай. Факты указывают именно на убийство.

– Я не виновен, – твердо заявил Дадли, стоя перед королевой и ее главным советником.

Разговор происходил в одном из помещений Виндзорского замка, где обычно собирался Тайный совет. Роберту показалось, что Сесил нарочно выбрал для разговора это сумрачное помещение.

– Боже милостивый, неужели я безнадежный грешник, способный замыслить и осуществить убийство своей добродетельной жены? – вопрошал Роберт Дадли. – Если бы я был именно таким, неужели оказался бы вдобавок и отъявленным глупцом? Можно ли представить себе столь нелепое и грубо исполненное убийство? Наверняка найдутся сотни более удобных способов убить женщину и представить это в виде несчастного случая. Сломать ей шею и оставить возле шести ступенек? Я прекрасно знаю эту лестницу, поскольку не раз бывал в доме мистера Форстера. Упав с нее, невозможно сломать себе шею, даже ногу. Самое большее, что можно получить от падения, – это ссадины и ушибы. Скажите, стал бы я, убив свою жену, расправлять ей складки платья, натягивать чепец, съехавший набок? Неужели я похож одновременно на убийцу и непроходимого глупца?

Сесил стоял рядом с королевой. Вид у них был как у судей, не слишком-то дружелюбно настроенных к ответчику.

– Я уверена, расследование установит, кто это сделал, – сказала Елизавета. – С тебя будут сняты всякие подозрения в убийстве. Однако на время тебе лучше удалиться от двора.

– Это меня уничтожит, – признался Дадли. – Если вы заставите меня покинуть двор, все подумают, что я остаюсь под подозрением.

– У меня нет и тени таковых, – заявила Елизавета и повернулась к Сесилу.

Тот понимающе кивнул.

– Ни у кого из нас нет. Однако существует традиция. Тот, кто мог бы совершить преступление, должен покинуть двор. Ты это знаешь не хуже меня.