Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг. - Александр Иванович Спиридович

княжной Ольгой Николаевной. Родители обеих сторон относились к проекту благожелательно. Принц пробыл у нас с 8 по 17 января, ничего официально объявлено не было, и проведение в жизнь проекта как будто было поручено нашему посланнику генералу Мосолову. Великая княгиня Виктория Федоровна, тетка принца, возвращаясь из Румынии в Петроград, встретилась в Киеве с принцем. Они говорили о проекте брака. Принц очень желал его, но высказал сожаление, что в Царском Селе ему не удалось ни разу поговорить с великой княжной Ольгой Николаевной без посторонних.

Второе событие — это приезд на конференцию миссий наших союзников. Их главными представителями явились: лорд Милнер (Англия), господин Думерг и генерал Кастельно (Франция) и господин Чиалоджа (Италия). 18 января тридцать семь участников конференции были приняты государем. По словам Мориса Палеолога, французского посла, государь не произвел на них того впечатления, которое ожидалось.

Видимо, государь показался им очень прост, а требовалась буффонада, трескотня, политическое красноречие. Первые представители были отдельно приняты государем, а 21 января делегатам был дан парадный обед в Александровском дворце. Императрица по болезни на обеде не присутствовала, но после обеда приняла у себя в салоне главных представителей. Морис Палеолог утверждает, что императрица сказала между прочим Думергу: «Пруссия должна быть наказана». В этом нет ничего удивительного. Будучи немкой по рождению, императрица не любила Пруссию с ее гегемонией, не любила императора Вильгельма. Только злоба людская, политическая интрига, провокация создали клеветническую легенду о германофильстве царицы Александры Федоровны.

Работа конференции носила характер хозяйственный. Все военные планы были уже решены раньше. Конференция должна была помочь их осуществлению.

Весною предстояло дружное общее наступление союзников на всех фронтах. Будет покончено с «дерзким врагом», мечтал государь. Сербия и Бельгия будут вознаграждены. Франция получит свои земли. Россия — проливы, Царьград. Мечта близка к осуществлению. Весной. И мысль несется к любимой армии, которая укомплектована, усилена и снабжена всем необходимым, как никогда. В Ставку, к войскам тянуло государя, но министры удерживали его величество, считая, что переживаемый тревожный момент требует его присутствия в столице.

Глава 28

1917 год, с 27 января до отъезда государя в Ставку. — Осведомленность Петроградского охранного отделения и доклады его начальника. — Министр внутренних дел Протопопов. Отсутствие товарища министра. — Директор департамента полиции Васильев. — Рабочая группа Военно-промышленного комитета в Петрограде. — Арест группы. — Блеф Протопопова. — Начало февраля. — Заговорщическая группа Гучкова. — Неудавшийся план цареубийства. — Тревожные доклады генерала Глобачева. — Беспокойство Протопопова. — Выделение Петрограда в самостоятельную единицу. — Генерал Хабалов. — План охраны Петрограда. — Меры оппозиции. — Ходатайства великих князей. — Последний доклад Родзянко. — Государь отказывается от реакционного плана Маклакова. — Слух о Конституции. — Обращение к рабочим Милюкова и Хабалова. — Открытие Государственной думы. — Революционные речи. — А. Ф. Керенский. — Революционный психоз. — Жизнь во дворце. — Энергия и работоспособность государя. — Государь и великая княгиня Виктория Федоровна. — Решение ехать в Ставку. — Последние дни в Царском Селе. — Прибытие Гвардейского экипажа на охрану. — Отъезд государя в Ставку 22 февраля

Петроградское охранное отделение, начальником которого был Корпуса жандармов генерал-майор К. И. Глобачев, подчиненный формально петроградскому градоначальнику, но в деловом отношении как бы непосредственно министру внутренних дел, было хорошо осведомлено об общем настроении и общем недовольстве в столице.

В докладе министру внутренних дел от 6 января Глобачев писал между прочим: «Настроение в столице носит исключительно тревожный характер. Все ждут каких-то исключительных событий и выступлений как с той, так и с другой стороны. Одинаково серьезно и с тревогой ожидают как разных революционных вспышек, так и несомненно якобы в ближайшем будущем „дворцового переворота“, провозвестником которого, по общему убеждению, явился акт в отношении пресловутого старца».

Доклад указывал, что всюду идут разговоры о начале террора, что переживаемый момент очень похож на время, предшествовавшее первой, 1905 года, революции. Что первою жертвою террора будут министр народного просвещения или Протопопов, «как главный виновник всех зол и бедствий, испытываемых страной».

«Либеральные партии верят, — говорил доклад, — что в связи с наступлением перечисленных выше ужасных и неизбежных событий правительственная власть должна будет пойти на уступки и передать всю полноту власти в руки кадетов, в лице лидирующего у них Прогрессивного блока, и тогда на Руси все образуется».

Левые же партии доказывали, что власть не пойдет на уступки, что наступит стихийная и анархическая революция и тогда создастся почва для «превращения России в свободное от царизма государство, построенное на новых социальных началах».

Перед 9 января (день памяти гапоновского шествия в 1905 году) Глобачев докладывал, между прочим, и об «общей распропагандированности пролетариата».

На докладе от 19 января он настойчиво указывал на растущее недовольство от дороговизны жизненных продуктов, на успех левых газет и журналов, на симпатии широких масс к Государственной думе, о готовящемся терроре, о разговорах о существовании офицерской организации, которая решила убить ряд лиц, мешающих обновлению страны.

«Население, — писал Глобачев, — открыто, на улицах, в трамваях, в театрах, в магазинах критикует в недопустимом по резкости тоне все правительственные мероприятия. В семьях лиц, мало-мальски затронутых политикой, раздаются речи опасного характера, затрагивающие даже священную особу государя императора». Доклад указывал на противоправительственную работу Пуришкевича, Гучкова, Коновалова, князя Львова. Указывалось также на «жажду общества найти выход из создавшегося политически ненормального положения, которое с каждым днем становится все ненормальнее и напряженнее».

Генерал Глобачев докладывал, что часть либеральной оппозиции ищет поддержки в рабочих. Раскачать рабочие массы на поддержку Государственной думы должна была Рабочая группа при Военно-промышленном комитете. Ей покровительствовали Гучков и Коновалов. Они наивно верили, что сумеют использовать рабочий класс и при их помощи овладеть властью.

Создав широкое рабочее движение около Государственной думы, Гучков надеялся более легко осуществить и сам персональный дворцовый переворот, достижение чего являлось его особо конспиративной работой, бывшей географически вне поля зрения Петроградского охранного отделения, о чем ниже.

Письменные доклады Глобачева, передаваемые министру при личном словесном докладе, дополнялись и иллюстрировались более красноречивыми живыми фактами и именами. Сомнений в них не возникало. Каждый факт шел из недр соответствующей партии, организации, группировки. Сведения, предоставлявшиеся начальником Охранного отделения, были вполне достаточны для хорошего министра внутренних дел, дабы сделать все надлежащие выводы, принять необходимые разумные и целесообразные меры, с одной стороны, и в то же время параллельно принять предупредительно карательные меры. Но в России не было тогда ни настоящего министра внутренних дел, ни его товарища по политической и полицейской части, ни настоящего директора Департамента полиции, который помогает министру видеть, знать и понимать все совершающееся в стране.

Вот что представлял собой А. Д. Протопопов, как министр.

Изящный, светский, очаровательный в обращении мужчина 50 лет, А. Д. Протопопов прежде всего был не