Камикадзе на прогулке - Олег Кукса

Гроллы-полицейские нас не засекли. В живых мы не оставили никого. Потому что Рейдеры на уничтоженной, зверски вырезанной ферме тоже не оставили в живых никого.

Возвращались домой молча, изредка сжигая в пепел обнаглевших Черных, которые не сообразили, что лучше нам сейчас на глаза не попадаться. Под утро, в «Рассвете» помянули убитых крестьян и разошлись по домам, чтобы уснуть в тревожных, прерываемыми кошмарами произошедшего снах.

End 2ур. 101

Однако Люсия оставалась непреклонной. Конечно же, она не бегала с нами неделями по горам в грязной, иногда окровавленной броне, не жевала с нами наспех приготовленную пищу на военных стоянках в горах, не сражалась по ночам с Черными, когда мы, в глубоком рейде по горам, искали пещеры с теми, кто не сложил оружие после войны, длившейся почти два с половиной года.

Деньги мне тратить было некогда — потому что было много работы. А раз было много работы, она оплачивалась соответствующим образом. Плюс вложения в пассивный капитал, дающий деньги без моего вмешательства и внимания. В этом я как раз Риккардо Торресу была очень благодарна — он мне так здорово помогал, и я поняла, наконец, как это Риккардо умудряется жить припеваючи, ничего практически не делая. Ох, я так не умела… Но я доверилась его таланту экономиста, на радость его дядюшки-алькальда.

Что ж, мечи, сабли, метательные ножи и ракеты продавались все дороже и дороже…

В общем, Фернандо Торрес, начал обязательно представлять меня представителям высшего света Корто, гостившим у него, как свою мучо грациас сеньориту, которая так много делает для процветания Юга Корто и самого Лос Анжелеса. Пришлось даже участвовать в нескольких светских мероприятиях Лос Анжелеса, от которых отвертеться не удалось.

И Пабло Каррера в один прекрасный день задумался. Посмотрел на меня другими глазами.

Лучше бы он этого не делал — с прежним Пабло мне было намного уютнее.

Подробнее 2ур. 102

11

В конце концов, он выкинул такое, что даже ветераны из нашего штурмового отряда неодобрительно косились на него несколько дней. И даже легонько прописали ему люлей, с испанскими и прочими матами. Ох и любят же мужчины выяснять свои отношения зуботычинами — может у них в кулаках все время свербит?

В общем, две недели назад мы в глубоком рейде по горам зашли далеко на юго-восток, в джунгли — в незаселенные, дикие территории. И попали в засаду Рейдеров-партизан. Их было в четверо больше нас. Напали они внезапно — залпом арбалетов и ружей, с трехсотметровой дистанции.

Бой был очень кровопролитным. Сначала я сожгла гролла — он был слаб, даже по их меркам. А затем пришлось нескольких бандитов-снайперов сжечь дотла Краснотой, с помощью моего Левиафана. Но нескольких наших они зацепили первым залпом. Не знаю, как это случилось — я была слишком занята тем, что поливала ряды наступающих Рейдеров энергетическими ударами Черноты и Красноты — на деревьях засело десятка три снайперов, и выжечь их оттуда было не так уж легко и быстро.

Но Пабло оказался в числе смертельно раненых в первом залпе бандитов…

Затем, когда кончились заряды энергии, я кинулась в бой, выбросив метательные ножи и свой диск-бумеранг. Я ранила бумерангом, ведомым моей Мясорубкой человек семь, прежде чем он крепко застрял в каком-то бандите. Затем пошла в ближний бой — с ножом и «Дыханием Левиафана» в руке. Мы устроили Рейдерам настоящую резню — их было больше, но они были плохо обучены. Потому что элитные отряды Рейдеров-ветеранов были разгромлены еще задолго до окончания войны.

Но драгоценное время уже было потеряно.

Как мог Пабло Каррера так сплоховать? Ветеран войны с Рейдерами, снабженный симбионтом Ракетчика и Мясорубки — сколько таких стрел, сколько пуль он отбил своей Мясорубкой? А тут…

Арбалетная стрела, даже не пуля — пронзила ему легкое. Наконечник, пробив грудь, торчал из его спины. К тому моменту, когда бой закончился, Пабло, не успев залечить Ракетчиком такие повреждения, уже истек кровью. Его сердце остановилось. Я смотрела в его открытые после смерти глаза, на лужу крови под ним и закричала.

Пабло выглядел умиротворенным, но немного опечаленным. Быть может тем, что я опоздала. Сколько времени я потеряла? Одну, две минуты? А если больше? Для того чтобы умереть, достаточно пяти-восьми минут. Позже нечего будет спасать. Так уж устроен человеческий мозг, умирающий через несколько минут после остановки сердца, из-за кислородного голодания. Энергосимбионты способны еще на несколько минут поддержать умирающий мозг, но не более.

И я не хотела давать Смерти выиграть этот раунд. Сорвала с себя броню. Кто-то из наших набросил брезент на землю… Я потащила его в Синеву, залечивая рану как можно быстрее. Чтобы добраться до артерии, вдвинула тело Пабло в себя — в Синеве это возможно. Совместила артерии, вталкивая в Пабло свою кровь. Когда я заканчивала его исцелять, у меня перед глазами плыли темные круги — слишком много крови мне пришлось потерять, чтобы снова запустить сердце нашего командира.

Было несколько моментов в моей жизни, когда я чувствовала, что заглядываю за грань дозволенного природой человеку. И отнимало это уйму сил. Но жизнь покинула тело Пабло, и он не оставил мне особого выбора. Хорошо хоть Смерть, однажды выпустив меня в подобной ситуации из своих когтей, с каждым разом уступала мне по маленькому шажочку. И все же, в который раз я рискнула своей жизнью, спасая другую жизнь…

Мы вышли из Синевы. Пабло, не открывая глаз, забормотал какую-то чепуху по-испански, затем нежно поцеловал меня в губы. Я поняла это задним числом. Затем Пабло сказал, что любит меня. Он лежал на мне, придавив своим телом, и, обнимая, бормотал какую-то чушь, просил у меня прощения за то, что подвел меня. А затем признался в своей любви ко мне.

А я лежала, грязная, вся в крови, голая по пояс, между жизнью и смертью, и у меня не осталось сил даже на то, чтобы отхлестать его по щекам. Слишком много я сил и энергии потратила во время боя и этой неистовой борьбы за гранью жизни. Мне хватило сил лишь молча глядеть на него. С таким презрением, что Пабло отшатнулся от меня, поднимаясь.

Затем я просто свалилась в обморок. И это стало несказанным облегчением для меня, потому что так напоминало то ласковое спокойствие Вечности, к которой я прикасалась, отправившись за эту грань на выручку к Пабло.

Очнулась через несколько минут — мокрая, холодная. Хосе Гарсия с обеспокоенной рожей на физиономии поливал мое лицо холодной водой из фляги. Я никак не приходила в себя и была бледная как труп — перепугала ребят насмерть своим внезапным обмороком. К счастью, мелкие ранения за это время наши бойцы подлатали с помощью моих метательных ножей с целительными энергосимбионтами-артефактами, созданными по подобию мед-артефактов Семьи Роон. Но двоих ножи не спасли — они умирали. Мне понадобилось двадцать минут, чтобы на остатках силы воли вырвать их из лап Смерти — без хирургического стола, без биорегенератора. Похудела тогда почти на двадцать килограмм, залечивая ребят, выжимая из себя самое драгоценное, жертвуя своим здоровьем.

Мы не потеряли никого. Но я впервые после боя шла не на своих двоих — меня несли на носилках. Меня лихорадило, несколько раз я теряла сознание в серии участившихся обмороков. Резко поднялась температура, без каких-либо видимых причин. Но, скорее, из-за того, что мои выжатые до предела, уставшие энергосимбионты были в полуобморочном состоянии вместе со мной. А это значило, что я откусила чуть больше, чем могла проглотить, вернув к жизни своих трех умерших боевых товарищей.

На привале опять чуть было не началась драка. Когда ругаются испанцы — они отдают этому все свои эмоции. Пабло пользовался в отряде непререкаемым авторитетом — наш штурмовой отряд почти таким же составом прошел военную кампанию с Рейдерами. Но тут ему, с матами-перематами маленько начистили морду, когда Пабло не смог внятно ответить на некоторые их вопросы. Особенно насчет того — как он умудрился получить болт в грудь и не отбил его своей Мясорубкой?

И поделом. Жаль только, что не сильно. Пабло был тотально исцелен, так что они могли не осторожничать.

Мало кто из наших ветеранов поверил в то, что Пабло — ветеран войны с Рейдерами, снабженный такой мощной Мясорубкой, в полном расцвете сил, не сумел отбить простую арбалетную стрелу. Пабло хоть один раз хотел прикоснуться к моему обнаженному телу. Обнять и поцеловать меня в тот момент, когда я спасаю его шкуру. Вот его и переклинило. Да так, что он чуть не отправился на Небеса из-за такой глупости.

Не думаю, что он сделал это осознанно. Но хватило одного мига сомнений, колебаний.

End 2ур. 102

12

Пабло нарушил наше негласное правило. Для него я перестала быть боевым товарищем — превратилась в милую сеньориту, которой по ночам поют серенады и дарят цветы. Я впервые пожалела о том, что стала взрослой девушкой, которой, по мнению некоторых, надо же, пора выйти замуж и, спустя какое-то время, нарожать кучу маленьких детей.