Белогвардейщина - Валерий Шамбаров

Из-за порчи путей сообщения Юденич и к этому сроку не успевал. Прислал телеграмму, требуя у Марша, чтобы до его приезда не принималось решений. Но решения принимались. Вечером 11.08, когда собрались снова, о двухстороннем договоре уже не было речи, зато новому правительству во главе с Лианозовым, опять в ультимативной форме, было предложено подписать одностороннее заявление. Причем Марш даже предлагал подписать его, не читая. Все же настояли, чтобы прочесть. В заявлении, уже без всяких обязательств со стороны Эстонии, признавалась ее независимость, содержалась просьба к правительствам Англии, США и Франции о ее признании и просьба к Юденичу о переговорах с эстонским командованием о взаимопомощи. Опять удалось добиться изменений лишь в деталях - назвав заявление "предварительным" и исключив явную чушь, вроде созыва Учредительного Собрания "временно во Пскове". На сомнения, подпишет ли такое заявление Юденич, Марш нагло ответил, что на этот случай "у нас готов другой главнокомандующий". О переданной ему накануне телеграмме Юденича отозвался, что она

"слишком автократична, она пришлась нам не по вкусу" .

Вот так осуществился первый акт международного признания Эстонской республики, а в России возникло еще одно "правительство". На доклад о событиях в Ревеле Колчак телеграфировал, что принял это к сведению, окажет всемерное содействие для противобольшевистской войны. Подчеркивалось, что адмирал по-прежнему будет считать высшим представителем местной власти, как военной, так и гражданской, лично Юденича. Да и само насильно организованное правительство не в свои дела не лезло, ограничившись ролью совещательного и административного органа при главнокомандующем.

Ничего хорошего авантюра Гофа и Марша не дала. Из-за их интриг еще больше затянулось получение войсками необходимого вооружения и обмундирования. Пока договаривались, пока разгрузили, пока доставили на место. А большевики не ждали. Терпеть белый плацдарм в 60 км от Петрограда им было не очень приятно. Неурядицы в стане противника дали красным полную возможность оправиться от майско-июньского шока, разобраться в истинном соотношении сил. Репрессиями подтянули дисциплину, перебросили войска, освободившиеся после побед над Колчаком, и перешли в наступление. Малочисленная и упавшая духом Северо-Западная армия, плохо вооруженная и без боеприпасов, отступала, едва сдерживая вражеский натиск. В августе был оставлен Ямбург. Белые отошли за реку Лугу, взорвав за собой мосты.

Признание независимости совсем не улучшило отношений с эстонцами. Наоборот, увидев такую слабость, они совершенно обнаглели. Где могли, устраивали неприятности. Доходило до того, что вагон Юденича, ехавшего в Ревель на совещание с англичанами, в Нарве отцепили от поезда по распоряжению местного коменданта. Эстонская армия, за исключением нескольких фронтовых полков, смотрела на русских косо, даже враждебно. Правда, главное командование во главе с ген. Лайдонером понимало, что допусти сейчас большевиков к границам, они полезут на Эстонию снова. Доступна ему была и простая истина, что воевать с врагом лучше на чужой территории. А тут еще предоставлялась возможность воевать чужими руками! Поэтому Лайдонер охотно шел на военно-технические соглашения с Юденичем. Предоставлял то небольшую помощь оружием, то деньгами. Эстонские части выдвигались в Россию, прикрывая тылы и второстепенные участки Северо-Западной армии, что давало возможность белогвардейцам сосредоточивать свои малочисленные силы на активных участках фронта.

Но доступных военному командованию вещей совершенно не хотели понимать доморощенные политики из скороспелого эстонского правительства. Освобождение своей территории и победы в Латвии вскружили им головы, создав наполеоновские представления о мощи своей "державы". Красная опасность казалась обладателям такого "могущества" уже мелочью. Зато велась кампания против "пан-русских правительств Колчака и Деникина и Северо-Западной армии, сражающейся под их знаменами". Шла травля "реакционеров, дружественно расположенных к немцам и провозглашающих по отношению окраинных государств и их народов восстановление Великой России" - эта безграмотная фраза взята из официального правительственного меморандума. Постоянно говорилось об угрозах белых офицеров после взятия Петрограда двинуться на Ревель (по-моему, нормальная человеческая реакция на хамство). "Враждебное отношение русского империализма по отношению к независимой Эстонии всегда освещалось эстонской прессой" - еще одна красноречивая фраза из меморандума. Надо ли удивляться, что армия и народ, обрабатываемые такой пропагандой, волками смотрели на русских?

В результате войска, выдвигаемые в русские пределы, очень быстро теряли боеспособность. Зачем воевать за русских? И становились легкой мишенью большевистской пропаганды. Она ведь четко перекликалась с правительственной.

"Вы своих, немецких помещиков прогнали, зачем же за наших воюете?" "Возвращайтесь к себе домой и замиримся".

Атакуемые пропагандой с двух сторон, части разлагались. Росли большевистские и квазибольшевистские настроения. В августе в ряде полков произошли волнения. А потом на спокойном южном фланге эстонские части под ничтожным нажимом противника бросили фронт. Отошли, не принимая боя, и красные войска заняли Псков. Северо-Западная армия оказалась стиснутой на узеньком клочке земли с городишком Гдовом в качестве "столицы". С угрозой на правом фланге от Пскова, с Чудским озером в тылу, морем на левом фланге и Эстонией за рекой Нарвой. Штаб армии в Нарве, правительство в Ревеле сидели уже на чужой, совсем не дружественной территории.

Выходка Гофа и Марша с созданием Северо-Западного правительства вызвала серьезный международный скандал, когда в прессе всплыли подробности этого действа. Вот тут-то и выяснилось, что миссия имела полномочия лишь состоять "при" Юдениче, а не перестраивать жизнь Прибалтики по своему усмотрению. Возник дипломатический конфликт между Англией и Францией. Надо отметить, что если Франция наломала дров на юге, то здесь, наоборот, пыталась выступать защитницей русских интересов. В основном из-за той же "германской опасности", на Черном море почти неощутимой, а в Прибалтике очень отчетливой. В перспективе Франции требовался сильный союзник на континенте, чтобы не оказаться один на один с немцами. В результате скандала в Верховном Совете держав-победительниц общее руководство союзными силами в западном регионе было от Англии передано Франции. Гофа и Марша отозвали. Франция решила послать сюда ген. Манжена, но он отказался. Руководство миссиями поручили ген. Нисселю. Пока шли эти утряски, к октябрю Ниссель еще не доехал до Ревеля. И во время решающих боев союзные миссии, от которых так сильно зависела Северо-Западная армия, остались без руководства.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});