Стая (СИ) - Оксана Сергеева

— Нет, не надо. Я подожду. Пойду малявку потискаю.

«Потискаю», конечно, звучало слишком громко. Он и на руки племяшку первое время боялся брать. И хотя сейчас действовал уже гораздо увереннее, тискал он ребенка только на словах.

— Ну что, Наська, рассказывай, как дела? — Склонился над девочкой. — Что, опять спеленали демоны? Свободу попугаям. Тиграм мяса не дают.

— Наконец-то наш дядя пожаловал. Думали, спать будет ребенок, вот и запеленали, а она, видишь, в потолок уставилась и ни в какую. — Рая осторожно передала малышку Денису на руки.

— Правильно, меня ждет.

— И не говори, наконец пожаловал, — поддакнула Таня, заглянув на секунду, чтобы посмотреть, как брат возится с ее маленькой дочуркой. Это зрелище всегда завораживало. — Поганец. Даже в роддом-то всего один раз ко мне пришел.

— У тебя муж есть, чтобы днями и ночами у роддома под окнами стоять, а мне некогда было, я водку пил. И вы мне это прекращайте. Чтобы никаких «дядь». Денис и все. — Подержал ребенка некоторое время на руках, а потом положил на диван, а сам лег рядом на живот, опираясь на локти. — Рассказывай, говорю, — улыбаясь, вполголоса, чтобы не пугать ребенка, проговорил он, — читать, писать умеем? Цвета различаем? — спрашивал со всей серьезностью, словно малышка и вправду могла что-то ответить. — Ты посмотри, молчит как партизанка.

— Обматери его, Настенька, за такие глупости, — засмеялась Раиса, покачиваясь в кресле-качалке.

— Ничего не глупости. С такой маманей, как у нас, я думал, что Настя в месяц целыми предложениями выражаться начнет.

— Ага, чтобы сказать, как все ее достали, — засмеялась тётка и присела рядом. — Правда, конфеточка? Заколебали, скажи, охают и ахают, рассматривают… Чего не видели, да?

— Угу, сейчас еще дед придет и всех разгонит.

— А ты когда?

— Что — я?

— Твоих когда нянчить будем?

— Думаешь, пора уже?

— Конечно пора. Давно пора остепениться.

— Рая, вот ты взрослая женщина, а мыслишь такими закостенелыми стереотипами, — с легкой ироний проговорил Денис.

— Какими это?

— А такими… Наличие штампа в паспорте и спиногрыз в довесок никак не повод остепениться.

— Ох, Денис, сынок, — Раиса погладила племянника по голове, поскребла короткие волосы у него на макушке, — умные вы, современные такие, не слушаете старших. Все правильно, конечно, но ведь можно и не успеть.

— Что за обреченность в голосе?

— Так и я уже не девочка. И на жизнь смотрю по-другому.

— Ты лучше вон, смотри, какая красотка у нас растет. Хоть в чем-то папка-негодяй постарался. Правда белобрысая… Ну это ничего. Зато глаза будут голубые.

При каждом взгляде на девочку его сердце пронзала такая щемящая нежность, что внутри становилось тепло. И это чувство раз от разу только росло, пробираясь в самые дальние уголки души и заполняя ее пустоты. Если это хоть отдаленно похоже на родительский инстинкт, то это очень сильно. Так сильно, что начинало что-то менять изнутри, немного сдвигая мироощущение — потому что в жизни появилось крохотное существо, ради которого можно пойти на все, даже убить.

До сих пор помнил свои ощущения в тот день, когда забрали Таню из роддома. Сначала ничего особенного: розовый сверток на руках у Бори не произвел большого впечатления. Знали же, ждали. Неожиданно, что родилась девочка, да. Но уже потом, дома, когда развернули одеяльце, и глазам предстала эта малявка в бело-розовых рюшах… Как удар под дых, аж слезы на глаза навернулись, и брать боялся первое время. Такая маленькая она, просто крошечная…

Малышка завозилась, заагукала, нетерпеливо задергала ручками, пытаясь освободиться от пеленки, и Рая осторожно развернула ее.

— О чем призадумался? — спросила тётка, застав на лице Дениса отстраненное выражение.

— О том, что, наверное, Танька уже пожарила котлеты. Есть хочу.

Рая снова рассмеялась — ее пышная грудь всколыхнулась, светлые кудри на плечах подскочили.

— Вот все вы мужики такие. Мы о большом и светлом…

— …а мы о насущном, — закончил Денис, усмехнувшись. — Не могу я, Рая, о большом и светлом на голодный желудок думать.

— Может, оно и правильно, — вздохнула женщина и принялась гладить девочке животик. Та закряхтела, как будто недовольно, и выгнулась. — Не нравится? Ну потерпи, конфетка, это полезно. Массажик — это очень полезно…

Как-то принято считать, что жизнь все расставляет по местам, и Бог воздает всем по справедливости. У Раи, которая в детях души не чаяла, своих не было. А у некоторых, кому их иметь просто противопоказано… Что это за справедливость такая? Подумалось: знает ли мать, что бабушкой стала? Хотел произнести это вслух, спросить у тётки, но потом передумал.

— Наська, ты у нас вообще странная. — Тронул детскую ладошечку, и девочка тут же крепко ухватила его за указательный палец. — Не плачешь даже, мяукаешь, как котенок и все.

— А ты оставайся у нас ночевать, она ночью тебе все продемонстрирует. Такого жару задаст, — сказала вошедшая Таня, услышав слова брата. — Да, маленькая? — заворковала, как только посмотрела на дочь. И девочка, услышав голос матери, оживилась, активно зашевелила ручками и ножками, растянулась в беззубой улыбке. — Пойдемте ужинать.

— Танюш, вы с Денисом идите. А я с Настюшей посижу, поиграю. Ты отдохни хоть, пока я здесь, потом выкупаем ее, покормишь. Она давно не спит, так, может, и ночь у тебя будет спокойная.

— Может, и будет. Пойдем, Денис.

— Пойдем, — вздохнул он и аккуратно освободился от крепкого захвата детских пальчиков.

— Я тебе рагу на гарнир положила, ничего? Или гречку хочешь?

— Нет, не суетись, меня все устраивает. Спасибо, — поблагодарил сестру, но первым делом взялся не за вилку, а за пульт от телевизора.

— Забыла. У меня еще компот есть. Яблочный. Будешь?

— Таня, сядь. — Переключая каналы, остановился на новостях. — Я сам налью. — Понимал прекрасно, сколько у сестры забот и как она уставала. Пусть хотя бы поест спокойно, не вскакивая без конца, и не на ходу, как это у нее последнее время обычно бывало.

Денис налил себе стакан компота. Даже не спрашивая, по привычке сунулся в холодильник, где нашел трехлитровую банку с розовой жидкостью. Хотел поинтересоваться у сестры, как жизнь, как она чувствует себя в статусе мамы, но замер. Заслушался кровавыми подробностями об очередных зачистках в горячих точках.

— Ой, переключи, — скривилась Таня. — Я не могу такое смотреть. — Действительно не могла. Но не потому что была равнодушна к происходящим событиям. Совсем наоборот. Слишком остро все это отзывалось в ее душе. Особенно сейчас, когда ее эмоциональный фон был заметно повышен.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});