Сложенный веер - Сильва Плэт

— Открывай. Я уже все.

Лисс осторожно открывает глаза и скашивает их налево. У стенки, подперев рукой голову, лежит и смотрит на нее…

— Курица, — нежно произносит она. — Глупая моя, любимая, аккалабатская курица.

— Облезлая, — добавляет он. — Ты забыла «облезлую».

* * *

— Я не думала, что все произойдет так быстро.

Хьелль перестает расчесывать волосы, смотрит недоуменно.

— А как это должно быть? Первичная трансформация занимает одну ночь. Когда отпадают крылья. Потом за две недели формируются все женские… как это назвать? — он смущается, но Лисс не приходит ему на помощь. Ей тоже неловко, и ему приходится закончить так:

— В общем, ты меня понимаешь.

Лисс энергично кивает. «Увольте меня от всяческих подробностей!» — яснее ясного написано у нее на лице.

— Но у нас с Сидом был особый случай. Он откуда-то вызнал, думаю, у Рейна Дар-Акила, что если в первую ночь… м-м-м… отношения будут взаимными… черт! ты о таких вещах меня заставляешь рассказывать, Лисс!

— Что ты даже ругаешься по-земному, — она отбирает у него «краба» и самолично прицепляет на волосы. — Давай ограничимся констатацией того, что у вас был особый случай. Больше знать ничего не хочу.

— Ну и вот, — Хьелль удовлетворился своим видом в зеркале и притягивает Лисс к себе на колени. — Это ускоряет процесс. Обратная трансформация за четыре дня, причем почти полная, — чудеса Сидовой предусмотрительности.

Тень пробегает по его лицу. Лисс тоже наклоняет голову. Дело не только в том, что Сида нет, — им предстоит встретиться лицом к лицу с целым Аккалабатом.

Элджи Дар-Эсиль

— Элдж, можешь зайти сюда? — немного приоткрыв дверь, Лисс поманила пробегающего мимо Элджи.

— Посмотри, пожалуйста…

Перед ним на кровати, обхватив обеими руками подушку, спал мужчина. Это дар Аккалабата — под одеялом проступают очертания крыльев, кончик серого пера свешивается на пол. Более того, его профиль — с длинным крючковатым носом и упрямой линией подбородка — показался Элджи знакомым. Элджи не мог поймать ускользающее ощущение узнавания, причем узнавания приятного: этот дар, вероятно, кто-то из его родных, он ведь не знает в лицо всех родственников из побочных ветвей Дар-Эсилей.

— Никого не напоминает?

Напоминает, конечно, но кого?

Элджи силился вспомнить, где он видел это лицо, и откуда-то из глубин его памяти выступали три потрескавшиеся ступеньки, ведущие в галерею, окна, распахнутые навстречу плавно перетекающему из багрового в темно-зеленый закату, пыльные рамы фамильных портретов на потемневшей от времени каменной кладке…

— У меня есть родственники со стороны матери? — удивился он. Род Дар-Халемов прервался — так учил его отец, запрещая спрашивать, как и почему. Все, что от них осталось: родовой замок на Халемских холмах и серьезные лица на фамильных портретах.

— Тсс, — мужчина на кровати пошевелился, Лисс за рукав вытащила Элджи из комнаты. — Пойдем ко мне, я расскажу тебе одну вещь.

— Давайте не сейчас. Я обещал Маро, что съезжу в город за наклейками для ее альбома. И я подарок хотел для мамы. Вообще нечестно: вы сегодня утром вернулись, а завтра ей улетать. Я ее еще и не видел.

— Сейчас, Элджи. Сейчас ты должен будешь принять очень важное решение. Может быть, самое важное в твоей жизни.

Плохое начало, Ковальская. Ему уже при словах «принять решение» становится не по себе. А «самым важным в жизни» ты совсем ребенка добила. Вон как верхняя губа встопорщилась и морщится нос. Корто был бы в восторге: стопроцентная дар-эсильская крысиность.

— Ладно, пойдемте, — покорно вздохнул Элджи. — А все-таки кто там в комнате? Он прилетел за мамой? Новый… ну чтобы она не была одна.

— Ну, собственно, это твоя мама и есть.

Браво, Лисс! Вот именно поэтому ты никогда не выиграешь у Его Величества короля Дилайны в триканью. По-моему, кто-то собирался «сначала как следует подготовить мальчика, прощупать его реакцию»…

Во всяком случае, своим родителям я обещала вчера вечером именно это.

— Объяснения.

А это уже не стопроцентное, это стопятидесятипроцентное дар-эсильство. Даже руки скрещены на груди, а-ля покойный Сид. И спину соизволил распрямить, и с изящным наклоном головы смотрит аки белый лебедь на жабу. Если забыть, что под орадом у него обычные серые крылья, а не черно-фиолетовое великолепие, то Дар-Халемов и рядом тут не лежало. Хорошенький каламбур.

— Я. Жду. Объяснений.

— Не говори со мной таким тоном. Все-таки я директор этого колледжа. И мать Маро.

— И обманщица. И интриганка, подлая и… — Элдж остановился, подыскивая слово. Лисс догадалась, что он балансирует между конфедеративным и аккалабатским лексиконом, между двумя взглядами на мир — средневековым и технодемократическим, и одновременно между мальчишеской наивностью, которая прямо-таки заставляет его сейчас заорать «Дуууура!», и положенной ему по статусу медиевальной куртуазностью: «Мадам, разрешите Вас задушить». Помогать ему Лисс пока не собиралась.

— И?

— И безнравственная. Гадкая. Вы все заранее подстроили, — на одном дыхании выпалил Элджи. У Лисс округлились глаза.

— Пожалуй, теперь объяснений жду я, наследный лорд Дар-Эсиль. Хотя коридор для этого не самое подходящее место.

— А я не собираюсь с вами куда-то еще идти. Я завтра же возвращаюсь на Аккалабат. И эту… этого… — Элдж возмущенно ткнул пальцем по направлению к двери, откуда они только что вышли. — В замок я не пущу.

Лисс усмехнулась.

— Он тебя, пожалуй, не спросит. Так что я подстроила?

— Там, на Делихоне. Вы специально притворились, будто бы вас убивают. Чтобы избавиться от отца. И маму потом специально сюда пригласили. И сразу же взяли на Йотху. И там все сделали. Ни у кого не спросив.

— Элджи, милый… — если бы на парне были мечи, Лисс бы сто раз подумала, прежде чем попытаться погладить его по плечу.

Но сейчас он просто сбросил протянутую руку и прижался к стене, будто на него полезла дюжина скорпионов.

— Поверь мне, я никогда. Ни когда-ни когда-ни когда. Честное слово…

Ну-ка, как они это делают? Сейчас… сложить кулаки, вытянуть вперед, прижать большие пальцы один к другому — жест, подтверждающий клятву на Аккалабате. Ура, я чемпион мира по медиевальным культурам! Я не позволила бы убить твоего отца, если бы у меня была хоть малейшая возможность этому помешать. Это ведь не первый раз, когда он спас мне жизнь. Первый раз был еще до твоего рождения. Правда, тогда он сначала собственными руками подписал мне смертный приговор. Организовал мою полную и окончательную ликвидацию. Не чисто из любви к искусству, надо признать, а во имя интересов Империи и Ее Величества королевы Аккалабата, что несколько его оправдывает.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});