Я тебя придумала - Анна Шнайдер

в несколько изменённом виде.

— Отец нынешнего Повелителя — его звали Дейвир — во времена Последней войны был главным противником Интамара. Он тоже хотел объединить Эрамир, но совсем не так, как человеческий император. Дейвир мечтал уничтожить многие расы, включая, например, людей и орков, и собирался использовать для этого магию Альгиуса. Но сначала они хотели убить меня, так как считали главной помехой на пути к цели. Ни Дейвир, ни Альгиус не имели понятия о том, что я Хранитель, они считали меня просто сильным магом неизвестного Источника, поэтому решили, что со мной может справиться только Тень. Есть у неё такое свойство — уничтожать всё, что попадается на пути. Хорошо, что доступ к Тени закрыт и открыться может только при соблюдении определённых условий. Альгиус, как я уже упоминал, был гением. Несколько лет он думал над тем, как можно освободить Тень, чтобы уничтожить меня, и, наконец, придумал. Альгиус выковал кинжал, используя свой Источник — именно с помощью этого кинжала он собирался освободить Тень.

Эллейн, хмурясь, наблюдала за тем, как Аравейн зарисовывает на листке бумаги изображение того самого кинжала.

— Сущность Тени — не жизнь и не смерть, не тьма и не свет. Тень — между. Она не относится ни к Айли, ни к Дариде. Она сама по себе. И если освободить Тень, чего я тогда не знал, она будет поглощать всё вокруг. И чтобы она вырвалась на свободу, нужны два условия — кровь проклятого мага на клинке, которая станет проводником для Источника — Тень ведь не имеет глаз, поэтому, даже если открыть «дверь», она вполне может её не увидеть. Кровь проклятого мага — проводник для неё. А второе условие — жизнь того, кто любит и одновременно ненавидит этого проклятого мага, ставшего проводником, потому что Тень — это не жизнь и не смерть, не любовь и не ненависть. Только жизнь такого человека откроет дверь для Источника.

Элли, распахнув глаза, с ужасом смотрела на Аравейна.

— То есть, чтобы закрыть Источник, мне обязательно нужно будет кого-то убить?

— Подожди. Во-первых, не чтобы закрыть, а чтобы открыть. Для того чтобы закрыть, сначала нужно его открыть, иначе никак. А во-вторых, я думаю, будет достаточно крови, а не жизни. Но в любом случае — как только Тень освободится, этот человек погибнет, так что разница невелика. Альгиус использовал жизнь возлюбленной — как только девушка поняла, что он собирается сделать, она его возненавидела, при этом продолжая любить. Определённый риск был, но в целом они с Дейвиром всё верно рассчитали. Пригласили меня в одну деревню недалеко от Эйма, якобы для переговоров, убили девушку, открыли Источник… А вот дальше ерунда получилась. Не захотела Тень меня уничтожать. Да и Альгиус переоценил свои силы — он рассчитывал, что сумеет справиться с Источником, закрыть его, когда понадобится, но… И пока Тень расправлялась с ближайшими деревнями, я столкнул душу Альгиуса в Источник с помощью одного заклинания, которое я тебе потом покажу. В тот момент клетка, которую он сделал для Дейвира, чтобы его не поглотила Тень, исчезла, и Повелитель погиб. Я же с большим трудом закрыл Источник — разумеется, не окончательно, как это сделать навсегда, я сам до сих пор не знаю.

— А кинжал?

— В ту ночь он пропал. Я думаю, Тень его тоже уничтожила.

— Нет, Вейн. — Элли покачала головой. — Если я правильно понимаю, Альгиус должен был что-то придумать, что бы защищало кинжал от поглощения. Полагаю, это было какое-то заклинание, связанное с магией крови тёмных эльфов. Нужно искать…

Вопрос стал ещё более актуальным, когда Эллейн вышла на реформаторов. Девушка сразу почувствовала в Иборе Тень — всё-таки Аравейн не зря её учил.

Там, в лагере заговорщиков, Элли была совсем другой. Она строила из себя жестокую, циничную стерву, которая готова пойти по трупам, лишь бы отомстить императору. Эту маску она надела на себя изначально, ещё когда начинала работать в Мирнарии — так Эллейн было легче смириться со своей ложью. Там она была не Элли Грант, а кем-то другим.

Подобное оказалось постоянным эмоциональным напряжением для неё. Проводя много времени среди заговорщиков, Эллейн была вынуждена контролировать себя, говорить об одном, думая о другом, запоминать всё вплоть до мелочей — что, когда и кому она сказала и что при этом ей ответили. Элли делала это только ради Эдигора. Да, пусть её отношение к их любви изменилось после рассказа Аравейна о частичке души Творца, всё же девушка хорошо относилась к императору и была к нему привязана.

Саму стратегию поведения Эллейн разрабатывали она и Люк. Герцог требовал от неё докладов чаще, чем император.

— Пока мы не узнаем, кто стоит во главе этих организаций, мы должны постоянно быть начеку. Этот человек плетёт паутину — мы должны запутывать его нити, подбрасывать туда дохлых мух, пускать по ложному следу… Они всегда чем-то заняты, Элли, и мы должны сделать так, чтобы они занимались тем, что выгодно нам. Так будет меньше крови, а чем меньше жертв — тем лучше.

— И что же выгодно нам?

Эллейн на всю жизнь запомнила бесшабашную улыбку Люка Кросса.

— Чтобы они охотились за мной.

Герцог и Элли неплохо поводили заговорщиков за нос. Эдигор, разумеется, не знал о том, что каждый раз перед очередным распланированным до мелочей покушением на Люка Эллейн трясло, как в лихорадке. Она ужасно боялась, что что-нибудь пойдёт не так, особенно если в итоге окажется — это она, Элли, что-то перепутала. Тогда от герцога даже пылинки не останется.

Но они выигрывали — раз за разом. Люк ускользал, заговорщики оставались с носом и начинали новую охоту. Эллейн переходила из организации в организацию, выдавая себя за профессионального осведомителя, и если поначалу ей не доверяли, то потом даже стали приглашать на важные собрания. Хотя она никогда не понимала, почему, ведь все сведения, которые она приносила на хвосте, в итоге приводили к краху. Герцога Кросса так и не удалось убить.

Эллейн сама не замечала, как аккуратно работает. Мирнарийцы доверяли ей, потому что она никогда не действовала напрямую. И в неудачах никто не мог обвинить именно Элли, да и не стал