Сотканный мир - Клайв Баркер

Несмотря на тихое отчаяние Нимрода, Кэл не смог сдержать улыбки. А может быть, он прав? Может быть, у ясновидцев нет иного выбора, кроме как расселиться по Королевству и по возможности примириться с новой жизнью.

— Мне пора идти, — говорил между тем Нимрод. — Сегодня большое собрание. У всех будет право высказаться. Скорее всего, на это уйдет целая ночь.

Он пошел к двери.

— Я не уеду в Калифорнию, не попрощавшись, — заверил он напоследок и оставил больного в одиночестве.

2

Два дня миновало, а никто не приходил. Кэл быстро шел на поправку. Наложенное Нимродом заклятие, судя по всему, подействовало на персонал клиники: никто не сообщил в полицию о пациенте с огнестрельным ранением.

К вечеру третьего дня Кэл понял, что совершенно выздоровел, поскольку он начал скучать. По телевизору — новой любви Нимрода — шли только «мыльные оперы» и второсортные фильмы. Как раз второе, меньшее из двух зол, и передавали, когда открылась дверь палаты и вошла женщина в черном. Кэл не сразу сумел узнать в посетительнице Апполин.

Не успел он поздороваться, как она произнесла:

— Времени на разговоры нет, Кэлхоун…

Затем подошла к крови и протянула Кэлу сверток.

— Бери! — сказала она.

Он послушался.

— Мне уже пора бежать, — продолжала Апполин. Ее лицо смягчилось, когда она взглянула на него. — У тебя усталый вид, мальчик мой, — заметила она. — Отдохни как следует! — И с этими словами направилась к двери.

— Стой! — воскликнул Кэл.

— Нет времени! Совершенно нет времени! — отозвалась Апполин и исчезла.

Он снял веревку и оберточную бумагу со свертка и обнаружил внутри книгу сказок, которую Сюзанна нашла на Рю-стрит. К книге прилагалась наспех нацарапанная записка.

Кэл!

Сохрани для меня эту вещь, ты ведь сможешь? Ни при каких обстоятельствах не упускай ее из виду. Наши враги все еще охотятся за нами. Когда опасность минует, я разыщу тебя.

Сделай это ради всех нас.

Целую.

Сюзанна.

Он перечитывал записку снова и снова, тронутый сверх всякой меры прощальными словами: «Целую. Сюзанна».

Однако он был сбит с толку указаниями: книга показалась ему ничем не примечательным изданием, обложка оторвана, страницы пожелтели. Текст на немецком языке, с которым он совершенно незнаком. Даже иллюстрации какие-то темные, полные теней, словно мало ему теней, отравляющих жизнь. Но если Сюзанна хочет, чтобы он сохранил книгу, он так и сделает. Она мудра, и не следует относиться к ее просьбам легкомысленно.

3

После визита Апполин больше никто не приходил. Хотя Кэл нисколько этому не удивлялся. Апполин очень спешила, и еще большая поспешность ощущалась в записке Сюзанны. «Наши враги все еще охотятся за нами». Если она так сказала, значит, это правда.

* * *

Его выписали через неделю, и он отправился обратно в Ливерпуль. Дома почти ничего не изменилось. Трава по-прежнему не желала расти на клочке выжженной земли, где погибла Лилия Пеллиция, поезда по-прежнему ходили на север и на юг, фарфоровые собачки на окне столовой по-прежнему глядели на своего хозяина, но наградой за преданность им был лишь слой пыли.

Та же пыль покрывала записку, которую оставила на кухонном столе Джеральдин. В этом коротеньком письме говорилось, что, пока Кэл не начнет вести себя как разумный человек, он может не рассчитывать на ее общество.

Его дожидались еще несколько писем. Одно было от начальника отдела его фирмы: он спрашивал, куда запропастился Кэл, и сообщал, что если тот желает сохранить свое место, ему необходимо как можно скорее предоставить объяснения. Письмо датировалось одиннадцатым числом, а сегодня было двадцать пятое. Кэл решил, что его уже уволили.

Он не чувствовал никакого огорчения по поводу того, что стал безработным, и по поводу отсутствия Джеральдин тоже. Ему хотелось остаться одному и неспешно подумать обо всем случившемся. Хуже того, он обнаружил, что ему вообще сложно что-либо чувствовать. Шли дни, он пытался как-то упорядочить свою жизнь и быстро понял, что пребывание в Вихре оставило на нем болезненные отпечатки. Как будто силы, вырвавшиеся из храма, отыскали дорогу внутрь его души и превратили в пустыню ту ее часть, где некогда было место для слез и сожалений.

Даже поэт молчал. Хотя Кэл до сих пор помнил стихи Безумного Муни наизусть, теперь они стали пустыми словами и нисколько не трогали его.

Во всем этом имелся один утешительный момент: похоже, новообретенный стоицизм не помешает хранителю одной-единственной книги. Он будет бдителен, однако постарается ничего не ждать — ни катастрофы, ни откровения.

Но нельзя сказать, будто он совсем ничего не ждал от будущего. Ведь он был обычным чокнутым: испуганным, усталым и одиноким. В конце концов, таковы его соплеменники, но это вовсе не значит, что все потеряно. Пока их до слез трогает минорный аккорд, пока они радуются при виде счастливого воссоединения любовников, пока в их осторожных душах есть место для игры случая и они смеются в лицо Богу, в итоге они обязательно спасутся.

А если нет, то ни для одного живого существа нет надежды.

Книга третья

Возвращение из Пустой четверти

Часть десятая

В поисках Бича

Если долго смотреть в бездну,

бездна посмотрит на тебя.

Фридрих Ницше. По ту сторону добра и зла

I

Никакой передышки злодеям

1

До того как сюда пришли люди, Руб аль-Хали была пустым местом на карте мира. После того как они пришли, она осталась таким же пустым местом.

Само ее название, придуманное кочевниками-бедуинами, на протяжении бесконечных веков обитавшими в пустынях Аравийского полуострова, означает «пустая четверть». И если они, знакомые с пустотой, способной свести с ума большинство людей, назвали это место пустым — вот наилучшее доказательство его невообразимой пустоты.

Однако среди европейцев, для которых название ничего не доказывало и которые с начала девятнадцатого столетия искали новые края, где можно испытать себя на прочность, Руб аль-Хали быстро стала легендой. Возможно, потому, что это самое большое испытание, какое земля может предложить любителям приключений, и пустынность этой пустыни не сравнится ни с одной другой, экваториальной или арктической.

Никто там не жил и не мог жить. В этой обширной пустоте, на двухстах пятидесяти тысячах квадратных миль запустения, барханы кое-где достигали высоты небольших гор, сменяясь время от времени залежами растрескавшихся от жары камней, достаточно больших, чтобы между ними затерялось целое племя. Не было дорог, воды и смены ландшафтов. Большинство смельчаков, отправившихся туда, были поглощены пустыней и добавили к ее пескам свои превратившиеся в пыль кости.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});