Любимцы фортуны - Тилли Бэгшоу

Хантер был прав, целиком и полностью.

Она стала такой же, как Дьюк.

И, осознав это, Сиена заплакала так горько, словно ее душа могла вытечь из глаз на подушку и больше никогда ее не тревожить своей неясной болью.

Часть третья

Глава 41

Макс сбежал с холма, стараясь внимательнее смотреть под ноги, чтобы не вляпаться в коровьи лепешки, тут и там разбросанные на зеленой траве. За ним неслись трое хохочущих детей, возглавляемых Чарли. У каждого в руках был водяной пистолет с мощным помповым механизмом.

— Живым я вам не сдамся! — завопил Макс через плечо.

Неожиданно оступившись, он кубарем покатился по траве и, довольно ощутимо ударившись, остался лежать ничком, лицом вниз, прикрывая голову руками. При этом, не обращая внимания на ободранные колени, он смеялся.

Дети Аркеллов налетели на него как ураган и принялись обстреливать струйками воды. Волосы, футболка и шорты Макса вымокли насквозь.

— Получай, дядя Макс! — восторженно пискнула Мадлен, расстреляв весь водяной заряд пистолета ему за шиворот.

Резко перевернувшись на спину, Макс схватил девочку и опрокинул на себя, а она, хохоча, задрыгала ногами.

— Ладно, ладно, Мэдди, ты победила. — Он выпустил малышку и протянул ей руку для пожатия.

После этого двое мальчишек и Мадлен понеслись к дому, чтобы снова зарядить оружие водой, а Макс откинулся на травку, подставив лицо солнцу.

Стоял поздний июль, прошло полгода с того дня, когда Макс ворвался в дом Стайна с намерением забрать у него Сиену. После этого они не виделись. Спустя неделю после ужасного фиаско Макс собрал пожитки, продал на запчасти свою «хонду», попрощался с Хантером и вылетел в Англию. К тому моменту съемки короткометражек были окончены, актер (и начинающий продюсер) был удовлетворен, так что в Америке Макса ничто не держало. Он не желал жить не только в одном городе, но и на одном континенте с Сиеной, которую по-прежнему любил, но считал навеки потерянной.

Разумеется, Хантер пытался переубедить друга, но не преуспел и сдался. Аргументы Макса оказались слишком весомыми.

— Жизнь круто переменилась для всех нас, — сказал Макс другу по дороге в аэропорт, куда оба ехали в тягостном молчании. — Мне пора забыть о Сиене, уехать отсюда, где все дышит воспоминаниями о ней. Я должен найти свой собственный путь, а сделать это в Лос-Анджелесе невозможно, исходя из обстоятельств. Да и вам с Тиффани будет лучше вдвоем, вы и так слишком долго жили чужими проблемами.

Хантер пытался протестовать, но и он понимал, что Макс прав. Все, что ему оставалось, — уверить друга в том, что он всегда желанный гость в его доме, и пожелать ему удачи.

Настало время перемен.

Уже в аэропорту Хитроу настроение Макса пошло в гору, стоило ему увидеть, что за ним приехала вся семья брата. Трое детей гомонили так, что перекрывали обычный гул аэропорта, а завидев дядю, замахали самодельным плакатом с надписью: «Дядя Макс, дабро пажалавать!» Маффи помогала детям держать плакат и точно так же, как они, подскакивала от нетерпения на месте.

Генри делал вид, что вся эта суматоха совершенно к нему не относится, стоял в нескольких шагах от семьи с невозмутимым выражением лица. Однако, завидев брата, он заспешил к нему и сжал в объятиях не менее крепких, чем объятия его детишек.

— Привет, братишка, — сказал Генри, подхватывая сумку Макса. — Чертовски рад тебя видеть!

Генри сразу же бросились в глаза нехорошие перемены во внешности Макса — темные тени под глазами, осунувшееся лицо, но он об этом умолчал.

Естественно, Генри читал свежую прессу и был в курсе скандала, в котором оказался замешан его младший брат, пытавшийся воззвать к своей бывшей девушке. К сожалению, PR-машина, запущенная Рэндаллом, сильно исказила произошедшее на рождественской вечеринке, выставив Макса неотесанным болваном и скандалистом, мучимым ревностью. Даже Маффи благородно отказалась читать любимый «Инкуайрер», который вылил на беднягу Макса столько грязи.

Поначалу Макс прилетел к Аркеллам с намерением остаться до конца новогодних праздников, а затем подыскать себе недорогое жилье в Англии. Он прилетел на другой континент не только затем, чтобы убежать от своих демонов или найти уединение в доме брата. В Англию Макса также привели карьерные замыслы. Он решил-таки принять приглашение старого друга, своего однокурсника из Оксфорда, стать режиссером его последней пьесы, написанной для театра в Стратфорде. Спектакль хотели поставить к апрелю, чтобы показывать все лето, и приступать к работе надо было уже в январе.

Конечно, деньги, обещанные за режиссуру, были смешными, но Макс влюбился в пьесу, как только ее прочел. К тому же он не слишком нуждался в средствах, получив неплохие дивиденды с короткометражек, снятых в Лос-Анджелесе. Макс собирался арендовать небольшой коттедж неподалеку от театра, а по выходным ездить к брату, чтобы отдыхать с близкими. Однако жизнь распорядилась по-своему.

Захваченный с головой собственными проблемами, Макс даже не представлял, с какими трудностями пришлось столкнуться его старшему брату. Только оказавшись под Новый год в Англии, он выяснил, какой огромный долг висит на Генри. Ответив отказом на предложение Гэри Эллиса, бедняга начал потихоньку распродавать имущество тем, кто выказывал к нему интерес. Были заложены немногочисленные украшения Маффи, винтажная мебель и даже старинная пушка, вывезенная откуда-то из глубинки матерью Генри и подаренная сыну на двадцать первый день рождения. Всех этих мер едва хватало, чтобы выплачивать ежемесячные платежи банку. Детей пришлось забрать из частного учебного заведения и перевести в местную начальную школу, а Маффи стала подрабатывать фотографом, поскольку имела неплохие навыки.

— Признаться, — сказал Генри Максу, когда они уже выпили по паре порций виски и налили по третьей, — я поступил неразумно, отклонив предложение Эллиса. У меня был шанс не уронить лица и даже неплохо заработать. Сейчас парень заинтересовался землями неподалеку, в Свэнбруке.

— Не верю, что ты это говоришь, — удивился Макс. — Разве ты мог продать ферму и замок? Неужели ты согласился бы на то, чтобы твои земли превратили в развлекательный комплекс?

— Мы все равно потеряем земли, — вздохнул Генри, и в его голосе Максу послышалась покорность судьбе.

Он выглядел ужасно усталым и каким-то потерянным. Последние полгода Аркеллы день и ночь ломали головы, пытаясь найти какой-нибудь выход, любую уловку, которая отсрочила бы падение дамоклова меча. Все было тщетно, и любящими супругами постепенно овладело отчаяние. Обиднее всего было то, что ферма как раз начала приносить доход и вложенные в нее средства стали постепенно окупаться. К сожалению, этого было недостаточно для того, чтобы удержаться на плаву. Долг банку и налоговой службе был в тысячи, десятки, сотни тысяч раз больше.