Тайная доктрина. Том III - Елена Блаватская

Согласно эзотерической философии это учение, однако, таково: учитывая, что способность и функция Антахкараны настолько же необходимы, как посредничество уха для слышания или глаза для видения, то до тех пор, пока чувство Аханкары, т. е. личного «Я» или самости целиком не подавлено в человеке и низший ум не влит совершенно в высший буддхи-манас и не стал единым с ним, ясно, что разрушение Антахкараны подобно разрушению моста через непроходимую бездну: путник никогда не доберется до цели на другом берегу. Вот в этом заключается разница между экзотерическим и эзотерическим учением. Первое устами веданты говорит, что до тех пор пока ум (низший) цепляется через антахкарану за дух (буддхи-манас), он не может приобрести истинную духовную мудрость, Джнану, и это достижимо только стремлением прийти en rapport со Вселенской Душой (атмой); в сущности, что раджа-йога достигается путем игнорирования Высшего Ума. Мы говорим, что это не так. Нельзя перескочить ни единой ступени лестницы, ведущей к знанию. Ни одна личность не может достичь атмы или поставить себя в общение с ней иначе, как только через буддхи-манас; пытаться стать дживанмуктой или махатмой прежде чем стать адептом или даже нарджолом (безгрешным человеком) равносильно тому, чтобы пытаться достичь Цейлона из Индии без переезда через море. Поэтому нам сказано, что если мы разрушим Антахкарану до того, как личное еще не перешло под абсолютный контроль неличного Эго, то мы рискуем потерять последнее и быть оторванными от него навсегда, если, поистине, не поторопимся восстановить общение путем величайшего окончательного усилия.

Лишь когда мы неразрывно соединились с сущностью божественного Ума, нам следует разрушать Антахкарану.

Подобно тому, как одинокий воин, преследуемый армией, ищет убежища в крепости; чтобы отрезать от себя врага, он сперва разрушает подъемный мост и только после этого начинает уничтожать преследователя; так же должен поступить Сротапатти прежде чем убить Антахкарану.

Или, как излагает это одна оккультная аксиома:

Единица становится Тремя и Три порождает Четыре. Последний (Четверка) должен снова стать Тремя, и божественные Трое – расшириться в Абсолютное Одно.

Монады, которые становятся Дуадами на дифференцированном плане, чтобы развиваться в Триады в течение цикла воплощений, даже будучи воплощенными, не знают ни пространства, ни времени, но рассеиваются через низшие Принципы Четверицы, являясь по природе своей вездесущими и всезнающими. Но это всезнание прирожденное и может проявлять свой отраженный свет только через то, что по меньшей мере полуземное или материальное; даже такое, как физический мозг, который в свою очередь является носителем низшего Манаса, воцарившегося в Камарупа. И это есть то, что постепенно уничтожается в случаях «второй смерти».

Но такое уничтожение – которое в самом деле есть отсутствие даже малейшего следа обреченной Души в вечной ПАМЯТИ и поэтому означает уничтожение в вечности – вовсе не означает прекращение человеческой жизни на Земле, ибо Земля есть Авичи и притом наихудшая Авичи, какая только возможна. Изгнанные навсегда из сознания Индивидуальности, воплощающегося Эго, физические атомы и психические вибрации теперь отделенной личности немедленно воплощаются на этой же Земле, но только в еще более низком и жалком создании, человеческом существе только по форме, обреченном на кармические мучения в течение всей его новой жизни. Кроме того, если оно будет упорно придерживаться своего преступного или развратного образа жизни, то продлит свои страдания на длинный ряд немедленных перевоплощений.

Напрашиваются два вопроса: 1) Что происходит с Высшим Эго в таких случаях? 2) Что за животное получается из человеческого создания, родившегося без души?

Прежде чем ответить на эти два весьма естественных вопроса, я хочу обратить внимание всех тех из вас, кто родился в христианских странах, на тот факт, что тот романтический эпизод искупления чужих грехов и миссия Иисуса, в таком виде, как он теперь преподносится, был извлечен или заимствован некоторыми слишком свободомыслящими посвященными из таинственного учения о земных испытаниях воплощающегося Эго. Последнее, действительно, является жертвой своей собственной кармы с предыдущих манвантар, которое добровольно принимает на себя обязанность спасать тех, кто иначе остались бы бездушными людьми или личностями. Восточная истина, таким образом, оказывается более философской и логичной, нежели западная выдумка. Христос, или буддхи-манас, каждого человека не есть вполне невинный и безгрешный Бог, хотя в одном смысле он есть «Отец», будучи из той же самой сущности, что и Вселенский Дух, но в то же время он есть и «Сын», ибо Манас есть вторая степень от «Отца».

Своим воплощением божественный Сын принимает на себя ответственность за грехи всех тех личностей, которые он будет одушевлять. Это он может осуществить только через своего уполномоченного или отражение, низший Манас. Единственным случаем, когда божественное Эго может избегнуть индивидуального наказания и ответственности, как руководящий Принцип, является тот случай, когда ему приходится оторваться от личности, по той причине, что материя со своими психическими и астральными вибрациями в силу интенсивности своих комбинаций находится тогда вне пределов контроля Эго. Апофис, Дракон, стал победителем; перевоплощающийся Манас, постепенно отделяясь от своего временного жилья, окончательно отрывается прочь от психоживотной Души.

Поэтому в ответ на первый вопрос я говорю:

1) Божественное Эго совершает одно из двух: или а) немедленно возобновляет под собственными кармическими импульсами новый ряд воплощений; или б) ищет и находит убежище в лоне Матери, Алайи, Вселенской Души, манвантарическим аспектом которой является Махат. Освобожденное от жизненных впечатлений личности, оно погружается в своего рода нирванический антракт, в котором не может быть ничего другого кроме вечного Настоящего, которое поглощает Прошедшее и Будущее. Лишившись «чернорабочего», также потеряны и поле и урожай, Хозяин, в бесконечности своей мысли, естественно не сохраняет в своей памяти никаких воспоминаний о конечной и мимолетной иллюзии, каковою была его последняя личность. И тогда, действительно, последняя уничтожена.

2) Будущее низшего Манаса более ужасное, и оно еще более ужасно для человечества, чем для этого, ныне животного человека. Иногда бывает, что после отделения эта опустошенная Душа, ныне ставшая совершенно животной, истлевает в Камалоке, как истлевают все другие животные души. Но ввиду того, что чем более материальным был человеческий ум, тем дольше он длится, даже на промежуточной стадии, – часто случается, что после того, как данная жизнь бездушного человека закончилась, он снова и снова воплощается в новые личности, каждый раз в более жалкую, чем прежде. Импульс животной жизни слишком сильный; он не может истощиться только в одну или две жизни. Однако в более редких случаях, когда низший Манас обречен на истощение путем голодания; когда уже более нет надежды, что даже какой-то остаток низшего света вследствие благоприятных условий – скажем, даже кратковременного духовного устремления и раскаяния – притянет обратно к себе свое Эго Родителя, и карма ведет Высшее Эго опять к новым воплощениям, – тогда может произойти нечто гораздо более страшное. Кама-манасическое привидение может стать тем, что в оккультизме называют «Обитателем Порога». Этот Обитатель не похож на того, который так красочно описан в «Занони», но он действительно факт в природе, а не романтическая выдумка, как бы красива она ни была. Бульвер-Литтон, должно быть, получил эту идею от какого-либо восточного посвященного. Этот Обитатель, руководимый родством и притяжением, вторгается в астральный ток, и через Аурическую Оболочку нового временного жилья, обитаемого Эго-Родителем, и объявляет войну низшему свету, который его заменил. Разумеется, это может произойти только в случае нравственной слабости личности, подвергающейся такому одержанию. Никто стойкий в добродетели и праведности своего жизненного пути, не рискует встретиться с таким явлением и не должен опасаться его, а только – развращенные в сердце своем. Роберт Льюис Стивенсон, действительно, обладал проблеском истинного прозрения, когда писал свою повесть «Странный случай доктора Джекила и мистера Хайда». Его повесть – настоящая аллегория. Каждый чела усмотрит в ней субстрат истины, и в мистере Хайде – Обитателя, одержателя личности, временного жилья Духа-Родителя.

«Это кошмарный рассказ!» – часто говорил мне один человек, которого больше нет в наших рядах, который имел наиболее явно выраженного «Обитателя», «мистера Хайда», в качестве почти постоянного сопровождающего. «Как может такой процесс иметь место без того, чтобы человек об этом не знал?» Может и происходит, и я почти полностью описала его однажды в «Theosophist».