Бессердечный принц. Раскол (СИ) - Мелевич Яна

«Я вложила в кинжал частичку своей магии. Как только ты прольешь кровь на дорогу, неприкаянные услышат зов и придут за тобой».

Изогнутый кинжал, напоминающий уменьшенную копию карабелы, имел хорошо узнаваемый эфес. Стилизация под орлиную голову — известная деталь на саблях шляхтичей в Речи Посполитой.

Откуда кинжал у Марины, я не знал. Или подарен ей при жизни, или создан магически уже после ее смерти.

Но характерные символы на остром лезвии и неестественный блеск металла говорили, что он пропитан колдовством. Причем таким, что лучше лишний раз его не касаться. Без крайней необходимости.

«Даю год на исполнение договора. Умрешь раньше, Романов, или не справишься, сидеть тебе по пояс во льдах забвения. У Лукавого в плену. И никто не вытащит твою душу оттуда. Ты понял меня?»

Я рассеянно посмотрел на алеющий шрам на ладони, который остался после заключения сделки.

Любой договор с потусторонней сущностью требовал первый взнос в виде крови. Рана затянулась, но по-прежнему пульсировала. Из-за этого пальцы онемели и плохо слушались, поэтому я переложил кинжал в левую руку.

— Приготовились, — отдал приказ и замер.

— Ваше императорское высочество, — послышался сзади голос Костенко.

«Тебя только не хватало», — промелькнула мрачная мысль, но вслух я произнес другое: — Что, рядовой?

— Если выживем, напомните встать перед вами на колени и повторить клятву верности.

Короткие и нервные смешки нашего отряда послышались то тут, то там. Даже ведьмы улыбнулись.

— На улице слякоть. Побереги форму до лета.

— А там сезон дождей, ваше императорское высочество.

— Тогда прочтешь клятву позже, когда погода устаканится. Или после получения новых погон.

— Я услышал вас, ваше императорское высочество.

Короткая вспышка боли усилила жжение. Мне пришлось сцепить зубы, чтобы не взвыть в голос. Казалось, что треклятый кинжал прожигал плоть до кости. Крови пролилось так много, что капать на мостовую она начала раньше, чем я опустил руку.

Засияли и погасли разноцветными всполохами выброшенные магами заклятия. Демонолог заговорил на латыни, затем к нему присоединились некромант и воздушник. Поочередно загорелись в воздухе древние руны. Часть из них я знал. Призыв, защита и сила. А вот некоторые прочесть не смог.

— Сестры, — прозвучал посреди гула голос Анны, — приготовьтесь. Ядвига, начнешь первой, а Мария подхватывает и сплетает нити. Я закрываю печать. Нельзя останавливаться. Даже если почувствуете прикосновение призраков. Иначе заклятие не сработает, ритуал прервется, и наши усилия пойдут прахом. Помните, что смерть — всего лишь первый этап перед перерождением. Не нужно его бояться. Мы встречаем свой конец достойно и с гордо поднятой головой!

— Да, сестра, — хором ответили ведьмы.

Напряжение росло по мере падения рубиновых капель на землю. Голоса магов и ведьм сплелись в стройное пение, а черносотенцы дружно застыли каменными изваяниями. Несколько минут ничего не происходило, затем воздух вокруг нас неумолимо изменился.

Я уже не чувствовал боли, но и руки тоже. А вот хрип, вырвавшийся из груди вместе с облачком пара, ощутил прекрасно, когда тот едва не разодрал глотку. Каплями росы на коже и стенах горла осел конденсат, который мгновенно превращался в лед по мере приближения к нам призраков.

— Оружие не опускать, держать строй! Ни одна тварь не должна выйти из круга без нашего ведома и коснуться его императорского высочества или колдунов! — рявкнул командир черносотенцев.

— Есть!

Находясь в окружении, я вдруг принял одну простую истину.

Вселенной плевать, кто мы, и на какой социальной ступени находились. Ведьма, маг, человек или волшебное создание. Неважно. В наших жилах текла красная кровь, и мы были одинаково равны перед богом.

И перед Смертью тоже равны.

Под ногами огненные зайчики, перепрыгнувшие от свечей на грязный снег, очертили пентаграммы. Ровно три штуки. А потом вдруг разбежались по разные стороны. К магам, солдатам и ко мне.

— Не бог весть какая защита, но не слишком сильных тварей дезориентируют ненадолго, — бросила Анна, ни разу не оглянувшись и не оторвавшись от ритуала.

— А можно мне потом под диктовку заклинание записать? — поинтересовался не то некромант, не то демонолог.

— Приходи в Ковен, научу.

— Ладушки.

Внезапный визг разорвал сгустившийся туман, и огромная туча стремительно понеслась в нашу сторону.

— Приготовились! — крикнул сквозь свистящий ветер командир черносотенцев, и я крепко сжал кулак, выдавливая остатки крови.

— Давайте, — прошептал тихо, заметив, как между вспышек молний замелькали призрачные лица, — идите сюда.

***

Забвение — великая бездна с холодным озером на самом дне. Скалы, окружавшие его, всегда раскалены добела. Все для того, чтобы грешники не сбежали из ледяных оков обратно в Пустоту. Ведь там легко затеряться и найти прорехи, которые вели в другие миры.

Описание бездны мне встречалось в летописях, которые остались со времен княжеской разрозненности на Руси. Ничего из этого не вошло в официальные источники и в современные библейские тексты в том виде, каком подавалось там. Вероятно, все дело в отсылках к иностранным рукописям. Или упоминания языческих ритуалов, запрещенных после повального крещения.

Но именно сегодня я бы поспорил со всеми источниками: официальными и неофициальными. Ведь настоящая бездна пришла сюда. В Петропавловскую крепость, где мы отчаянно сражались за жизнь.

— Напыщенность — бич современных псевдоинтеллектуалов, — пробормотал я, усмехнувшись собственным мыслям, и в очередной раз увернулся от призрачной плети. Когда на тебя несется масса из тысяч неприкаянных душ невольно подумаешь про приход Лукавого с ордой демонов на землю.

Чувство юмора не помогало. Ужас проникал через поры в кровь, разгонял ее до состояния кипящей субстанции. Мозг на убойной дозе адреналина подкидывал фантастические фортели. Да такие, что впору падать на мостовую, закрывать голову руками и плакать от безысходности.

— Ах ты, сука!

Раздавшийся выстрел только раззадорил призрачную многоножку. Разобрать, где у этой твари голова, а где задница, не смог бы даже самый придирчивый патологоанатом. Изогнувшись под неведомым углом, склизкое нечто бросилось на черносотенца и обхватила его длинными щупальцами.

Короткий вскрик утонул в безумном хохоте из десятка разномастных голосов. Смеялись и дети, и взрослые. Им нравилось высасывать из живых души. Как только лицо потенциальной жертвы приобретало серо-синий оттенок, чудовище с несколькими головами радостно взвизгивало и праздновало одну ему понятную победу.

— Держать строй!

Парень рухнул на землю, как подкошенный. Его тело стало пищей для призраков, которые с жадностью голодных стервятников набрасывались на догорающие крохи энергии в мертвом теле. Под треск ломающихся щитов их жуткий вой напоминал стоны грешников из бездны.

Второй черносотенец упал следом за товарищем буквально через несколько минут безуспешной борьбы с облепившими его призраками. Изувеченная женщина в лохмотьях с громким хлюпаньем вошла в его тело. Оно выгнулось дугой, хрустнуло позвонками, встало на все четыре конечности и повернуло шею на сто восемьдесят градусов.

Белые глаза с двумя горящими точками зрачков прекратили вращение, после чего одержимый духом черносотенец уставился на меня. Распахнув широко рот, он заорал тонким голосом. Перепонки в ушах едва не превратились в кровавое месиво.

— Одержимый!

— Ваше императорское высочество, отойдите!

Куда? Здесь тьма, там призраки. Вся огороженная щитом территория оказалась в черном коконе. Куда ни ступи, везде наткнешься на мертвых. Или на труп очередного черносотенца, павшего в неравном бою.

Будь у нас время и свободные руки, парня можно было спасти. По жалобному всхлипу и тому, как активно он сопротивлялся, стало ясно, что в теле еще осталась капля настоящей личности. Черносотенец боролся, ждал помощи и проигрывал. Призрак оказался сильнее. А мы стояли и смотрели на то, как он медленно угасал.