Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 7. Статьи о литературе и искусстве. Обзоры. Рецензии - Николай Степанович Гумилев

религиозный публицист, философ и литератор, начинавший в кругу символистов-«богоискателей», а затем, вместе с В. Ф. Эрном, учредивший в 1905 г. «Христианское братство борьбы». «...Беллетристом и мистиком В. Свенцицким <...> была написана вступительная статья к «Братским песням», в которой говорилось, что стихи Клюева это «новое религиозное откровение», что в его «песнях» «раскрывается с потрясающей глубиной — ...голгофский путь земли», а сам поэт объявляется «пророком». Все это звучало весьма в духе символизма, но далеко не могло быть созвучным акмеизму» (Михайлов А. М. Указ. соч. С. 59).

Нарбут Владимир Иванович (1888 — 1938 или 1944 (?)) — поэт, издательский деятель. Родился в семье помещика Глуховского уезда Черниговской губернии. В 1906 г. окончил глуховскую классическую гимназию и поступил в Петербургский университет. Вместе с братом, известным художником-графиком, Нарбут участвует в литературно-художественном «Кружке молодых». Его первая книга стихов была замечена Гумилевым (см. № 31 наст. тома и комментарии к нему) и открыла ему путь в «Цех поэтов». Вторая книга Нарбута «Аллилуйа» стала воплощением «натуралистической», «раблезианской» версии акмеизма — «мудрой простоты» художника, созерцающего мир «во всей совокупности красот и безобразий» (С. М. Городецкий) с невинностью «первочеловека» (само название ее восходит к высказыванию Городецкого, что акмеисты — новые Адамы, призванные «пропеть жизни и миру аллилуйя» (см.: Городецкий. С. 94)). Но российская цензура не стала вникать в тонкости акмеистической доктрины, а обвинила Нарбута в кощунстве и порнографии. Большая часть книги была конфискована, а Нарбут счел за благо уехать в 1912 г. в Абиссинию «по следам Гумилева». В 1913–1915 гг. вышли еще две книги стихов Нарбута — «Любовь и любовь» и «Вий», продолжающие тематику и поэтические традиции предыдущей книги. Вообще, следует признать, что Нарбут до конца остался верен той версии акмеистического лиро-эпоса, которую он предложил в 1912 г. Даже его поздние стихи, обращенные к сокровенному миру душевных переживаний лирического героя, приобретают «вещную» грубую осязательность образов, благодаря предельно рискованным натуралистическим метафорам: «Бездействие не беспокоит: / Не я ли, — супостаты, прочь! — / Стремящийся сперматозоид / В мной возлелеянную ночь».

После революции Нарбут выступил с целым рядом книг на «революционную тематику», активно участвовал в становлении советской литературы, руководил издательством «Земля и Фабрика». В 1928 г. был подвергнут гонениям, а в 1936 г. — арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности. Погиб в лагере. О творчестве В. И. Нарбута см.: Thompson R. D. B. The Vision of the Bog: The Poetry of Vladimir Narbut // Russian Literature. Vol. 10. 1981. P. 319–338; Лекманов О. А. Книга об акмеизме и другие работы. Томск, 2000. С. 85–89.

Стр. 120–124. — В этих строках Дж. Доэрти усматривает формулировку важного принципа построения акмеистической книги: присутствие поэта в текстах определяет собой сборник, как целое. И поэтому ясно, что книга Нарбута — нечто более, чем попытка антибуржуазного эпатажа, ибо она успешно создает сильное впечатление внутренней необходимости именно таких текстов (см.: Doherty. P. 210–211).

Бобринский Петр Андреевич, граф (1893–1962) — издал впоследствии сборник стихов «Пандора» (1915). Эмигрант, умер в Париже (см.: ПРП 1990. С. 320).

Стр. 152–154. — Имеются в виду ст-ния «Гимн восходящему солнцу...» (Крылатый на крыльях царицы Зари! / На базальтовом ложе из роз / Раскидалось пышное тело богини...), «Гимн ночи» (Кто чувства мои разгадает? / Ношу их, под сердцем тая, / Пусть громко смеется — рыдает / Волшебная лира моя), «Грех» (Я умастила косы ароматами: / Я знала, — ты ко мне придешь, / Любимый вождь усталыми солдатами, / Гремя мечом с зазубренными латами, / Мне золотую лиру принесешь), «Страсть»:

Во мгле трещали раненные ели.

Томилась ночь, и гнулися леса.

В порыве — боги, гордо мы велели

Нам оседлать донского жеребца.

В просветах елей молнии сверкали.

Манила нас пустая глубина.

Кто видел, как с тобой мы поскакали

Во весь опор донского скакуна?

<...>

Дейч Александр Иосифович (1893–1972) — переводчик, критик, мемуарист. Помимо «Сфинкса» перевел «Балладу Рэдингской тюрьмы» (Киев, 1910) и прозаические произведения в 4-томном Собрании сочинений О. Уайльда издательства «Нива» (1912; второе издание — 1914; об этом он пишет в своей книге воспоминаний, см.: Дейч А. День нынешний и день минувший: Литературные впечатления и встречи. М., 1969. С. 245–246). Интересно, что для этого же Собрания «Сфинкса» в 1912 г. переводил Гумилев, работу которого К. И. Чуковский — редактор и вдохновитель издания — назвал «литературным чудом» (см.: Павлова Т. В. Оскар Уайльд в русской литературе (конец XIX — начало XX вв.) // На рубеже XIX–XX веков. Л., 1991. С. 115). Отсюда и доскональное знание «тонкостей» уайльдовского текста, продемонстрированное в рецензии (см. стр. 159–163). С рецензией связан и забавный эпизод: «По сообщению <...> вдовы Е. К. Дейч, Гумилев — в связи с тем, что инициал А. И. Дейча в журнале был указан с ошибкой («Л. Дейч») и могло, таким образом, возникнуть отождествление с известным революционером, — прислал пострадавшему автору извиняющееся письмо» (ПРП 1990. С. 320).

44

Аполлон. 1912. № 8.

ПРП, ПРП (Шанхай), ПРП (Р-т), СС IV, ЗС, ПРП 1990, СС IV (Р-т), Соч III, Изб (Вече), Лекманов.

Дат.: август 1912 г. — по времени публикации.

Перевод на англ. яз. — Lapeza.

Об А. А. Блоке см. №№ 24, 33, 39, 73 наст. тома и комментарии к ним.

«В 1911 году Блок готовит первое издание “Собрания стихотворений” (Кн. 1–3. М., 1911–1912) — свою “лирическую трилогию” (кн. 1 — «Стихи о Прекрасной Даме»; кн. 2 — «Нечаянная радость»; кн. 3 — «Снежная ночь») — и начинает осмыслять всю свою лирику как “трилогию вочеловечивания”» (РП I. С. 280). С этого момента творчество Блока воспринимается современниками как реализация «идеи пути» (см.: Максимов Д. Е. Идея «пути» в творчестве Александра Блока // Максимов Д. Е. Поэзия и проза А. Блока. Л., 1981) и рецензия Гумилева оказывается одной из первых интерпретаций этого образа. Об «акмеистической» корректировке замысла блоковской образности в гумилевской критике см.: Громов П. П. А. Блок, его предшественники и современники. М.; Л., 1966. С. 120, 434. Подобную «корректировку» усмотрел в этой рецензии и Дж. Доэрти: «Гумилев предлагает верное изложение блоковского «поэтического нарратива» — и все же отчетливо ясно, что он одновременно развивает некий подтекст, который можно определить, как обще-антисимволистский. Это намечается в цитате Гумилева из «Балаганчика» («Я не слушал сказок, я простой