Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны - Хэнсон Болдуин

«Всемогущий и милостивейший Отче, мы покорно просим Тебя, Твоей великой милости прекратить эти сильные дожди, с которыми нам приходится бороться. Пошли нам хорошую погоду для сражения. Милостиво выслушай нас, как солдат, взывающих к Тебе. Вооруженные Твоей силой, мы можем идти от победы к победе и раздавить сопротивление и зло наших врагов и установить Твою справедливость среди людей и народов.

Аминь» [29].

Далеко в Париже всем офицерам и солдатам союзных сил был отдан приказ покинуть улицы к 20:00. Саботажники Скорцени еще были сильны, и военная полиция приведена в готовность. Предполагалось, что немцы, переодетые в американскую форму, вооружены маленькими пузырьками с кислотой, чтобы ослеплять неосторожных.

А в Версале Эйзенхауэр, «заложник нашей политики безопасности», который боялся покушения, беспокойно ходил по снегу, размышлял над приливами и отливами сражения, схема которых в виде карты Арденн навсегда отпечаталась в его голове. Он был обеспокоен, но не ходом сражения. Далеко дома народ был встревожен немецким ударом. Монти настаивал на выплате старого пятифунтового проигрыша: Айк поспорил, что война будет завершена к Рождеству. Монти предположил, что высокопоставленного американского генерала могут отстранить от командования (впоследствии он взял эти слова обратно). Монти шумно критиковал политику верховного штаба союзных экспедиционных сил; британская пресса, которая почувствовала возможность смены командования, раздула кампанию по вытеснению Брэдли с тем, чтобы Монти назначили верховным командующим сухопутными войсками. Таковы испытания и несчастья войны союзников! [30].

Но войска Монти закрывали пересечения Мосса, а поле боя приводили в порядок.

24 декабря

Молитва Паттона возымела действие. Канун Рождества стал ясным и солнечным. Покрытые снегом леса блестели на солнце, дороги затвердели от мороза, а работающие джи – ай хлопали руками и дрожали от холода.

Ясное синее небо подернули следы самолетных моторов. Величайшие в мире военно – воздушные силы поднялись в воздух во всей их мощи, и немцы «получили свое» от 5 000 самолетов. Аэродромы далеко за линией фронта подвергались непрекращающимся бомбардировкам, но крупнейший урон был нанесен по маршрутам снабжения противника, где на протяжении многих миль через Выступ по нескольким дорогам бесконечными вереницами шли немецкие автомашины и гужевые повозки. У истребителей – бомбардировщиков был рабочий день, а горящие обломки танков и грузовиков и изувеченные тела, которые раньше были солдатами, говорили о скором конце.

Но в Бастони день был мрачным; в ту ночь город бомбили дважды. Двадцать раненых и бельгийская медсестра погибли в батальонном госпитале. Одинокая рождественская елка, поставленная в комнате связи, упала. Но несгибаемые джи – ай вновь поставили елку, а «на тщательно подготовленной церемонии один из сержантов приколол медаль «Пурпурное сердце» к порезанной кукле».

Плохо обстояли дела и на других участках фронта, поскольку волна нацистского наступления продолжала быстро катиться на запад. Получив приказы, 82–я воздушно – десантная дивизия отошла от Выступа, который она так упорно защищала. Джима Гейвина беспокоило только одно: «как к отступлению отнесутся солдаты, поскольку дивизия никогда не отступала за всю свою историю».

Наступление нацистов на запад шло так быстро, что 7–й корпус Сражающегося Джо Коллинса на правом (южном) фланге 1–й армии, который предназначался для контратаки, вынужден был спешно бросить многие свои части в оборону.

Сильная 3–я бронетанковая дивизия, в которой оказалось много танков, с переменным успехом проведших целую серию стремительных боев на всем пути от Ля – Гляйце до Хоуффалице, где они помогали прикрывать концентрацию корпуса, но которым пришлось туго в Хоттоне, Манэе и других местах, и «Оперативные силы Хоган» со всеми их танками были отрезаны у Маркоурея, а «попытки снабжения по воздуху оказались безуспешными».

А 2–я бронетанковая дивизия под командованием «громогласного» Хэрмона уже отправила одну свою боевую роту для очистки дороги Сине – Лейнон от частей немецкой 2–й танковой дивизии, которые просочились через позиции корпуса и встали вокруг «открытого» фланга 7–го корпуса. В этот день 2–я бронетанковая дивизия хорошо поохотилась и из засады при лунном свете подстрелила «несколько сотен» автомобилей противника. Сконцентрированный огонь артиллерии корпуса ослабил «почти невыносимое давление» 23–й на позиции 84–й дивизии.

Но немцы продолжали продвигаться вперед к Айвайлю на стыке 7–го и 8–го корпусов и вокруг открытого западного фланга 7–го корпуса.

Нацисты окружили Рошфор, достигли Марше и Селле и выдвинулись уступом глубиной 60 и шириной 45 миль у основания во фронт американцев. Их авангард оказался в четырех милях от Мосса.

Штаб 1–й армии был опять передвинут назад – на сей раз в Тонгре за рекой Мосс.

Но опасность подстерегала с запада. Правый фланг 7–го корпуса все еще «висел в воздухе». Он не соединился с 3–й армией на южном фланге Выступа, пробка оказалась в бутылке. На западе немецкие военные разведчики бродили вокруг окрестностей Живе, а английские танки из 29–й бронетанковой бригады – единственной британской силы к востоку от Мосса (в секторе Выступа) – вступали в бои, проверяя силы противника возле Динана.

Ситуация в устье Выступа оставалась «жидкой»: 7–й корпус теперь столкнулся с главным ударом наступления противника. Немецкие танки шли на север вокруг западного фланга корпуса.

Это был последний кризис.

Монти прибыл в Тонгре, в «ужасные, сильно разбомбленные казармы», которые теперь стали штабом 1–й армии. Он посмотрел на военную карту, сурово осудил «жидкий» правый фланг 1–й армии и сразу же отдал 51–ю шотландскую дивизию в распоряжение Ходжеса, который просил «собрать ее южнее Льежа».

Фельдмаршал Монтгомери, беззаботно оживленный, напыщенный, самоуверенный, «предписывает, если понадобится, отказаться [что на языке военных означает отойти] от правого фланга 1–й армии на линию от Анденна на Мосс до Хоттона», и «эту линию, – как он сказал, – надо удержать любой ценой».

Монти ушел, а Ходжес, хмурый и серьезный, изучил свои карты, не обращая внимания на пронзительный вой бомб, летящих на Антверпен. Он обсудил положение с генерал – майором Уильямом Б. Кином, начальником его штаба, и с офицерами оперативного отдела. После долгих колебаний к генералу Коллинсу был направлен курьером полковник Р.Ф. (Ред) Акерс – младший и «представил ему полную картину, как того желал маршал Монтгомери».

Был канун Рождества, и Акерсу, продрогшему от холода после долгой поездки на командный пункт 7–го корпуса возле Марше, налили горячего рома. Он описал «полную картину» Стремительному Джо Коллинсу. Перед его приездом и после отъезда велись долгие телефонные беседы по прямой телефонной связи. В одной из них 7–му корпусу отдали приказ: «Теперь возьмите… булочку с гвоздем».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});