Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ) - Дильдина Светлана

— Ты хочешь, чтобы мы умирали? — Имма сняла руку, отступила от друга детства. — Чтобы южане всерьез воевали друг с другом?

— Я не хочу, — перевел дыхание. — Я умею учиться. Не испытываю отвращения, глядя на север. Они станут против нас вместе, потому что нуждаются, потому что им есть, к чему стремиться. Неважно, пусть это золото, Солнечный камень или земля. Я знаю, они многим кажутся крысами в подполе, муравьями, копошащимися в муравейнике. Но если муравьев направить, возникнет живая река, уничтожающая все на своем пути. А мы…

— Ты говорил о мальчишке.

— Да, — Ийа кивнул, помолчал, собираясь с мыслями. — Скоро вулкан проснется. И первыми погребет тех, кто на его склонах.

— Боишься?

— Разве я говорил об этом? — произнес, не скрывая досады. — Но чем дальше, тем тяжелее в Астале — воздух перед грозой похож на то, что сейчас здесь. Ни грома еще, ни молний… и туча вроде как далеко. Но тяжко, Имма.

Имма глянула на небо:

— Ты все еще настроен выполнить просьбу Къятты? Новолуние завтра.

— Какой бы дрянью он ни был, слово он держит, и иметь его в своих должниках очень полезно. Сейчас особенно. Только не ценой твоей безопасности, — Ийа повернулся к подруге, взял ее за руки:

— Ты сомневаешься, что это в твоих силах? Тогда стоит ли?

— Я обещала, — отозвалась Имма. — И мне самой интересно.

Ийа вернулся домой — после праздника видеть никого не хотелось. И не спалось — он встал еще затемно, не покидало смутное ощущение тревоги; услышал топот ног бегущего человека. Кто-то стрелой несся по дорожке их сада.

Крикнул ему — что случилось? Но гонец и сам бежал к дому Ийа. Только что прилетел голубь с письмом из долины Сиван.

Новости были тяжелыми — легкий лагерь разведчиков, охранявших найденный ими богатый “колодец” с солнечным камнем, оказался пустым, когда туда прибыли южане-рабочие. Точнее, ни одного живого человека не было в нем. Отчего разведчики умерли, понять не удалось. Северяне стояли поблизости, и равнодушно заверили, что убило их дыхание земли. “Колодец” оказался почти пустым, похоже, работы по его опустошению начались сразу же, как только смерть настигла южан.

**

Девушка поцеловала голубя перед тем, как разжать руки. До следующего дождя он улетит далеко. Письмо — клочок тонкой кожи — надежно привязано к лапке. Жаль, только два голубя у нее, два остались у брата. Птиц для связи им давал Лачи, но отец успел подменить их своими. Теперь весточка придет к действительно близким, а не лишь названными таковым.

Если, конечно, южане не устроили еще одну подмену, тогда и прежние письма оказались бесполезными.

Голубь описал полукруг над головой девушки и легко устремился на север. Недавно такой же, летящий из Тейит, вывел ее из топей… хотя нет, конечно, ее собственная ненависть вывела. И необходимость помочь брату. Остается верить, что он понял и прощает ее.

Этле поглядела на заросшее осокой озеро, по берегу которого ехала уже долго, задумалась. Как наяву представила, что на край каменного карниза садится птица, воркует, важно вышагивая туда и сюда. Руки человека снимают с ее лапки крохотный сверток…

А что потом?

Ладно, сейчас не стоит забивать себе голову лишним. Она миновала границу земель Асталы. Здесь, конечно, тоже опасно, может, даже опасней — нет никакого закона, и все-таки проще. Нападут — защищайся, и не думай, как и на ком это отразится.

И проводника можно найти, чтобы довел до Уми. Жаль, дожди начались, теперь они будут всегда налетать до полудня, стихая лишь иногда, и холодными будут. А дальше станет теплее, но и ливни растянутся на весь день. Айтли хорошо, он под крышей!

Нет, хватит об этом. Лучше подумать, где взять припасы — купленные Чиньей кончаются, хоть почти не ела все эти дни. Да, Чинья серьезно ей помогла. Все-таки и на Юге есть добрые люди…

Вот и озеро позади. Добравшись до Уми, Этле отправит второго голубя.

**

Айтли за время жизни в Астале настолько привык прислушиваться к малейшему шороху, что поражался — как уши его еще не стали длинными, словно у зайца? В гостях у Шиталь он все же мог спрашивать и получать ответы, хоть порой и уклончивые; тут — не отвечали вовсе. Оставалось лишь подбирать обрывки чужих разговоров, а кто бы стал обсуждать серьезное при заложнике? С тех пор, как его вернули в обиталище подле Дома Звезд, Айтли узнавал хоть что-то по случайным кусочкам, долетевшим до слуха.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вот и сейчас, несмотря на темное время, за окном послышались голоса. Легко мог слова разобрать, благо, дождь польет только к рассвету, заглушит многие звуки. Двое направлялись к тому крылу, где жил он. Говорили о чем-то весьма угрюмо. А ведь у них праздник сегодня… и сейчас еще, верно, длятся гуляния, хоть далеко заполночь. Узнали, что Кайе сюда приходил?

Но эти двое подниматься в дом не стали. Стояли под навесом у крыльца, освещенные факелами. Мужчина — его запомнил — Тарра, глава Рода Икуи. Высокий, плотный, видимо, очень сильный, с малоподвижным лицом. И с ним незнакомый кто-то .

Тарра говорил тихо, но голос его, низкий, рокочущий, был хорошо различим. Тейит, Долина Сиван, заложник… Южане, погибшие у месторождения. Дал охране приказ — строго следить, чтобы никто сюда не вошел.

— Его могут захотеть прикончить прямо сейчас, но пока еще рано. Мы должны все проверить, и, может быть, северяне выберут расплатиться иначе…

— Надо быть не умнее слизня, чтобы поверить в невиновность и щедрость эсса! — неприкрытая неприязнь звучала в голосе его спутника. — А заложники…

— Девочка очень кстати сбежала. Знала, я думаю. Несправедливо, что отвечать придется одному, — сказал Тарра.

Они прошли к выходу, бросив взгляд на его окно. Ничего не могли там увидеть, Айтли давно погасил лампу, а вот им свет факелов мешал всмотреться в темноту. Но все же Айтли быстро сцепил руки за спиной, словно отсюда могли заметить — на нем нет браслета..

Напрягся, готовый ко всему — но те двое ушли, и больше никто не появился.

…Видимо, были уверены, что он спит — иначе не стали бы так, в открытую… а впрочем, почему нет? — подумал. Он-токто? Услышит, велика важность.

Айтли долго стоял у окна после их ухода. Поначалу было как-то … никак. Он ведь с самого начала знал, что Лачи сделает что-то подобное. Только не думал, что настолько быстро. Значит, его охраняют, чтобы никто не ворвался… Сам — то он, по их мнению, беззащитен, беспомощен.

Повертел в руках испорченный браслет, спрятал его под циновкой. Сестра… едва не умер тогда, чувствуя, как ей плохо. Нет, она не могла сговориться с Лачи, его шпионами, и покинуть город, бросив его самого. Что-то сделали с ней, вероятно — оттого и решилась бежать… Может, хотела помочь и ему, просто свалилась без сил, выбравшись из Асталы? Как она вообще сумела снять браслет, покинуть город, оторваться от преследователей? Мог расспросить Кайе, ведь мог — побоялся, заранее решил, что тот не ответит. Айтли прижался лицом к стене у окна, все плотнее, до боли, наказывая себя за глупость и бездействие.

А сам он? Что же теперь? Страх был подобен внезапно нахлынувшей тошноте: что с ним самим будет?! Убивать южане умеют. И умеют долго не убивать, если хотят позабавиться.

Усилием воли заставил себя успокоиться. У него есть огромное преимущество, о котором не знает никто, кроме одного человека, а тому, похоже, сейчас все равно.

Ветерок холодил свободное от металла запястье. Если стражи до сих пор не зашли, значит, Кайе им не сказал. Нет смысла ждать, что кто-нибудь сам заметит.

Он лихорадочно заметался, пытаясь найти хоть что-нибудь, что может пригодиться в дорогу. Шионте… плетеная бутылочка для воды. Хотя в сезон дождей вот уж чего будет в избытке! А вот ножа — не позволено. Ладно… Припасов каких-нибудь тоже нет, ну и пусть. Украдет что-нибудь. Этле умница, она сумела сбежать. А сидеть тут, изображая бычка для забоя — нелепо. Как бы ни поступил дядюшка, позволять ему распоряжаться собственной жизнью — предательство по отношению к себе самому.