Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ) - Кисель Елена Владимировна

– Вот насчёт тебя не надо, – поднимает палец Эрли. – Старикан говорил, из всех его племянников – ты самый способный. В пример мне тебя ставил…

Я давлюсь – потому что не помню такого благоволения от дядьки Текра: вечно затянутого в законническую форму, зыркающего из-под бровей: «Остолопы!»

– Что? Ты пей давай. Когда мы бодались насчёт Корпуса… я собирался уходить после первого года… ляпнул ему это условие, насчёт тебя. А он обрадовался. Сказал, я буду под присмотром.

Кашель мешается со смехом, я хватаюсь за сердце. Эрли тоже хохочет и заботливо лупит меня по спинке кулаком. Обдавая запахом дорогой кожи и цитруса.

– Ага, ага… в общем, он прямо от души надеялся, что ты будешь за мной шпионить. И ему докладывать каждое словечко. За его-то великое благодеяние… а ты что тогда – так и не понял?!

Да скорее уж – и не думал. Знатно обалдев от такого выверта судьбы: сперва учебка сыскарей, потом Аканторский Корпус. Потомственные законнички, снобы из Ирмелея, заучки типа Крысолова – и всё это на мою деревенскую голову.

И Эрли – уже второгодка, который словно протягивает руку тонущему с берега. Блестящий, сияющий Эрли, которому некоторые четверокурсники в рот заглядывают. Душа школярской компании.

«Лайли, слушай… ребятам надо подсобить, ты в деле?»

– Вообще, он был прав. Старик. Что, скажешь – нет? Он бы меня убил, если б ты не отвирался так усердно. Тебе он верил уж куда побольше. Чуть ли не до конца учебки считал, что на меня клевещут. Так что ты, выходит, за мной присматривал, Лайли. Так?

– Ха. Без тебя меня сожрали бы ещё на первом курсе. У многих, знаешь ли, были нехорошие вопросы – что я делаю в сыскарском с моими данными…

– Да ладно, на второй год они уже все…

– А я сейчас и не про второй год.

К концу первого я выбился в середняки по учёбе – не хуже и не лучше других, может, поэтому на меня так окрысились некоторые из «потомственных». И тут уже спасибо Эрли и компании.

– Ой, только не надо этих вот влюблённых глаз, я ж сейчас слезу пущу, – кузен рассеянно усмехается, подливая сидра. – Мы все друг за другом присматривали – нет, что ли? Весь Круг. Если бы не так – мы бы и не досидели до конца учебки, с нашими-то делами. Мне это даже на выпускном выдал наш старший по группе…

В последний год Эрли мы раскрутились так, что учиться стало малость некогда. Дела торговые (кто сказал, что в учебке нельзя разжиться спиртным или ещё чем интересным?), решение проблем за звонкие монетки (первогодки платили особенно щедро за покровительство), я подчищал хвосты и убалтывал тех наставничков, кого больше интересовало золото, чем знания. В мой последний год было уже потише, но мне это сыграло только на руку – выторговал себе приличную характеристику и пришёл на место, уже имея кое-какие связи.

– …нет, погоди, я вспомню… как же оно… «Клянусь жизнью служить Закону и Кормчей Акантора, Стражу Камня… что-то там ещё… и магии…» Сотня вонючих шнырков – не сблевать бы. Клятый пафос, высокие словечки, из папаши так и сочился весь этот гной. Он всерьёз полагал, что это вроде как священное призвание: носиться по ночам, вынюхивать тайники контрабандистов, хватать уродов вроде Душителя, разбираться с пиратами… глядишь, лет через пятнадцать – следующий ранг дадут или медальку добавят. Можно будет продать на старости лет, когда в карманах засвищет. Ты вот понял правила игры ещё в учебке – а он до старости не осознал…

Понять было просто, даже если бы мне и не пояснили наглядно. Всё поделено и выстроено. Сыночки знатных законников отсидятся в кабинетах и пойдут в верха. Те, у кого поперёк лица клеймо «Честный служака» – будут тянуть лямку и помирать на работе. А кто сумеет ухватиться, поднакопить связей и держать по ветру нос – тем везёт. Простая игра: не отсвечивать, смотреть в оба, выполнять приказы тех, кто знает расклад.

– Принципы, – сидр загорчил – прямо-таки как пиво в таверне у Злобной Берты. – Знаю одного такого… из молодых. Не думаю, что хорошо закончит.

С учетом того, что у Тербенно ещё и поведение в духе «Пришибите меня, пожалуйста, кто-нибудь» – он ещё и не продержится долго.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Думаешь – как старина Жейлор? – усмешка у кузена – короткая и злая. – Как он суетился-то, как рыл… принципиальный. Выслуживал себе Алмазный Знак – а вот посыпался-таки, сперва он с его репутацией, потом и остальные из Тайных и Внутренних. Тот клятый год…

Вир памяти качнул, поманил темной, сырой глубиной. Сидр отдался пряным запахом бирюзовой жидкости – «Истины на ладони», померешился брезгливый взгляд старикашки Жейлора в комнате дознания.

– Хороводный год, Лайли. Почему так? Почему вся дрянь копится одиннадцать лет, а на двенадцатый вылезает? Дело в этих трёх дополнительных днях, которые на него налипают? Длинные Перекрёстки?

– Слышал от одной нойя – мол, Девятеро и их дорогие родители завершают круг покровительства над Кайеттой. Одиннадцать лет… Хоровод. А двенадцатый свободный. Вроде как, никто особо не приглядывает. Ну, и случается всякое. Да ещё эти три дополнительных дня…

Хотя если вспомнить рассказы Лу – то там же где-то шатается этот самый Десятый, Керрент-Первоварг, любимец матушки и покровитель зверушек. Может от этого каждый двенадцатый год в Кайетте считается годом хлопот и неудач?

Эрли решительно отставил бутылку. Помотал головой, отбросил со лба длинные волосы.

– Не спрашиваешь, братишка. Мог бы и разболтать меня по старой памяти. Слово за слово – чтобы я рассказал, почему не попал на Рифы…

– Просто вспомнил присказку про молодчика, который сунул нос в коробку, полную шнырков. Там, вроде, были какие-то печальные последствия. И не для шнырков.

И потом – а вдруг ты захочешь ответной любезности, Эрли, а врать тебе я не умел никогда, а мне не хочется рассказывать – почему я попал на Рифы. И не только я.

– Старик меня отмазал. Уж и не знаю – какой ценой, но вскоре после этого он ушел в отставку. Законопатил меня в дальнее имение подальше, велел не высовываться. Я просил его насчёт тебя… но он не смог, а наши контакты в верхах…

Наши контакты в верхах помалкивали: пусть себе хватают шелупонь, отмажем тех, кто имел выход на нас, кого-то притопим с концами. Что ты, Эрли, будто я в Корпусе не работал.

– Расклад всегда один, а?

– Один, братишка, ага… Когда я узнал насчёт Рифов – думал тебя вытаскивать. Поругался со стариком – он настаивал, чтобы я не высовывался. Деньги почти все ушли, чтобы уволиться без последствий, пришлось лезть в Велейсу – ха, мечты сбываются. Ввязался в серьёзные дела, опять пришлось отсиживаться. Там, куда не слишком-то хорошо новости доходят. Сперва и внимания не обратил – ну да, беглец с Рифов, потом уже имя назвали. Кстати, а как ты…

– Копили объедки, приманили на них гигантский косяк трески… – начал я, потом вспомнил – с кем говорю, но было поздно: Эрли уже хохотал, красиво встряхивая волосами. И уверял, что за это надо выпить, особенно – за то, чтобы потом услышать всё в подробностях.

– Ты как вообще додумался до такого финта, в суде? Обратить эти их буквы закона против них?

– Ну-у-у-у, я же всегда был образцовым законником…

Сидр пошёл у моего кузена носом. Продолжить он смог далеко не сразу:

–- А потом куда рванул? Приношусь в Акантор через три вира, чтобы не засекли. Подметки стираю… и ты уже смылся непонятно куда. Пытаюсь найти – шиш без масла. Кидаюсь в нашу деревню, получаю от твоего старшего братана в нос…

– Мерьельд у нас всегда был характером в батюшку…

– …узнаю, что ты и у родни не светился…

– Потому что Мерьельд-то характером в батюшку!

– Я по старым знакомствам… и ни шнырка! Лайли, ты что, к своим и не наведывался? Ты хоть знаешь, что твои…

– В курсе.

Мать – два года назад, тоже был Хороводный год, вот они с папашей и опрокинулись в лодке – с ярмарки, что ли, плыли. Папаша ещё год покашлял, немилосердно гоняя невесток и отказываясь принимать зелья из чистого упрямства. Братья, вроде, здравствуют, хотя кто там знает.