Эльфийские хроники - Жан-Луи Фетжен

Уже наступил день. Стоя неподвижно в полумраке лесных зарослей, старый эльф мрачно и с неприязнью разглядывал эту головокружительную бесконечность. Зима кончилась, наступило теплое время года, природа ожила, и выросшая растительность скрыла трупы орков и гоблинов, оставшиеся лежать на поле битвы. Со дня этой битвы прошло уже довольно много времени. Она стала воспоминанием, которое постепенно стирается… Королева Арианвен и много других эльфов семи кланов Элианда погибли на этой травянистой равнине и среди этих кустов, а также в зарослях, в которых он провел прошедшую ночь. Даэрдены — так называли себя те, кого все другие называли «зелеными эльфами», — тоже понесли тяжелые потери ради того, чтобы полчища монстров были отброшены туда, откуда пришли. Повествование об этой битве, уже добрую сотню раз прозвучавшее во время вечерних посиделок эльфов, постепенно превращалось в героическую сагу — одну из тех историй, которые наполняли восторгом сердца юных охотников. Однако Гвидион повидал уже достаточно много сражений для того, чтобы осознавать, что нет ничего прекрасного ни в одной битве — даже в той, которая выиграна. Последняя битва, как и все предыдущие, была не чем иным, как жутким побоищем, перенасыщенным ненавистью и ужасами. Земля постепенно поглощала воспоминания о нем — как впитывала она кровь и превращала в тлен плоть тех, кто пал на поле брани. В этом месте — там, где примыкают друг к другу королевство Элианд и земли «зеленых эльфов», — монстры появились прямо из недр земли, прокравшись по подземным туннелям, тайно выкопанным ими с территории их мрачного королевства. К востоку от земель «зеленых эльфов» начинались огромные равнины, населенные людьми. К северу от них находились горы и болота, которые с незапамятных времен являлись естественной границей — считавшейся непроходимой, — между обычным миром и Черными Землями, населенными отвратительными монстрами Того-кого-нельзя-называть. Место это было выбрано удачно. Если нападение монстров в тот день не было бы остановлено, их полчища могли бы хлынуть как в лес, так и на равнины.

Но их нападение было остановлено. В этот раз остановлено.

Входы в подземные туннели были завалены, эльфы Элианда еще и засадили их колючими кустарниками, да так густо, что до этих входов было невозможно добраться. Однако эти меры предосторожности были явно недостаточными. Раз уж надвигалась новая война — еще более ужасная, чем предыдущая, — то этот прóклятый участок леса следовало уничтожить.

Деревья как будто почувствовали, какую ужасную судьбу предрекает им старейшина леса: их кроны закачались от внезапного сильного порыва ветра. Это отвлекло Гвидиона от мрачных мыслей. Концом посоха он раздвинул колючие кустарники и крапиву, преграждавшие ему путь, и — впервые с момента своего появления здесь — осмелился выйти на открытое место, за пределы царившего в лесу полумрака. Ветерок время от времени колыхал высокие травы, и волна, казалось, докатывалась до самого горизонта. Друид долго стоял, не шевелясь, перед этим бескрайним пространством, почти ни о чем не думая, пока рядом с ним не послышался шепот, вернувший его к реальной действительности.

— Господин, мы уже здесь…

Гвидион вдохнул свежий воздух травянистой равнины, а затем повернулся, улыбнулся и положил ладонь на плечо своего ученика. Тот, как обычно, опустил голову и отвел взгляд в сторону. Странное существо, которое друид как-то раз обнаружил в лесу, когда он — его будущий ученик — был еще грудным младенцем. В течение нескольких лет этот ребенок без имени был нем, как рыба — он не произносил ни слова до того самого дня, когда довольно далеко от Силл-Дары на них напал кабан. Кабан, наверное, убил бы их, если бы ребенок камнями не прогнал его. С тех самых пор этого ребенка и стали называть «Ллав Ллев Гифф», что означает «Лев с крепкой лапой», а Гвидион представлял его то как своего племянника, то как своего ученика… Годы шли, но Ллав не менялся. Он почти ничего не говорил, и мало кого интересовала его судьба. Ситуация еще больше ухудшилась после исчезновения Ллианы. Некоторые говорили, что именно Ллав виноват и в исчезновении Ллианы, и в том, что Гвидион получил ранение, от которого едва не погиб. Однако поскольку Гвидион оставил Ллава возле себя, слухи постепенно развеялись.

— Они вас ждут, господин.

— Это хорошо. Пойдем…

Остальные эльфы остались под защитой деревьев, сливаясь с зарослями в своих длинных муаровых плащах, отливающих различными цветами. Один лишь Динрис подошел к опушке леса вместе с полудюжиной лучников. Свои луки и стрелы они держали наготове. Их тревожное состояние было таким заметным, что старый друид усмехнулся, забыв о том волнении, которое охватило его самого при виде этого огромного открытого пространства. Подойдя к Динрису, Гвидион поклонился ему так, как кланяются повелителю леса, хотя Динрис им в действительности не был. Ничто уже не оставалось в Элиандском лесу таким, каким оно было прежде, однако нужно было, по крайней мере, соблюдать внешние приличия. Динрис был простым кузнецом (он славился своим умением ковать серебряные клинки длинных эльфийских кинжалов), однако после смерти королевы Арианвен его жену Маерханнас выбрали правительницей леса. Точнее говоря, она будет выполнять обязанности регентши до тех пор, пока не станет известна судьба принцессы Ллианы, наследницы королевства «высоких эльфов».

Ллиана… Тягостное воспоминание.

Прошло уже несколько месяцев после того, как исчезла Ллиана, и никто не знал, жива ли она.

— Я очень рад вас видеть, — сказал Динрис.

— Ты напрасно так сильно беспокоился. Я тут был под защитой деревьев. Что могло со мной случиться?

— Эти деревья — прокляты, — пробурчал кузнец. — Они уже больше не являются частью леса.

Гвидион не стал возражать. Динрис ведь принимал участие в происходившей здесь битве. Он видел, как погибла Арианвен и как полегли сотни других эльфов. Так что не было ничего удивительного в том, что данное место вселяло ужас…

Они молча дошли в сопровождении лучников до темной ложбины. Туда уже прибыли друидессы. Их охраняли, держась на почтительном расстоянии, сто вооруженных «высоких эльфов», расположившихся группами вокруг этой ложбины. Еще никогда, насколько помнили эльфы, никто не видел всех семерых друидесс одновременно за пределами Священной Рощи. Семь пожилых эльфиек, облаченных в черные одежды и являющихся хранительницами Семи Изначальных Деревьев — березы, ольхи, падуба, ивы, орешника, дуба и яблони, положивших начало всему остальному лесу. Эти эльфийки со стороны походили на немощных старушек, усевшихся кружком и почти незаметных в полумраке, но даже Гвидион вздрогнул, увидев их здесь, так далеко от сердца Элианда. Это зрелище было пугающим, почти кощунственным, тем более что он сам был инициатором этого действа. Все знали, что друидессы никогда не должны были покидать Священную Рощу, ибо именно там, между корнями этих деревьев, был спрятан Котел Дагды — Грааль знаний и талисман эльфов. Ведь даже если бы все эльфы Элианда выстроились плотным кольцом вокруг этой рощи, Котел Дагды и Семь Деревьев без этих семи старух считались бы незащищенными.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});