Одиссея Варяга - Александр Чернов

Заметив резко изменившие курс "Варяга" и "Богатыря", Небогатов заволновался и начал внимательно изучать горизонт впереди по курсу. Однако командир крейсера Арнаутов поняв тревогу адмирала доложил, что "Рюрик" вывалился из строя и начал отставать, и Руднев, вероятно, пошел ему на помощь. Разобрав сигнал с "Варяга" о продолжении боя адмирал успокоился.

На носу "Рюрика" под руководством мичмана Платова, после десяти минут махания кувалдой под стальным осколочным дождиком, стоившего жизни одному из матросов расчета, удалось наконец ввести в строй восьмидюймовое орудие выковыряв заклинивший накатник злополучный осколок. Не получая из рубки никаких данных о дистанции до противника (там были заняты подбором оборота машин, обеспечивавшим крейсеру максимальную скорость на прямой), Платов вспомнил выражение кого – то из адмиралов старых времен – "стреляйте, стреляйте до последнего снаряда, и может именно последний снаряд принесет вам победу".

Пользуясь тем, что "Рюрик" отстал от японской линии, и корабли протичника почти створились, Платов повел огонь целясь по носовой оконечности "Якумо" на максимальном угле возвышениия орудия. Не имея возможности определить дистанцию до цели, Платов наделся, что в случае перелета у снаряда будет шанс попасть по какому – либо их следующих перед "Якумо" крейсеров. До переноса огня на прибижающиеся бронепалубные крейсера противника носовое орудие успело выпустить семнадцать снарядов. Так же по уходящим японским броненосным крейсерам били из левого носового казематного орудия, открывшего огонь впервые с начала боя. Невероято, но факт – именно в этот период боя "Токива" получил попадание в крышу кормового каземата левого борта восьмидюймовым снарядом. С какого именно из русских крейсеров тот прилетел, точно сказать невозможно, ибо "официально" по "Токиве" в этот момент вообще никто не стрелял. И это делает "Рюрик" первым кандидатом на авторство удачного снаряда.

Однако случайность попадания не сделала его последствия менее тяжелыми. Еще в начале боя японцы выложили в каземат к каждому шестидюймовому орудия по пятьдесят снарядов. На вопрос оторопевшего британского наблюдателя Пекинхема, который этот бой провел на "Идзумо", – "Зачем это делается?", последовали пространные рассуждения о том, что "уменьшение количества снарядов в погребах уменьшает вероятность подрыва крейсера в случае попадания торпеды или подрыва на мине". На самом деле, физическое состояние японских подносчиков снарядов и неудачная конструкция снарядных элеваторов, не оставляли шансов на поддержание нормальной скорострельности орудий без этой вынужденной меры. Но объяснять это занудному англичанину… К моменту когда русский снаряд взорвался частично проломив 25 миллиметровую крышу каземата, у верхнего кормового орудия оставлось еще восемь не расстреляных с начала боя снарядов. Их детонацией разрушило крышу нижнего каземата, комендоры которого тоже не успели выпустить одинадцать из заранее припасенных выстрелов. Кроме этого, вылетевшей от взрыва бронированной стенкой каземата снесло стоящее на верхней палубе третье шестидюймовое орудие. Наружняя шестидюймовая броневая стенка каземата просто выпала в море, обнажив внутренности крейсера. "Токива" одним махом лишилась почти половины артиллерии среднего калибра левого борта. На еще минуту назад совершенно не поврежденном корабле весело разгорался пожар.

А на самом "Рюрике" сейчас пора было думать как бороться с новой напастью – со стороны правого, изувеченного борта приближались японские бронепалубные крейсера. Первым по "Рюрику" открыл огонь "Такасаго", единственный из японских бронепалубников имевший на борту пару восьмидюймовых орудий. Впрочем "иметь на борту" и "попадать при стрельбе" – две совершенно разные вещи. Для броненосных крейсеров водоизмещением порядка десяти – двенадцати тысяч тонн и русских шеститысячников легкое волнение моря – к вечеру посвежело, и волны разгулялись до двух баллов – не представляло проблем. Но для более мелких японких крейсеров, и такая волна мешала вести точный огонь с большой дистанции. Впрочем, видя что с "Рюрика" им отвечают всего-то одно восьмидюймовое и три шестидюймовых орудия, капитан первого ранга Исибаси смело пошел на сближение.

Приблизившись на 25 кабельтов, он повернул к противнику бортом, чтобы ввести в дело пятерку своих бортовых 120 миллиметровок, а также шестидюймовки и 120 мм орудия следующго в кильватере "Иосино". Четверка более медленных японских крейсеров под командованием "Нанивы" отстала примерно на три мили. Русские "Варяг" и "Богатырь", спешащие на помощь своему раненому товарищу, должны были сделать крюк, чтобы обойти свою и чужую боевые линии, соваться между линиями было равносильно самоубийству.

В рубке "Рюрика" Трусов лихорадочно пытался что-то объяснить стоявшему у рукояток машинного телеграфа старшему офицеру Хлодовскому. Наконец отчаявшись быть понятым, командир просто отодвинул подчиненого от единственного оставшегося средства управления крейсером. Трусов дал левой машине крейсера полный ход, и уменьшил до малого обороты правой. При заклиненом в положении "право на борт" руле, это действие позволило довольно быстро, на пяточке развернуть крейсер вправо. Подобно хромому атакующему носорогу "Рюрик" развернулся к подходящей японской мелочевке левым, не стрелявшим и не поврежденным бортом. Закончив поворот, Трусов перевел рукоятки машинного телеграфа на "малый" и "средний" вперед, для левой и правой машин соотвественно, что обеспечивало более менее прямолинейное движение крейсера. После этого он оскалившись, отчего снова открылась рана на щеке, махнул рукой старшему артиллеристу корабля. То, что на этот раз командир, махнув рукой в cторону противника, промычал "работайте головного", разобрали все. На беду Исибаси, командир "Якумо" не имел никакой возможности оповестить другие корабли о резко возросшей огневой мощности старого русского крейсера.

Первые залпы левого борта "Рюрика" не вызвали у японцев никаких опасений – первые три шестидюймовых снаряда легли перелетом, вторая и третья тройка – недолет (единственный дальномер был Барра и Струда разбит еще в середине боя, а микрометры не давали нужной точности, поэтому дистанция уточнялась пристрелкой полузалпами, кроме этого надо было внести поправки на крен самого крейсера). Следующие три тройки снарядов легли вполне прилично, окончательно уверив японцев, что больше орудий способных вести огонь на "Рюрике" нет. Тем большей неожиданностью стал для Исибаси залп пяти восьмидюймовок, комендоры которых сдерживались до момента определения точной дистанции. После дружного залпа все орудия левого борта перешли на беглый огонь, и до момента отворота "Такасаго" получил восьмидюймовый снаряд в нос и пару шестидюймвых впридачу. Еще один восьмидюймовый снаряд настиг уже уходящего от слишком опсно огрызающейся добычи японца…

Проектирование боевого корабля это всегда путь компромисов, а если приходится иметь дело с заведомо уменьшеным водоизмещением при завышенных требованиях, то и подавно. Если заказчику непременно хочется вcунуть в четыре с небольшим тысячи тонн водоизмещения пару восьмидюймовок и десять 120 мм – гениальные инженеры на Эльсквикской верфи в Англии это сделают. Обеспечат они и скорость в 22 узла, пусть на форсированной тяге и не на надолго, но обеспечат. И запас угля для дальности плавания в 5000 миль втиснут, но… Но чем-то все же придется для этого пожертвовать. В случае с "Такасаго" в жертву были принесены мореходность и прочность конструкции корпуса. В истории, которую изучал Карпышев, "Такасаго" погиб от взрыва одной русской мины, хотя многие другие японскоие крейсера и даже миноносцы после подобных подрывов выживали.

Сейчас же, крейсер все больше зарывался носом, который с каждой минутой садился все ниже, наполняясь водой. Под напором воды впресовываемой в пробоину в носовой оконечности ходом крейсера, переборки в носу, сдавали одна за одной. Этому способствовало и то, сто они были поврежденны вторым попавшим снарядом, который прошил крейсер навылет и взорвался снаружи, у противоположенного борта. Пока Исибаси, отойдя от "Рюрика" на безопасное растояние, не уменьшил ход до десяти узлов его крейсер успел сесть носом почти по клюзы. Об участии в добивании русского неожиданно кусачего подранка речь уже не шла. Получив на отходе еще пару снарядов с "Рюрика", "Такасаго" на восьми узлах "заторопился" к берегу.

Следующий за ним "Иосино" успел добиться пары попаданий, но видя судьбу своего товарища, его командир Саеки, решил не искушать судьбу. Он отошел к приближающимся крейсерам Того, чтобы добить "Рюрика" впятером. Однако не успел ведомый "Нанивой" отряд, приняв кильватер "Иосино", приблизится на 40 кабельтов, как вокруг его головного крейсера стали падать снаряды "Рюрика". Того-младший еще успел приблизившись на 30 кабельтов, поразить "Рюрик" пятью и получить с него два снаряда, когда с подошедшего на расстояние выстрела "Варяга" прилетел первый снаряд. На "Варяге" Руднев не стал заморачиваться с тактикой и выбором курсов, его отряд просто шел на "Наниву" на максимально остром курсовом угле, который только обеспечивал действие большей части бортовой артиллерии. За все время боя "Варяг" и "Богатырь" получили по паре снарядов, которые не нанесли им существенного урона. Сейчас эта пара всем своим видом давала понять, что связываться с ней в зоне досягаемости орудий "Рюрика" – себе дороже.