Птицы - Торин Владимир

Дворецкий развернулся и побрел дальше по коридорчику. Финч и Арабелла нехотя двинулись следом. Они шли, переставляя ноги будто бы по своей воле, но оба отчаянно хотели остановиться. Мистер Эйсгроу словно волочил их за собой на невидимой цепи, ведя все дальше от места, в которое им было нужно попасть, и от человека, которого требовалось спасти.

В какой-то момент ударил колокол.

– Закончилась первая смена танцев, – сообщил дворецкий. – Нам стоит поторопиться.

Вскоре они оказались у очередного лифта и вошли в кабинку. Мистер Эйсгроу закрыл решетку и медленно передвинул рычаг до упора.

Кабинка опустилась на этаж ниже и замерла в небольшом тесном помещении перед металлической стеной, в которой была пробита овальная дверь с штурвальным запором.

Выпустив детей из лифта, дворецкий крутанул колесо и потянул дверь на себя. Из проема сочилась неприятная чернота.

На станции свет не горел, и Финч решил, что дворецкий попросту солгал им об отправке в какую-то гостиницу и привел их в это непроглядное место, чтобы с ними разделаться. А может, это вообще никакая не станция?! Может, это просто застенок, где держат неугодных Уолшшам, пока несчастные не умрут от голода и ужаса? Или… пока их не съедят? Там, в этой тьме, могло водиться кое-что весьма жуткое – намного страшнее различных дворецких.

Впрочем, судя по выражению лица старика, он тоже был слегка сбит с толку. И это при его-то обычной автоматонской выдержке.

– Мистер Колмз! – позвал дворецкий, сунув голову в черноту проема. – Мистер Колмз! Почему на станции не горит свет?! Отзовитесь! Вы там?!

Темнота молчала, и дети испугались по-настоящему. Они поняли, что недоумение старика неподдельно.

– Ждите здесь, – сказал он и нырнул в дверной проем. Темнота поглотила его беззвучно.

Как дети ни вглядывались, они не могли ничего различить за дверью. Не было слышно ни звука шагов, ни даже шороха одежды – совсем ничего.

Финчу казалось, что там нет никакого помещения, будто мир просто заканчивается за этой дверью. Он уже раздумывал над тем, чтобы воспользоваться моментом и сбежать, но Арабелла, словно нарочно решив помешать ему, схватилась за металлическую раму двери и, беспокойно перетаптываясь, принялась всматриваться во тьму – особенно в нижнюю ее часть, будто пыталась понять, есть ли там пол, куда можно поставить ногу…

И тут дети услышали какой-то звук, исходящий со станции. Это напоминало бурчание в желудке монстра, словно он как раз переваривал дворецкого. Арабелле мгновенно перехотелось туда отправляться.

В какой-то момент издалека раздался скрежет рубильника, выбивающего искру, и по очереди загорелись несколько ламп.

Дети увидели живого и невредимого дворецкого у стены с рычагами, после чего осторожно перешагнули высокий металлический порог и оказались в большом подземелье.

Станция «Уэллесби» представляла собой тупик тоннеля, стены и своды которого были выложены кирпичом. Вдоль стен проходили трубы. Пара из них регулярно сотрясалась – именно из труб и раздавался тот самый гул, который слышали Финч и Арабелла. «Бурчание в желудке монстра» оказалось всего лишь проходящими внутри труб капсулами пневматической почты. Сразу за дверью была платформа, и от нее, словно причалы, отходили три узких перрона, между которыми располагались тупиковые карманы путей. В двух из них стояли одинаковые красные вагончики с зашторенными иллюминаторами.

Но мистер Эйсгроу направился не к вагончикам. В противоположном от входа конце платформы размещалась рубка станционного смотрителя. Дверь была открыта, и возле нее неподвижно лежал человек в красном мундире. Рядом валялась его фуражка.

Дворецкий склонился над ним и прикоснулся к его щеке. Тот зашевелился.

Дети осторожно подошли ближе.

– Мистер Колмз, вы как? – спросил дворецкий. – Мистер Колмз…

Станционный смотритель не реагировал. Его глаза были широко распахнуты, лицо побледнело, а руки тряслись. Попытавшись ими обороняться, он начал судорожно отмахиваться от старика.

– Мистер Колмз! Что здесь стряслось?

Станционный смотритель все еще пребывал в состоянии шока. Он глядел на дворецкого и не понимал ни что происходит, ни где он находится, – как будто проспал не меньше сотни лет. Постепенно в его глазах появилось узнавание.

– Мистер Эйсгроу? – проговорил он заплетающимся языком.

– Это я, мистер Колмз. Что здесь произошло? Почему вы спали, почему свет был погашен?

– Я… я не знаю. Он горел, когда я… – Мистер Колмз снова стал озираться, словно бы искал кого-то в дальних углах платформы.

Лихорадочно оглядывая станцию, он быстро зашептал:

– В десять двадцать четыре прибыл вагон. В нем были высокопоставленный гость и сопровождающие его лица. Двое. У гостя был пригласительный билет на бал. Он… он вручил мне его. Билет был в порядке. Я проверил. Я спросил для журнала название станции отправки. Инструкция, вы сами знаете… И он сказал, что станция называется… называется «Тусклый свет».

– Впервые о такой слышу, мистер Колмз. Кто прибыл в вагоне? Как выглядел этот высокопоставленный гость?

– Я… – Смотритель задумался и пораженно проговорил: – Я не помню.

– Что произошло?

Мистер Колмз приподнялся и ухватился за руку дворецкого, словно опасался, что тот в любой момент растает.

– Я велел им ждать в вагоне, – дрожащим голосом проговорил он, – а сам отправился в рубку сообщить охране мистера Бривза и подтвердить приглашение. Все согласно инструкции. Но я не дошел. Рядом кто-то появился. Женщина. Точно, это была женщина! Она появилась, кажется, из дома, но я не уверен. Она подошла ко мне, и я ничего не успел сказать. Я услышал только: «Спи»… и все… И вот я здесь, на полу…

Дворецкий поднял голову и поглядел на пути.

– Какой вагон, мистер Колмз? – спросил он и будто бы взглядом пронзил обшивку ближайшего. – Этот?

– Да, сэр.

– Оставайтесь здесь.

Дворецкий поднялся на ноги и быстро пошел к перрону. Дети переглянулись и последовали за ним.

Когда они подошли, то увидели, что двери вагончика открыты и в свете горящей в салоне лампы можно различить две фигуры, лежащие на полу. Над одной склонился мистер Эйсгроу.

Арабелла испуганно взяла Финча за руку.

Незнакомцы были одеты в черные костюмы, их лица скрывали маски – белые маски с длинными носами-клювами и узкими прорезями для глаз. Дворецкий снял маску с одного из них, и оторопевшим взорам детей предстало белое лицо, едва ли отличающееся от самой маски: длинный нос, восковая кожа. Не-птица!

Дворецкий, если и был поражен открытием, виду не подал. Он взял незнакомца за плечо и потряс. Тот медленно поднял веки. Пришел в себя не-птица намного быстрее станционного смотрителя. Почти мгновенно. Он дернулся и, вырвавшись из руки дворецкого, отполз на пару шагов и уставился на него снизу вверх злобно и подозрительно.

– Мое имя Эйсгроу, – представился старик. – Я имею честь быть дворецким в Уэллесби, где вы сейчас и находитесь. Позвольте поинтересоваться, кто вы такие и что здесь делаете?

Незнакомец не торопился отвечать. По нему было видно, что он сбит с толку и испуган. Когда он увидел по-прежнему лежащего без сознания спутника, его подозрительность лишь возросла. Незнакомец упер руки в черных перчатках в пол вагончика и слегка подался вперед, изменив позу с поверженной и преисполненной страхом на угрожающую и готовую к нападению.

Мистер Эйсгроу распрямился. И в тот же миг будто что-то дернуло незнакомца за плечи и снова уперло его спиной в пол вагончика. Дворецкий и не думал подходить ближе, но было видно, что не-птица в полном его плену. Незнакомец начал лихорадочно скрести рукой плечо.

– Отвечай, кто ты такой! – велел мистер Эйсгроу. Его тон, как и раньше, был холоден, но что-то в нем изменилось.

Внимание Финча привлекло кое-что странное. Более того, в вагончике сейчас творилось нечто совсем уж непонятное и пугающее. Что-то было не таким, каким должно было быть…

Один из незнакомцев по-прежнему лежал в некотором отдалении, другой сидел на полу и чесал плечо, словно под одеждой его что-то грызло или царапало. Дворецкий при этом просто стоял рядом – его руки были опущены, а голова слегка склонена набок. Лампа угрюмо горела, а тени…