11/22/63 - Стивен Кинг

– Зацепился языком. Ты же знаешь, как с этим в Джоди. Всегда кому-то хочется провести время с пользой.

Она улыбнулась. Теперь улыбки давались ей легче.

– Ты такой милый.

Я поблагодарил Сейди и заверил ее, что она тоже милая. Задался вопросом, поделится ли Колтроп с Фредом Миллером, еще одним членом школьного совета, который видел себя хранителем моральных устоев города. Решил, что нет. Не потому, что я знал о грешках ее юности. А потому, что я ее напугал. Это сработало с де Мореншильдтом, сработало и с ней. Запугивать людей – грязная работа, но кто-то должен ее делать.

Сейди пересекла кухню, обвила меня рукой.

– Что ты скажешь насчет уик-энда в «Кэндлвуд бунгалос» перед началом учебного года? Как раньше? Полагаю, для Сейди это большой шаг вперед, правда?

– Как посмотреть. – Я обнял ее. – Мы говорим о непристойном уик-энде?

Она покраснела, за исключением области шрама. Там кожа оставалась белой и блестящей.

– Непристойном до предела, сеньор.

– Тогда чем раньше мы туда поедем, тем лучше.

8

На самом деле непристойного уик-энда не получилось, если только вы не считаете – как джессики колтроп этого мира, – что в занятии любовью есть что-то непристойное. Действительно, мы провели много времени в постели. Но мы провели много времени и под открытым небом. Сейди могла без устали ходить пешком, а на склоне холма за «Кэндлвудом» расстилался огромный луг, раскрашенный дикорастущими цветами позднего лета. Большую часть второй половины субботы мы провели там. Сейди знала названия некоторых цветов – испанский штык, аргемона, горец птичий, – но, глядя на другие, только качала головой, а потом наклонялась, чтобы понюхать. Мы шли, взявшись за руки, высокая трава терлась о наши джинсы, большие облака, верхняя часть которых напоминала взбитые сливки, проплывали по бездонному техасскому небу. Длинные пятна света и тени скользили по лугу. В этот день дул холодный ветерок и совершенно не пахло нефтью. На вершине холма мы оглянулись. Бунгало выглядели маленькими и жалкими в сравнении с просторами прерий, на которых тут и там поднимались рощи деревьев. Дорога напоминала узкую ленту.

Сейди села, подтянула колени к груди, обхватила руками голени. Я присел рядом.

– Хочу у тебя кое-что спросить. – Она повернулась ко мне.

– Давай.

– Я не о том... ты понимаешь, откуда ты пришел... мне сейчас и думать об этом не хочется. Я о человеке, остановить которого ты пришел, который, по твоим словам, собирается убить президента.

Я задумался.

– Тонкий момент, дорогая. Ты помнишь, я говорил тебе, что нахожусь очень близко от огромного зверя с острыми зубами?

– Да...

– Я говорил, что не позволю тебе находиться рядом со мной, пока я разбираюсь с этим зверем. Я уже сказал больше, чем хотел, и, наверное, больше, чем следовало. Потому что прошлое не хочет меняться. Оно сопротивляется, если ты предпринимаешь такую попытку. И чем больше потенциальное изменение, тем сильнее сопротивление. Я не хочу, чтобы тебе досталось.

– Мне уже досталось, – тихо ответила она.

– Ты спрашиваешь, моя ли это вина?

– Нет, милый. – Она погладила меня по щеке. – Нет.

– Знаешь, может, и моя, во всяком случае, частично. Есть такое понятие – «эффект бабочки»... – Над склоном они летали сотнями, словно живая иллюстрация моих слов.

– Я знаю, о чем ты, – кивнула она. – У Рэя Брэдбери есть об этом рассказ.

– Правда?

– Он называется «И грянул гром». Прекрасный и очень тревожный. Но, Джейк... Джонни рехнулся задолго до того, как ты появился на моем горизонте. Я ушла от него задолго до твоего появления. И если бы не ты, появился бы какой-нибудь другой мужчина. Я уверена, не такой хороший, как ты, но я бы этого не узнала, правда? Время – это дерево с множеством ветвей.

– Что ты хочешь знать об этом парне, Сейди?

– Главным образом, почему ты просто не позвонишь в полицию – анонимно, разумеется – и не сообщишь о нем.

Раздумывая над этим, я сунул в рот травинку. Прежде всего на ум пришли слова де Мореншильдта, сказанные на стоянке у «Монтгомери уорд»: Он самоучка, образования у него нет, но он невероятно хитер и изворотлив.

Де Мореншильдт охарактеризовал его точно. Ли удалось покинуть Россию, когда он устал от тамошних порядков. И ему хватило хитрости и изворотливости, чтобы выйти из Хранилища учебников после того, как он застрелил президента, хотя полиция и секретная служба отреагировали практически мгновенно. Естественно, что отреагировали: многие видели, откуда стреляли.

Ли уже допрашивали под дулом пистолета в комнате отдыха на втором этаже, когда резко ускорившийся кортеж привез умирающего президента в больницу «Паркленд мемориал». Коп, который вел допрос, потом вспоминал, что молодой человек держался уверенно и спокойно. И как только бригадир Рой Трули подтвердил, что Ли здесь работает, коп отпустил Кролика Оззи и поспешил наверх, чтобы найти стрелявшего. Не составляло труда поверить, что поиски Ли могли растянуться на дни и недели, если бы он не столкнулся с патрульным Типпитом.

– Сейди, далласские копы потрясут мир своим непрофессионализмом. Только идиот может надеяться на них. Они, возможно, не отреагируют на анонимный звонок.

– Но почему? Почему они не отреагируют?

– Сейчас – потому что этого парня нет в Техасе и он не собирается возвращаться сюда. Он планирует сбежать на Кубу.

– На Кубу? Почему, во имя Господа, на Кубу?

Я покачал головой:

– Это не имеет значения, потому что у него не получится. Он вернется в Даллас, не собираясь убивать президента. Он же не знает, что Кеннеди приедет в Даллас. Кеннеди сам еще этого не знает, потому что этой поездки пока нет в графике президента.

– Но ты знаешь.

– Да.

– Потому что в том времени, откуда ты пришел, все это есть в учебниках по истории.

– В общих чертах – да. Но я получил более точные сведения от моего друга, который послал меня сюда. Я расскажу тебе эту историю, когда все закончится, но не сейчас. Не буду рассказывать, пока этот зверь с острыми зубами несется на полной скорости. И вот что важно: если копы допросят этого парня до середины ноября, они решат, что он ни в чем не виновен, и он действительно невиновен. – Тень от еще одного огромного облака проплыла над нами, временно понизив температуру воздуха градусов на десять. – Если исходить из того, что мне известно, он мог принять окончательное решение, уже нажимая спусковой крючок.

– Ты говоришь, как будто это уже случилось, – изумилась она.

– В моем мире случилось.

– А чем так важна середина ноября?

– Шестнадцатого «Морнинг ньюс» сообщит Далласу о появлении кортежа Кеннеди на Главной улице. Л... этот парень прочитает статью и осознает, что автомобили проследуют мимо того места, где он работает. Возможно, подумает, что это послание от Бога. Или от призрака Карла Маркса.

– И где он будет работать?

Я вновь покачал головой. Чувствовал, что для нее такая информация опасна. По существу, опасность несла в себе любая информация на эту тему. Однако (я говорил об этом раньше, но готов повторить) возможность поделиться ею – хотя бы частично – приносила безмерное облегчение.

– Если полиция поговорит с ним, возможно, он испугается и не будет ничего делать.

Она была права, но я не мог идти на такой риск. Я уже рискнул, решившись на разговор с де Мореншильдтом, однако де Мореншильдту требовались эти нефтеносные участки. Опять же, я не просто напугал его: если на то пошло, напугал до усрачки. И я полагал, что он будет молчать. Ли, с другой стороны...

Я взял Сейди за руку.

– Сейчас я могу точно предсказать, где будет этот человек, как могу предсказать, где будет какой-нибудь поезд, потому что он движется только по рельсам. Если я попытаюсь вмешаться, если вмешаюсь, ситуация станет непредсказуемой.

– А если ты сам поговоришь с ним?

Тут у меня в голове возникло совершенно кошмарное видение. Перед моим мысленным взором возник Ли, рассказывающий копам: Идею мне подкинул один парень, его зовут Джордж Амберсон. Если бы не он, у меня никогда не возникло бы таких мыслей.

– Не думаю, что это сработает.

– Тебе придется его убить? – тихим голосом спросила она.

Я промолчал, что вполне могло сойти за ответ.

– И ты уже знаешь, что это должно случиться?

– Да.

– Как знаешь, что Том Кейс выиграет тот поединок двадцать девятого?

– Да.

– Хотя все, кто понимает в боксе, твердят, что Тайгер должен его порвать.

Я улыбнулся.

– Ты читала спортивный раздел.

– Да, читала. – Она вытащила травинку из моего рта и сунула в свой. – Я никогда не была на боксерском поединке. Ты меня возьмешь?

– Это же не вживую. На большом телевизионном экране.

– Я знаю. Ты меня возьмешь?