Сочинения - Иоанн Кассиан Римлянин

\708// тот виновен будет в пороке хулы и гордости, если будет присваивать себе равенство в том, что свойственно только одному Иисусу Христу. Ибо будет следовать, что, по его словам, он имеет подобие плоти греховной, а недействительный грех.

глава 13 Грехи святых не настолько тяжки, чтобы отнимали у них заслугу или имя святости

Впрочем, Св. Писание ясно свидетельствует, что праведные и святые мужи не свободны от вины: семь раз упадет праведник и встанет (Притч 24, 16). Ибо что иное значит падать, как не грешить? Хотя и говорится, что семь раз падает, однако называется праведным, и праведности его не препятствует падение по немощи человеческой; потому что большое различие между падением праведного человека и грешника. Ибо иное сделать смертный грех, а другое — помыслом допустить что–либо не безгрешное, или по неведению, или по забвению, или по легкости празднословия погрешить, или на минуту усомниться в чем–нибудь касательно предметов веры, или увлечься тонким подстреканием тщеславия, или по немощи природы несколько отступить от высшего совершенства. Это семь родов падений[165], которым святой хотя иногда подвергается, однако не перестает быть праведным. Хотя они кажутся легкими и малыми, однако делают его не безгрешным. Ибо имеет, в чем ежедневно каяться и просить прощения и постоянно молиться о своих грехах, говоря: прости нам долги наши (Мф 6, 12). И чтобы доказать очевидными примерами, что некоторые из святых грешили, однако не отпали от своей праведности, укажем на блаженнейшего и превосходного среди апостолов, Петра, которого надо считать не иначе, как святым, особенно

\709// в то время, когда Господь говорил ему: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах;… и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах (Мф 16, 17, 19). Что яснее этой похвалы Господа? Что может быть выше этой власти и блаженства? Однако немного спустя, когда, не понимая тайны страданий, не зная пользы от них для рода человеческого, прекословил, говоря: будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою! — то услышал: отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое (Мф 16, 22, 23). Когда сама справедливость (т. е. Иисус Христос) порицала Петра этими словами, то можно ли думать, что он никогда не подвергался падению или не остался в святости и праведности? Также и во время страданий, можно ли отрицать, что он подвергся падению, когда из страха перед гонениями три раза отрекся Господа? Но тотчас, покаявшись, горькими слезами смыв пятно такого преступления, он не лишился заслуги святости и праведности. Итак, о нем и о подобных ему святых мы должны думать то, что воспевает Давид: Господом утверждаются стопы такого человека, и Он благоволит к пути его: когда он будет падать, не разобьется, ибо Господь поддерживает его за руку (Пс 36, 23, 24). Ибо чьи стопы Господом утверждаются, тот разве может быть чем–либо иным, как не праведником? Однако о нем говорится: когда он будет падать, не разобьется. Что значит: упадет, как не то, что подвергнется падению в какой–либо грех? Но он не разобьется, т. е. не будет долго подавлен тяжестью греха. Хотя на первый взгляд и кажется, что он разбился, однако при помощи Божией, которую испрашивает, поднявшись, скорым вставанием не теряет праведности; или если на минуту по немощи плоти и споткнется в чем–нибудь, но, поддержанный рукою Господа, опять поправится. Ибо не перестает быть святым после падения. Сознавая, что он

\710// не может оправдаться надеждою на свои дела, и веря, что от уз греховных может освободиться только благодатью Божьей, он не перестает с апостолом взывать: бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим (Рим 7, 24, 25).

глава 14 Как следует понимать слова апостола: доброго, которого хочу, не делаю

Апостол Павел, сознавая, что человек не может проникнуть в непознаваемую глубину чистоты при сопротивлении волнующихся помыслов, как бы долго обуреваемый на глубине, сказал: доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих (Рим 7, 19, 20, 22, 23). Разглядев слабость свою или саму природу, устрашившись безмерной высоты, притек к безопасной пристани Божией помощи и, как бы отчаиваясь касательно естественной слабости своего судна, подавляемого тяжестью смертности, у Того, для Которого нет ничего невозможного, просит средства избавиться от кораблекрушения, взывая с жалобным воплем: бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти? И тотчас надеется получить от благости Божией избавление, в котором отчаялся было из–за немощи природы, благонадежно присовокупив: благодать Божия[166] чрез Христа Господа нашего из–бавит (Там же, 25).

\711//

глава 15 Возражение: не от лица ли грешников апостол это сказал?

Герман. Многие утверждают, что это апостольское изречение надо понимать так, что это он сказал не от своего лица, а от лица тех грешников, которые, желая воздерживаться от телесных прелестей и удовольствий, связанные прежними пороками, плененные удовольствием плотских страстей, не могут удерживаться, когда по застарелой привычке к порокам, как бы угнетаемые жестокой тиранией, не могут стремиться к свободе целомудрия. Ибо как блаженному апостолу, который, как известно, достиг самого верха совершенства, может приличествовать то, что он говорит: доброе, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием, но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих (Рим 7, 19, 20, 22, 23)? Итак, в чем это может быть приложено к лицу апостола? Что есть доброго, чего бы он не мог исполнить? И напротив, что есть злого, что он нехотя и ненавидя, по принуждению природы, неизбежно сделал? Сосуд избранный, в котором говорил Христос Господь, к какому закону греховному мог быть привлечен, как пленник? Он, пленяя всякое непослушание и всякое превозношение, восстающее против Бога (2 Кор 10, 6), с надеждою провозглашал о себе: подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный (2 Тим 4, 7, 8).

\712//

глава 16 Откладывание ответа на предложенный вопрос

Феона. Я пришел было в безопасную пристань молчания, а вы опять принуждаете меня выйти в безмерное море глубочайшего вопроса. Но, улучив удобство безопасной стоянки, здесь, по окончании поприща столь долгого собеседования, положим якорь молчания, чтобы в завтрашний день, если, впрочем, не воспрепятствует никакая сила бури, испытав веяние благоприятного ветра, растянем паруса рассуждения.

\713//

23. собеседование аввы Феоны (третье) о словах апостола: доброе, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю

глава 1

После рассвета, когда мы с большей настойчивостью стали убеждать старца исследовать глубины апостольского изречения, он начал так говорить: свидетельства, которыми вы старались доказать, что апостол Павел не от своего, а от лица грешников сказал: доброе, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием, но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих, — напротив, ясно доказывают, что это не может вполне приличествовать лицу грешников, а сказанное относится только к совершенным и пристойно святости только тех, которые явили заслуги апостольские. Впрочем, каким образом может приличествовать лицу грешников сказанное: доброе, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех? Ибо кто из согрешающих нехотя оскверняет себя прелюбодейством? Кто принужденно делает козни ближнему? Кто неизбежно бывает вынужден обижать человека ложным свидетельством, или обворовывать, или желать ограбления другого, или про-\714//ливать кровь? Напротив, как написано, помышление сердца человеческого есть зло от юности его (Быт 8, 21). Ибо настолько все, пылая страстью к порокам, хотят исполнить желаемое ими, что даже с неусыпным старанием ловят удобный случай сделать беззаконие, и своим бесчестием и множеством пороков хвастаясь, по изречению укоряющего апостола, ищут себе некоторой славы в сраме (Флп 3, 19). Также и пророк Иеремия говорит, что они не только не против воли и не с покоем сердца и тела делают преступления, но даже с изрядными усилиями стараются привести их в исполнение, так что и большие трудности не отвлекают их от смертоносного желания беззаконий, говоря: напрягают язык свой для лжи, усиливаются на земле неправдою (Иер 9, 3, 4). Кто скажет, что и это приличествует грешникам: итак, тот же самый я умом моим служу закону Божию, а плотню закону греха (Рим 7, 25), которые, очевидно, ни умом, ни плотью не служат Богу? Или каким образом те, которые согрешают телом, умом служат Богу, когда плоть от сердца получает влечение к порокам, и сам виновник природы той и другого говорит, что источник и начало грехов происходит от сердца? Из сердца, говорит, исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, кражи и т. п. (Мф 15, 19). Таким образом видно, что этого никак нельзя думать о лицах грешников, которые не только не ненавидят, но и любят зло, и Богу не служат ни умом, ни плотью, так что прежде согрешают умом, нежели телом; прежде нежели исполнят удовольствие плоти, предшествует грех ума и помыслов.