Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть 1917 — 1918 - Ричард Пайпс

Вооруженные банды, иногда под видом отрядов Красной Армии, совершали в поисках продовольствия набеги на деревню в течение всей предыдущей зимы. Крестьяне оказывали им бешеное сопротивление, особенно получив подкрепление в лице солдат, приезжавших домой с фронта и имевших оружие; набежчики часто возвращались в город с пустыми руками. В январе 1918 года Ленин выдвинул предложение о создании «нескольких тысяч вспомогательных отрядов», от десяти до пятнадцати человек каждый, уполномоченных расстреливать оказывающих сопротивление крестьян, но оно тогда не получило поддержки76. Только весной 1918 года большевики приступили к систематическому формированию террористических отрядов для борьбы с деревней. Первым шагом явилось воззвание к петроградским рабочим, опубликованное за подписью Ленина 21 мая77. За ним последовали другие воззвания и распоряжения. Нет сомнения, что моделью для этой политики добывания продовольствия с боем послужили armees revolutionnaires, появившиеся в 1793 году, — одно из первых детищ французского Комитета общественного спасения. Тогда же были изданы законы, ставящие под запрет накопление сельскохозяйственной продукции.

Меры большевиков не вызывали сочувствия у русских рабочих. Готовые подняться на борьбу против «буржуев» и помещиков, от которых их отделял непреодолимый культурный барьер, они не хотели вооружаться против деревни, где многие из них родились и все еще имели родственников. Они не испытывали той классовой ненависти даже к относительно богатому крестьянину, которую им приписывали Ленин и его последователи. Левые эсеры, пользовавшиеся значительной поддержкой среди петроградских рабочих, протестовали против действий большевиков, направленных на разжигание классовой ненависти между рабочими и крестьянами. Центральный комитет левых эсеров запретил членам партии вступать в продовольственные отряды. Зиновьев, руководивший «борьбой с голодом», сталкивался со значительными трудностями при формировании этих отрядов в Петрограде, несмотря на то, что предлагал добровольцам щедрое вознаграждение. 24 мая он объявил, что продотряды выступают в поход за хлебом через два дня, но выступать оказалось некому. Митинги на петроградских фабриках, организованные рабочими уполномоченными, приняли резолюции против этих мер78. Пять дней спустя Зиновьев повторил свой призыв, не забыв сопроводить его следующей угрозой в адрес «буржуазии»: «Мы предоставим им [ «буржуям»] по 1/16 фунта в день, для того, чтобы они не забыли запаха хлеба. Но если нам придется перейти на перемолотую солому, то в первую очередь мы переведем на нее буржуазию»79. На рабочих это не произвело ожидаемого впечатления: здравый смысл, пагубно отсутствовавший в среде большевистской интеллигенции, говорил им, что проблему продовольствия нужно решать, введя свободную торговлю зерном. Со временем, однако, Зиновьеву удалось путем угроз и поощрений создать несколько продотрядов, первый из которых отправился в деревню 1 июня и состоял из 400 человек80.

Результаты действия продотрядов были неутешительными. Поскольку добропорядочные рабочие держались от них в стороне, большинство добровольцев было набрано из городских подонков, отправлявшихся в деревню с целью прямого грабежа. К Ленину посыпались жалобы81. Вскоре после того как первый продотряд выехал в деревню, он послал рабочим одного из промышленных предприятий следующее обращение: «Я очень надеюсь, что выксинские товарищи рабочие свой превосходный план массового движения с пулеметами за хлебом осуществят как истинные революционеры, то есть дав в отряд отборных людей, надежных, не грабителей и для действия по нарядам в полном согласии с Цюрупой, для общего дела спасения от голода всех голодных, а не только для себя»82.

Судя по жалобам, поступавшим от крестьян, обычной практикой для вооруженных городских банд было обжираться награбленной едой и напиваться захваченным самогоном83. Даже угроза сурового наказания не могла их сдержать, и в конце концов правительство было вынуждено разрешить членам продотрядов удерживать для личного пользования 20 фунтов продовольствия — из них до 2 фунтов масла, 10 фунтов хлеба, 5 фунтов мяса84.

Но ни угрозы наказания, ни попытки сыграть на заинтересованности не сработали, и через некоторое время правительство было вынуждено прибегнуть к помощи только что созданной Красной Армии. То, что декрет об обязательной воинской повинности в советской России, изданный 29 мая 1918 года, совпал по времени с организацией продовольственных отрядов, вовсе не было случайностью. 26 мая Ленин набросал вполне прозрачную резолюцию, которая на следующий день была одобрена Центральным Комитетом. Из нее ясно видно, что одним из первейших предназначений создававшейся Красной Армии была война против российского крестьянства:

«1) Военный Комиссариат превратить в Военно-продовольственный Комиссариат — т. е. сосредоточить 9/10 работы Военного Комиссариата на переделке армии для войны за хлеб и на ведении такой войны — на 3 месяца: VI–VIII.

2) Объявить военное положение во всей стране на то же время.

3) Мобилизовать армию, выделив здоровые ее части, и призвать 19-летних, хотя бы в некоторых областях, для систематических военных действий по завоеванию, отвоеванию, сбору и свозу хлеба и топлива.

4) Ввести расстрел за недисциплину <…>

5) Ввести круговую поруку всего отряда, например, угрозу расстрела десятого, — за каждый случай грабежа»85.

Только неожиданно вспыхнувшее восстание чехословаков помешало отправить всю Красную Армию на борьбу с крестьянством, но она, тем не менее, сыграла в этой кампании решающую роль. Красная Армия еще не была создана, а Троцкий уже заявлял, что ее задачей в ближайшие два — три месяца будет «борьба с голодом»86, то есть, если отбросить эвфемизм, «борьба с крестьянством». Хотя война с мужиком и не принесла красноармейцам медалей, сама по себе кампания явилась для Красной Армии первым боевым крещением. 75 000 солдат регулярной армии плечом к плечу с 50 000 вооруженных вольноопределяющихся сражались против производителей хлеба в стране87.

На насилие крестьяне отвечали насилием. Пресса того времени пестрит отчетами о решительных вооруженных столкновениях между крестьянами и воинскими частями. Командующие армейскими частями и отрядами добровольцев, совершающими рейды в деревню, периодически доносили о «кулацких восстаниях», но факты свидетельствуют, что встречаемое ими сопротивление было спонтанной попыткой крестьян защитить свое имущество, типичной не только для «богатеев», но и для всего сельского населения. «Если разобраться более внимательно, так называемые кулацкие восстания в подавляющем числе случаев оказываются общекрестьянскими восстаниями, в которых трудно выделить классовые различия»88. Крестьян ничуть не занимали нужды города, и они оставались в полном неведении относительно «классовой дифференциации». Им было ясно одно: городские вооруженные банды, часто состоявшие из бывших крестьян, одетых в кожанки и военную форму, грабили их и отбирали хлеб. Даже при крепостном праве у них не отбирали всего урожая; не собирались они его отдавать и теперь.

Вот, например, характерный образец газетного сообщения тех дней, освещающего события второй половины 1918 года: «В Городищенской обл. Орловской губ., когда прибыл реквизиционный отряд, бабы вместо того, чтобы отдать им продукты, побросали их в воду, а после отъезда нежданных гостей стали их из воды вылавливать. В Лавровской области, той же губернии, крестьяне обезоружили «красный отряд». В Орловской губ. реквизиция предпринята вообще в самом широком размере. Подготовления, как для настоящей войны. В некоторых уездах, — пишет «Наша Родина», — на время реквизации хлеба мобилизованы частные автомобили, верховые лошади и экипажи. В Никольской и соседних волостях настоящие бои: убитые и раненые с обеих сторон. Отряд телеграммой просил выслать из Орла патроны и пулеметы… Из Саратовской губ. пишут: «Деревня насторожилась, готовясь к отпору. В некоторых селах Вольского уезда крестьяне встретили красноармейцев вилами и заставили их скрыться». В Тверской губернии направившиеся в деревни в поисках хлеба партизанские отряды повсюду встречают отпор; передают из разных мест о столкновениях; сберегая хлеб от реквизиции, крестьяне прячут его в лесах, зарывая в землю. В Корсуне, Симбирской губ., на базаре произошел бой между крестьянами и красногвардейцами, пытавшимися реквизировать хлеб. Один красногвардеец убит, несколько ранено»89.

В январе 1919 года «Известия» поместили сообщение о следствии, проведенном правительством по делу о «кулацко-белогвардейском» восстании в одной из деревень Костромской губернии. Оно наглядно иллюстрирует методы борьбы с сельской «буржуазией». Как показало следствие, председатель деревенского исполкома регулярно избивал крестьян, обращавшихся к нему с жалобами, причем иногда — палкой. Некоторых из своих жертв он заставлял разуваться и сидеть в снегу. Так называемые реквизиции продовольствия оборачивались обыкновенным грабежом, в процессе которого крестьян пороли нагайками. Приближаясь к деревне, продотряд открывал пулеметный огонь, чтобы напугать жителей. Затем их начинали избивать. «Мужикам приходилось надевать по пяти и более рубах для того, чтобы не ощущать порку, но и это мало помогало, т. к. плети были свиты из проволоки, и случалось, что после порки рубахи врезались в тело и так засыхали, что приходилось отмачивать теплой водой»90. Солдат поощряли избивать крестьян чем ни попадя, «чтобы помнили советскую власть».