История русской церкви (Том 9) - Митрополит Макарий

Митрополит Иов издал свою пригласительную грамоту 26 мая. Он объявлял, что хотя уже осмой год идет, как православная Церковь в Западной России снова имеет свою высшую духовную иерархию, и хотя он много раз созывал к себе православных для совещаний о делах благочестия, но еще ни разу не могли они собраться к нему со всех окраин митрополии, не собирались даже разом все епископы и представители от церковных братств. А вот теперь он по изволению Духа Святого вместе с находящимися при нем епископами, архимандритами и другими духовными и светскими лицами созывает в Киеве на праздник Успения полный Собор и просит прислать на него избранных мужей из всех поветов от лица духовенства, дворянства, братств и всего народа. Но, замечательно, о цели Собора и о предметах его рассуждений митрополит не сказал ни слова. Смотрицкий также исполнил возложенное на него поручение: от Пасхи до Пятидесятницы он написал довольно обширное сочинение о причинах, по которым признавал необходимость созвания Собора или, вернее, необходимость для православных принятия унии, и дал этому сочинению название "Апологии" своего путешествия на Восток. "Апологиею" назвал я свое сочинение, - говорит он в предисловии к читателю, - потому, что издаю ее частию с целию заградить уста лжебратиям, распространяющим злые толки о моем странствовании на Восток, предпринятом три года тому назад, а частию для того, чтобы показать и опровергнуть различные заблуждения и ереси, которыми наши новые писатели более уже тридцати лет растлевают Русскую Церковь, навлекая от всех на весь народ русский подозрение в еретичестве". В кратких словах содержание "Апологии" Смотрицкого можно выразить так: вот уже третий год, как я возвратился на родину из моего путешествия на Восток, где пробыл два года. Я ходил туда к отцу нашему патриарху и к старейшинам нашей Восточной Церкви с тем намерением, чтобы узнать от них и научиться о догматах благочестия, о вере нашего упования. Меня заставили путешествовать на Восток заблуждения и ереси, которые внесли в нашу Русскую Церковь ее новые богословщики: Зизаний, Филарет, клирик острожский, Ортолог и другие и которыми она страждет. Эти люди в нечестии своем восстали против величия Божия, вознесли хулу на тайну воплощения, уничтожили вслед за еретиками святые таинства Церкви... Арий, Савелий, Евномий, Несторий, Евтихий как еретики отлучены от Церкви, но каждый из них отрицал только один какой-либо догмат веры, а наши лжеучители отвергают все догматы разом. Зизаний (Стефан) отвергает частный суд и блаженство праведных душ по исходе из тела и ложно учит об аде, о мучениях грешников, о ходатайстве Иисуса Христа, об опресноках. Филарет (автор "Апокризиса") предложил Русской Церкви вместо веры систему Кальвина, не признает пресуществления в Евхаристии и различия между епископами и пресвитерами, усвояет мирянам право окончательного суда в делах веры, отвергает главенство святого апостола Петра и папы. Ортолог (т. е. сам Смотрицкий) в своем "Плаче" учит, что грешнику по смерти наказания отпускаются даром, что душа каждого человека происходит от семени его родителей, отделяет в Пресвятой Троице существо от Ипостасей, признает только два таинства, крещение и Евхаристию, и отвергает церковное предание. Острожский клирик свою "Правдивую историю Флорентийского Собора" наполнил одною ложью, говоря, будто Собор этот не привел ни к чему, но был прерван насилиями, смутами, злодействами. Все это глубоко огорчало меня, и я отправился на Восток, чтобы уврачевать мою страждущую душу там, откуда мы в старину приняли христианскую веру со всеми ее благами. Но и там я повсюду встретил те же самые лютеранские и кальвинские заблуждения, какие господствуют и у нас. В Царьграде с церковной кафедры и в присутствии патриарха проповедуют реформатские мнения, и сам патриарх Кирилл кальвинист; мне дали там в качестве православного Катехизис совершенно протестантский, изданный греком Герганом. Что же остается нам делать, когда ни у нас, ни на Востоке нет уже православия? Остается искать соединения с Римскою Церковию, которая одна чужда всякого заблуждения и сохраняет истинную веру Христову. Но Греческая Церковь сама непосредственно не в состоянии этого сделать: греки питают к латинянам старинную, закоренелую ненависть и притом находятся в тяжкой неволе у неверных и в грубом невежестве. Всего легче и вернее Восточная Церковь могла бы соединиться с Западною при посредстве нашей Церкви и нашего южнорусского народа, который живет под скипетром государя христианского, католического, всегда готового содействовать такому соединению христиан, да и начинает уже оставлять свои прежние ложные понятия о римлянах благодаря постоянным сношениям с ними и почти ежедневным разговорам о разницах того и другого исповедания. А когда бы мы с нашим народом приступили к унии, тогда посредством дельных сочинений и особенно хорошего Катехизиса на греческом, славянском и волошском языках мы без большого труда привели бы к познанию истины и к святому единству все прочие народы, исповедующие веру Восточной Церкви. Обязанность стараться о соединении нашей Церкви с Римскою лежит преимущественно на митрополите и на нас, епископах, потом на архимандритах, игуменах, но вместе и на князьях, шляхте, рыцарях, братствах. После этого Смотрицкий обращается ко всему русскому народу, ко всему духовенству и мирянам, и просит их съехаться с дозволения короля или прислать своих представителей на Собор, чтобы окончательно принять на нем унию с Римом, и перечисляет разные блага, духовные и гражданские, какие последуют затем для русского народа.

Нельзя не видеть, что Смотрицкий своею "Апологиею" вовсе не исполнил того, что ему было поручено. Ему поручено было на съезде в Гродске изложить и объяснить в записке причины созвания Собора так, чтобы привлечь православных на Собор и расположить их заняться на Соборе изысканием способа к примирению с униатами, а в "Апологии" совмещено все, чтобы оттолкнуть православных от предполагаемого Собора и возбудить против него. Мелетий допустил три важные ошибки: во-первых, составил свою объяснительную записку, или сочинение, не от имени митрополита и всех архиереев, как следовало бы, а лично от себя, когда против него было уже у православных почти общее предубеждение; во-вторых, прямо объявил православным, что Русская Церковь потеряла православие и заражена заблуждениями и ересями, какие привнесли в нее ее новые богословы, и что такими же ересями заражена и вся Церковь Восточная, а одна Римская сохраняет истинную веру; в-третьих, прямо объявил, что православные должны сойтись на Собор, чтобы только принять там унию с Римскою Церковию, а не затем, чтобы еще рассуждать об этом предмете и заниматься вопросом, как бы без нарушения православия примириться с униатами. "Апология" тем более должна была оскорбить православных, что Мелетий отзывается в ней слишком резко о Русской Церкви и ее новых писателях и слишком несправедливо. Писатели, им названные, если и ошибались иногда в своих догматических рассуждениях, то ошибались относительно лишь некоторых и весьма немногих вопросов, каковы: о частном суде, о состоянии душ в загробной жизни и подобное, но отнюдь не отвергали всех догматов, как выражался Смотрицкий; если и ошибались, то ошибались ненамеренно, не с злою целию вредить православию, а потому, что не имели под руками определенного православного руководства - Катехизиса и поневоле руководствовались одними своими соображениями. Эти ошибки были лишь частные мнения названных писателей, а вовсе не верования всей Русской Церкви, а такие ненамеренные и как бы несознательные ошибки отнюдь нельзя сравнивать с ересями Ария, Македония и других упорных еретиков, как делает Смотрицкий. Утверждать же на основании того, что три-четыре писателя Русской Церкви допустили в своих сочинениях некоторые догматические погрешности, будто и вся Русская Церковь заразилась заблуждениями и ересями и потеряла православие, - это уже верх безрассудства и дерзости. Равно и все сказанное Мелетием о ересях в Греческой Церкви было совершенно голословно и опиралось на одном собственном его свидетельстве. Окончив свою "Апологию", Мелетий в начале июня послал ее в Киев при письмах к митрополиту Иову и архимандриту Петру Могиле и просил поскорее рассмотреть ее, напечатать и обнародовать, чтобы православные еще до Собора могли узнать, в чем их болезнь и как они могут уврачевать ее. Но обнародовать между православными для привлечения их на Собор сочинение, которое проникнуто такою явною ненавистью к православной Русской Церкви и ее новым писателям и такою приверженностию и пристрастием к Римской Церкви, было совершенно невозможно. И очень естественно, если ни митрополит Иов, ни Петр Могила, увидевшие, что Смотрицкий написал совсем не так, как им хотелось, хотя и обещали отвечать ему, по прочтении его "Апологии" ничего ему не отвечали, вероятно рассчитывая, что сочинение это так и останется неизданным. Но Смотрицкий, прождав ответа три недели, решился перевесть свою "Апологию" на польский язык, и самовольно, как бы наперекор православному митрополиту и киево-печерскому архимандриту, напечатал ее во Львове с разрешения униатского митрополита Рутского вместе с своими рассуждениями о шести разностях Западной Церкви от Восточной и постарался распространить свою книгу между православными, так что печатные листы ее попали и в руки Борецкого и Могилы. Книга возбудила общее негодование между православными: в ней увидели хулу на православную Церковь, а в авторе - изменника и отступника от православия. И в таком-то настроении съехались в Киев на Собор к празднику Успения Пресвятой Богородицы по пригласительной грамоте митрополита Иова, съехались уже не затем, чтобы рассуждать о способах соглашения и примирения с униатами, как предполагалось, а затем, чтобы судить Смотрицкого и его "Апологию".