Полночь мира (=Пепел Сколена) - Павел Буркин

  - В таком случае вы получите их немедленно, я распоряжусь. Но прошу остаться у нас в гостях хотя бы на ночь, вкусить вечернего пира и любовных утех.

  - Пожалуй, из уважения к вам, Колен-катэ, мы примем приглашение. И... я рад, что мы смогли договориться полюбовно. Снежный Кетадр с вами, сир наместник.

  - И Алк Морской - с вами, - в тон ответил алк. - Эй, Бетр, живо сообщи, чтобы передали девок караванщикам!

  Кетадрин уже предвкушал веселый вечер, а потом и ночь с одной из новых девчонок в заведении наместника. Можно сразу двух, все-таки четыреста золотых сверх красной цены - немало, надо получить что-то в награду. Почему не удовольствие с молодыми сколенскими сучками?

  Человек подбежал к сиру наместнику на удивление быстро. Но это был явно не воин. Слишком уж толст, лыс, да и лицо подозрительно безбородо. Евнух? Кетадрин презрительно сморщился. Боги заповедали людям быть либо мужчинами, либо женщинами, и никак не кем-то еще. Изменять данную Богами судьбу - насмешничать над Их замыслом. Как глупые южные неженки этого не понимают?

  Был удивлен и наместник. А евнух наклонился над наместником и что-то зашептал тому на ухо. И кетадрин сразу почувствовал неясную тревогу. Потому что наместник сперва нахмурился, а потом охнул и схватился за сердце. Наверное, он потерял контроль над собой, потому что племянник Морреста ван Вейфеля читал на этом лице, как в открытой книге. Ярость, смятение, страх - и снова бешенство. Да что у них там стряслось? Кетадрин расслышал только одно слово, и то не слово, а имя. "Тород".

  Он слышал о бывшем сколенском рыцаре, а нынче разбойнике. Но что мог сделать простой бандит с большой дороги такого, что вогнало наместника в ступор? Помнится, в Эшпере стоит почти три сотни солдат - целая рота. И ведь город же, его окружает пусть плохонькая, но стена. Чтобы выбить отсюда триста человек, нужно не меньше тысячи. Едва ли у бандита столько людей. Едва ли у него под рукой хоть сотня...

  - Уважаемый, - произнес наместник, когда евнух отошел в сторону. - К сожалению только что выяснилось, что наша сделка невозможна.

  - Колен-катэ, вы шутите? - недоверчиво спросил работорговец. - Думайте, что говорите. Я знал вас как знатного, достойного человека, слово которого подобно железу. Но сейчас начинаю сомневаться, вас ли я знал прежде. Мы заключили сделку. Мы поклялись именами наших Богов, что исполним принятые обязательства. Если сейчас вы хотите разорвать сделку, вы запятнаете себя позором.

  - Теоннат-катэ, мы не отказываемся ото всей сделки. Мы готовы в любой момент продать вам всех рабынь, за исключением одной. И мы готовы удовлетвориться лишь половиной их настоящей цены, если вы решите так поступить. Подумайте только: пятнадцать отборных девушек, из которых половина не познали мужчины - и всего за четыреста золотых. Вы совершите лучшую сделку своей жизни...

  Надо сказать, кетадрин заколебался. Он бы согласился сразу, не раздумывая, в конце концов, одна рабыня не может стоить больше сотни, и он все равно останется в выигрыше. Но были у него кое-какие смутные подозрения...

  - Надеюсь, речь не об Эвинне? Если речь о прочих девках, наш договор остается в силе.

  - К сожалению, Теоннат-катэ, мы не можем вам отдать именно Эвинну.

  Кетадрин не переменился в лице - знатные северяне вообще не любят гримасничать. Только чуть сузились, превратившись в щелки, глаза. Теоннат ван Вейверн по-прежнему говорил неторопливо и веско, но в его голосе тепла было не больше, чем в черных тучах Великой Ночи.

  - До недавних пор я знал вас как человека почтенного, знатного, чье слово подобно железу. Но сейчас сомневаюсь, с вами ли я имел дело. Беглый раб, да еще покинувший хозяина в беде, должен быть пойман и подвергнут самой страшной казни. Так велит наш закон и обычай, так нам заповедали наши Боги и так нас учили наши предки. Если хоть один бежавший раб избежит заслуженного наказания, то каждый и каждая, кому Боги судили неволю, будет думать, что Их волю можно оспорить. Это перевернет наш мир и само по себе. Тем более может вызвать гнев Богов и Их кару, как покарали они Сколен Великой Ночью. Вы помните, что император Арангур Третий попытался лишить нас данной Богами от века свободы, но главное, он издал закон, позволяющий освобождать познавших рабский ошейник, и позволяющий простому народу учиться грамоте и читать священные книги. Он же распорядился и принимать в Воины Правды простолюдинов. Ну, и где теперь Империя? Это - вопрос веры, а не выгоды. Мы вынуждены настаивать на исполнении обязательств.

  Теперь было видно, что кетадрин не изображает злость, а на самом деле взбешен. Наместник знал, отчего. Это на Юге старинные уложения были подточены своеволием сколенских Императоров - пожалуй, началось еще с Харвана Основателя. На Севере до сих пор держались за все древние обычаи. Северяне верили: если хоть в чем-то дать малейшую слабину, позволить себе отступление от заветов предков, мир начнет медленно, но неудержимо меняться. Не успеешь оглянуться, как все вокруг станет другим. Хорошо, если изменения кончатся раньше, чем наступит конец света. Нет, старые обычаи могут не нравиться, они могут казаться жестокими, циничными, даже нелепыми, но только их неукоснительное соблюдение способно сохранить Мир. Именно эти законы не позволили когда-то северянам пойти с Императором на мировую, из-за чего и начались Северные походы, и Сэрхирг на тридцать лет оказался охвачен войной. Но они же не позволили северным племенам сложить оружие, когда война пошла неудачно. Они продолжали сражаться и, в конечном итоге, победили.

  - И все-таки, признавая вашу правоту, Теоннат-катэ, - теперь наместник был сама любезность. - Я вынужден просить вас о снисхождении. Речь идет о моей семье, моем сыне и наследнике. Если бы у меня был выход, я с удовольствием пошел бы вам навстречу.

  - Если я не ошибаюсь... Этот Тород взял в заложники вашу семью? И требует освобождения Эвинны?

  - Вы не ошибаетесь, Теоннат-катэ. - Не мы покусились на основы мироздания, а он. Если бы я имел хоть малейшую надежду освободить моих родных прежде, чем их убьют...

  - Я жрец по рождению, хоть и занимаюсь не жреческим делом, - приосанился Теоннат. - И мой долг - разъяснять верующим их заблуждения и наставлять на правильный путь. Человек рождается тогда, когда угодно Богам. Еще до рождения определен его путь. И еще до рождения Боги знают, когда и как человек умрет. Если человеку суждена смерть до зрелости, он должен принять ее спокойно и с достоинством, надеясь, что в следующем рождении Боги пошлют ему долголетие. Такова и судьба вашего сына. Мы можем вам сочувствовать, и можем попытаться помочь вам отбить вашу семью. Со мной два десятка отборных северных воинов, способных справиться с сотней южан. Но вы обязаны вернуть нам беглянку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});