Эльфийские хроники - Жан-Луи Фетжен

Гвидион резким движением схватил своего ученика за шею и стал подталкивать его вперед, пока они оба не оказались в центре круга, образованного друидессами.

— Отойдите в сторону! — крикнул он через плечо, обращаясь к Динрису и его лучникам. — Закройте свои лица! Не смотрите!

Ллав начал упираться, когда проходил между двумя друидессами, и попытался отпрянуть назад, но Гвидион держал его крепко — держал с такой силой, какую вряд ли кто-то заподозрил бы в этом старике. Затем он грубым толчком повалил его на землю под равнодушными взглядами старух.

— Что вы делаете? — воскликнул юный ученик перепуганным голосом.

— Ты был там… Многое из того, что произошло, произошло у тебя на глазах, а ты ничего не сделал — ни плохого, ни хорошего. Ты, подобно этому лесу, являешься свидетелем таких ужасов, которые очернят твое существо навсегда. Я прочел твою душу, Ллав. Мне известно о твоих кошмарах и стыде, который тебя гложет. Я знаю, в том, что произошло со мной, с Ллианой и со многими другими нашими сородичами, отчасти есть твоя вина. Некоторые хотели тебя за это убить. Эльфы убьют тебя сегодня, если узнают, что ты бросил Ллиану в разгар битвы. Однако это не твоя вина… Оставайся здесь. И не бойся…

Гвидион отступил на один шаг, развел руки в стороны и — несколько мгновений спустя — выпустил из руки свой посох. Посох этот так и остался стоять прямо, как будто его воткнули в землю, хотя в действительности он лишь слегка касался короткой травы ложбины. Находившиеся вокруг Гвидиона и Ллава семь друидесс поднялись на ноги — молча и не обмениваясь какими-либо знаками — и развели руки в стороны так, чтобы их пальцы коснулись друг друга и чтобы образовался замкнутый круг. Ллав Ллев Гифф попытался подняться, но у него отказали ноги, а вслед за ними перестали подчиняться руки. Во весь рост он рухнул на влажную землю. Друидессы же стали одна за другой очень тихо — так тихо, что казалось, что это просто дует ветер — перечислять деревья, которые они оберегали.

— Хаел Бетх, хлистан леас инстилле хеалда треов…

— Хаел Феарн, хлистан леас инстилле хеалда треов…

Их голоса сливались и становились похожими на шелест листвы, когда на нее падают капли летнего дождя. Друидессы снова и снова повторяли одни и те же слова, не повышая голоса. Бетх, Феарн, Тинне, Сай, Колль, Дуир, Кверт… Заклинание Семи Деревьев.

Сначала стихли песни птиц, и воцарилась напряженная тишина, в которой было слышно, как хлопают крыльями улетающие прочь сороки, дрозды, щеглы и ястребы. Еще не смолкло жужжание пчел и мух. Муравьи, черви и пауки тоже стали отползать подальше от этого места. Затем зашевелились кусты — сквозь заросли продирались ежи, кролики и лесные мыши. Влажная почва вдруг подсохла, трава тоже начала высыхать. Динрис укрылся за грабом с шероховатой корой. Он чувствовал, как под его пальцами эта кора покрывается трещинами, и до его слуха донеслось потрескивание дерева, соки внутри которого высыхали. Кузнец резко отпрянул от этого дерева и с ужасом посмотрел на свои руки, кожа на которых стала морщинистой и очень бледной только потому, что он только что касался ими этой коры. Подняв глаза, он увидел, что Гвидион стоит в центре круга, образованного друидессами, выпрямившись во весь свой высокий рост. Его зычный голос стал заглушать нечеткое бормотание старух.

— Враттху инне генип аефре, леас леод аефре, эал гедреосан аефре!

Трава вокруг них стала серой. Кусты высохли, их ветки почернели, все листья осыпались. В горле запершило от запаха, похожего на запах свинца. От семи старушек, казалось, расходилось кругами что-то вроде удушающего тумана — расходилось медленно, но неумолимо. Динрис застонал от боли и зашатался. От того, что он сейчас видел перед собой, ему обжигало кожу, его губы потрескались, а глаза щипало.

— Назад! — крикнул он, повернувшись, другим эльфам. — Всем отойти на сто шагов назад!

Не дожидаясь, когда ему подчинятся, он бросился бежать, тяжело дыша, через папоротники и кусты, и бежал до тех пор, пока воздух вокруг него снова не стал обычным. Тогда он рухнул наземь и прижался лицом к земле, пытаясь подавить охватившую все его тело мучительную дрожь. Это продолжалось довольно долго. Когда впоследствии он вспоминал о данном случае, ему казалось, что он, наверное, тогда потерял сознание. А может, воспоминание о том, что ему довелось тогда увидеть и почувствовать, было таким невыносимым, что его рассудок предпочел попросту вычеркнуть все это из его памяти.

Гвидион и друидессы убили эту часть леса.

Динрис никогда бы не поверил, что такое возможно, однако он в полной мере осознал, что именно это было сделано, когда поднялся на ноги. На расстоянии броска камня от того места, где он нашел для себя убежище, леса уже не было. Там теперь находилась какая-то тьма, которая была такой кромешной, что, стоило попытаться разглядеть там остатки высохших деревьев и кустов, сразу же начинали болеть глаза. Смотреть на эту тьму было все равно что заглядывать в темный колодец или в глубокую пещеру: взгляд терялся в непроницаемой темноте. И тут вдруг Динрис увидел, как из этой ужасной тьмы появляется Гвидион, опирающийся на свой посох и несущий на руках неподвижное тело своего ученика. Вслед за ним из тьмы появились одна за другой и семь друидесс.

Заметив Динриса, друид направился к нему.

— Возьми его, — сказал он, подойдя к кузнецу. — Мои руки уже не могут больше его держать.

— Он уже…

— Нет. Он просто потерял сознание. Силы вернутся к нему через день или два…

Как только кузнец избавил Гвидиона от его ноши, друид зашатался — зашатался так, как будто истратил свои последние силы на то, чтобы дойти до этого места, и как будто его ноги вдруг утратили способность выдерживать вес его туловища. Его руки стали искать, за что бы ухватиться, и нашли ствол дерева, в которое он тут же вцепился, чтобы не упасть.

— Ну вот теперь все в порядке, — сказал он. — Мне нужно немножко отдышаться…

Морщинистое лицо старого эльфа поблескивало от пота. Его цвет стал бледно-серым и нездоровым. Ладони друида дрожали, а дыхание было свистящим и прерывистым.

— Они… — прошептал Гвидион, показывая жестом руки на друидесс. — Им нужно помочь дойти до Силл-Дары. Возможно, их даже придется нести на руках…

— А ты? Давай я тебе помогу… Обопрись на меня.

— Нет… Ты пойдешь впереди, а я вас догоню.

Динрис открыл было рот, чтобы что-то возразить, но одного лишь взгляда Гвидиона хватило для того, чтобы он не осмелился произнести даже и одного слова. Динрис тогда отдал несколько распоряжений, необходимых для того, чтобы организовать возвращение в Силл-Дару, и при этом тоже не произнес ни слова, ограничившись лишь взглядами и жестами, тем более что лучники Элианда и сами горели желанием поскорее убраться отсюда восвояси. Вскоре Гвидион, как он того и желал, остался наедине с самим собой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});