Жизнь Марианны, или Приключения графини де *** - Пьер Мариво

А за два или три дня до того, как состояние ее признали безнадежным, одна из ее замужних горничных, терпя родовые муки и боясь смерти, решила облегчить свою совесть и сознаться в скверном поступке, совершенном ею.

В присутствии нескольких свидетелей она рассказала, что накануне моей свадьбы с господином де Серкуром получила от аббата в подарок ценное кольцо, с тем чтобы провести его в коридорчик, смежный с комнатой, где я спала.

— Вначале я согласилась,— рассказала она,— при условии, что мадемуазель де Тервир будет об этом знать и даст свое согласие. Но он настоятельно уговаривал меня не разглашать его просьбы. «Не ужасно ли,— говорил он,— что мой дядя, который уже одной ногой стоит в могиле, завтра женится на мадемуазель де Тервир? Через каких-нибудь полгода она может остаться вдовой и владелицей состояния, которое по праву принадлежит мне. Единственная моя цель — расстроить этот брак, лишающий меня средств к существованию. Я найду деньгам лучшее применение, чем эта маленькая кокетка, которая промотает его на всякие пустяки. Вы тоже не останетесь в проигрыше. Вот вам вместе с кольцом кредитный билет на тысячу экю, который вам будет оплачен, лишь только барон закроет глаза. От вас требуется одно: вечером, пока все будут за ужином, проведите меня в коридор, примыкающий к комнате мадемуазель де Тервир, а через час после того, то есть между полуночью и часом, скажите госпоже де Сент-Эрмьер, что в этой комнате слышен какой- то шум; попросите ее пройти туда вместе с бароном; тот увидит меня в комнате своей невесты, убедится воочию, что между нами существует любовная связь, и откажется от этого брака. Вот и все».

— Признаюсь, кольцо и билет меня прельстили,— добавила горничная.— Я поддалась соблазну и провела аббата в коридорчик. Свадьба расстроилась. Но это не все: я никогда себе не прощу, и пусть все об этом знают, что причинила столько зла мадемуазель де Тервир, опорочив ее имя. Скажите ей, что я умоляю меня простить.

Свидетели этой сцены оповестили о ней повсюду, и одного этого было вполне достаточно, чтобы оправдать меня в общем мнении. Но господь, по своему неисчерпаемому милосердию, привел к раскаянию еще одну грешную душу.

Я говорю о госпоже де Сент-Эрмьер. На другой же день после вышеописанной исповеди горничной, в присутствии родных, друзей и священника, она послала за господином Вийо и вручила ему надписанный и запечатанный ее рукою пакет с просьбой прочесть его и распространить содержание письма до или после ее смерти, по его усмотрению. Под конец же сказала ему: «Я охотно пригласила бы сюда мадемуазель де Тервир, но не заслуживаю от нее такой милости. Достаточно, если она по доброте души помолится за меня богу. Прощайте, сударь, возвращайтесь домой и распечатайте письмо,— оно должно утешить ее».

Господин Вийо поспешил домой и, во исполнение воли госпожи де Сент-Эрмьер, прочел нам письмо. Те, кто слышал последние слова этой дамы, ждали с великим любопытством и были крайне изумлены его содержанием. Вот что там значилось (передаю содержание бумаги приблизительно и вкратце):

«Готовясь предстать перед всевышним и ответить ему за свои прегрешения, я торжественно заявляю господину барону де Серкуру, что мадемуазель де Тервир не причастна к тому, что произошло в моем доме и вследствие чего был расстроен их брак. Я и еще одно лицо (она не назвала его по имени) ложно обвинили ее в любовных отношениях с племянником барона. Свидание, которое она якобы назначила ночью в своей комнате, было злостной выдумкой, изобретенной нами, чтобы достичь разрыва между нею и бароном де Серкуром. Умирая, я отдаю дань уважения безупречной нравственности мадемуазель де Тервир. Если я вступила в недостойный заговор, то исключительно из страха мести, которой грозило мне самой вышеупомянутое лицо, если бы я отказалась от соучастия в интриге».

Трудно описать, как утешило, успокоило и обрадовало меня это письмо; вы поймете меня, если вспомните в какую пучину отчаяния я была ввергнута.

Господин Вийо сразу же отправился читать и показывать письмо всюду, где только возможно, и в первую очередь к господину де Серкуру. Тот сразу же приехал к нам чтобы принести мне свои извинения.

Ко мне вернулась дружба и симпатия всех соседей; не было конца визитам, все наперебой зазывали меня к себе, спешили обласкать, выказать свое уважение и любовь. Все, знавшие мою мать, поторопились ей написать; аббат же, став предметом единодушного осуждения, в том числе и со стороны своего дяди, вынужден был покинуть наши края и уехал в довольно большой город, в тридцати лье от нас. Через два года, как мы узнали, он угодил в тюрьму за долги и за дурное поведение и там окончил свои дни.

Горничная вдовы де Сент-Эрмьер не умерла. Госпожа ее тоже пережила свое покаянное письмо, полностью восстановившее мою честь; она переселилась в одно из своих отдаленных поместий, где жила еще, когда я покинула эти места. Барон де Серкур, с которым я при встрече всегда старалась быть особенно учтивой, возобновил свое сватовство, но я не могла решиться на брак с ним. Он поступил со мной слишком бесчеловечно.

Мне было тогда семнадцать с половиной лет. К тому времени в наши края приехала одна весьма пожилая дама, которую я прежде не знала. Она уехала отсюда лет пятьдесят пять тому назад и теперь вернулась, чтобы повидать родных и окончить на родине свои дни.

Дама эта приходилась сестрой покойному господину де Тервиру, моему деду; в свое время она вышла замуж за молодого и богатого негоцианта, приехавшего в нашу провинцию по своим делам. Прошло уже лет тридцать пять, как она овдовела, и ее единственному сыну должно было быть около сорока лет. Я останавливаюсь на этих подробностях, потому что они связаны с главнейшими событиями моей жизни, о которых вы сейчас и услышите.

Вы знаете, что в детстве я была отвергнута своей матерью, в отрочестве, оставшись без крова по милости моих теток, нашла приют у простого крестьянина (каким, в сущности, был фермер Вийо) и тот продержал меня в своем доме пять лет, хотя получал за это очень скудную плату, если бы не его доброта и не уважение к памяти деда, мне часто нечего было бы надеть на себя.

И вот для меня наступила пора юности. Какие же новые события меня ожидали?

Дама, о которой я начала вам рассказывать, не зная, где ей устроиться и кто даст ей кров, поскольку дедушка мой умер, поселилась в соседнем городке и послала в замок Тервир доверенного человека чтобы узнать, кто там живет и не осталось ли на свете кого-нибудь из их семьи

Посланный застал в замке господина де Тервира, младшего брата моего отца: он как раз приехал на несколько дней из Бургундии, где обычно жил в имении своей жены, о которой я ни разу не упоминала. Он редко наезжал в свой родовой замок: в наших местах его не очень жаловали, у всех был жив в памяти его неблаговидный поступок со старшим братом.