Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь - Терри Биссон

Олшуэн неукоснительно исполнял устав, но он не был ни мятежником, ни особо храбрым человеком. Если по его указанию братии придется поддерживать своими молитвами замысел папы, то, значит, придется рассказать им и о крестовом походе. А если он обязан в любое время, которое скоро наступит, предоставить убежище босоногой потаскушке в облачении обители нашей Богоматери Пустыни, то, значит, он должен незамедлительно приступить к возведению дополнительной кельи.

Курьер, который доставил Олшуэну в аббатство Лейбовица папские письма, примчался из Нового Иерусалима и на следующий день галопом отправился на юг, в обитель святого Панчо Вильи — наверное, чтобы как можно скорее доставить девушке известие о милости папы.

Получив письма папы, аббат немедленно отправил в Новый Иерусалим и свое послание, призывающее Поющую Корову покинуть приорство и вернуться домой. Это тоже было против правил. Но аббат хотел выяснить, как отбытие папы из его убежища в Мятных горах скажется на взаимоотношениях между правительством Нового Иерусалима и монахами приорства святого Лейбовица, миссии ордена.

Специальная дополнительная келья была пристроена к северной стенке гостинички, но дверей между ними не было. По сравнению с монашескими кельями этот «шлюшкин домик» (так Олшуэн воспринимал ее) был просто роскошен. В нем были свой водопровод, жаровня на угольях для тепла и готовки, деревянная кадка для мытья, и всего в трех шагах от входной двери размещался отдельный туалет. Как и в кельях монахов, тут была лежанка с соломенным матрацем. Один стул, один стол, за которым можно было и есть, и писать, алтарь и распятие для молитв. На книжной полке — служебник, псалтырь и экземпляр Устава ордена святого Лейбовица. Если повар станет приносить еду, этой проститутке даже не нужно будет покидать гостевой отсек, разве что она будет ходить к мессе, что аббат счел бы нежелательным.

В аббатстве уже пребывали двое гостей. Одним был Снежный Призрак, младший брат вождя Оксшо, который хотел стать послушником. Другим — Тон Элмофиер Санталот, д-р наук, обладатель духовного сана, который, кроме того что был ассоциированным профессором тексаркского университета, имел еще и чин майора кавалерии запаса. Его отряд был призван на действительную службу, но он в это время взял отпуск, чтобы продолжить свои штудии в аббатстве, где все время проводил в читальнях, или под сводами подвалов, или высоко на хорах, общаясь с монахами только во время совместных трапез и на воскресных мессах. Никто, даже аббат, не знал цели его изысканий. Семьдесят два года назад аббат Джером попросил бы ученого рассказать им во всех подробностях о своих трудах. А теперь почтенный Абик убедительно просил его вообще ни о чем не говорить с монахами.

Снежный Призрак не знал ол’заркского. Санталот не говорил на языке Диких Собак, хотя, когда служил в провинции, немного освоил наречие Зайцев. И оба как-то разбирались в церковном. Общаться им было непросто, но, поскольку они считались врагами, оно было и к лучшему. Снежный Призрак уже посещал мессу и часами пел в хоре с монахами, хотя облачение ему только еще шили. Аббат строго предостерег его от политических дискуссий с тексаркским ученым, но в предостережении не было необходимости. Похоже, Снежный Призрак действительно опасался этого человека.

Казалось, что в жизни Санталота главным движущим стимулом было любопытство. Он заинтересовался, зачем нужно было строить дополнительную келью, когда в помещениях для гостей почти никого не было. Снежный Призрак ничего не мог поведать ему; брат-плотник сказал, что она предназначена для какого-то особого посетителя и это все, что он знает.

Тем не менее ожидаемая девица легкого поведения так никогда и не поселилась в дополнительной келье.

В конце июня с востока появился старый еврей, который все еще не умер. Он свалился у ворот. Аббат приказал отнести его в гостиничку, но когда тот стал бредить на иврите, Тон Санталот испугался, и тогда почтенный Абик разместил его в помещении для шлюхи, куда ему приносили хлеб и кипяченое козье молоко.

Брат-медик оказался не в состоянии диагностировать болезнь дряхлого отшельника, которая, впрочем, стала сходить на нет со дня его появления. Старик настоял на том, что готов вернуться к себе на Столовую гору, но на четвертый день, когда он собрался в дорогу, ему опять стало хуже, и он вынужден был остаться, чтобы прийти в себя. Когда жар спал и лихорадка отпустила его, он сообщил Олшуэну, что представляет опасность для общины и необходимо провести санитарные мероприятия. Он рассказал, что подхватил болезнь, когда переходил границы провинции, в военных целях вызывая погоду, устраивающую обе стороны. Он потребовал, чтобы для предотвращения заразы двери и окна его кельи прикрыли тканью от насекомых. Зная, что старый Бенджамин обладает медицинскими знаниями, аббат охотно согласился.

Когда Элмофиер Санталот узнал об истоках болезни старого Бенджамина, ученый незамедлительно направился в кабинет аббата. Того не оказалось на месте, поэтому он вручил его секретарю флакончик с пилюлями, объяснив, что они необходимы, дабы избежать заражения болезнью Хилберта, которую войска принесли в провинцию. На следующее утро, когда ученый, припозднившись, сидел за завтраком в трапезной, почтенный Абик сел рядом с ним и поставил на дубовый стол флакончик с пилюлями.

— Одна пилюля в день служит целям профилактики, — сказал ученый. — Чтобы излечиться, надо пять дней брать по двенадцать пилюль. У вас их тут достаточно, чтобы давать по две пилюли всем, кто с ним общался.

— И вы хотите, чтобы я все остальные отдал Бенджамину?

— Если хотите спасти его жизнь. Болезнь не всегда заканчивается смертью, но он так стар и слаб…

— Да, он стар, но далеко не слаб. Только я не понимаю, каким образом они очутились при вас. Вы говорите о болезни Хилберта?..

Тон Санталот огляделся. Трапезная была пуста. Подходило время ленча. Рядом с аббатом, слушая их разговор, были только брат-повар и брат-примиритель.

— По сути дела, болезнь Хилберта больше не является секретом. Наши войска получают профилактическое средство — эти пилюли, а захватчики — нет.

— Идите занимайтесь своими делами, — сказал аббат остальным монахам. Когда они ушли, он спросил у Санталота: — То есть вы хотите сказать, что войска Ханнегана сознательно распространяют эту болезнь в провинции?

— Именно так. Те, кто ведет войну, всегда используют болезни, почтенный аббат. Ведь бубонная чума — один из всадников Апокалипсиса, не так ли?

Олшуэн покачал головой.

— Нет. Есть разные истолкования.

— Вы должны помнить, что сексуальные заболевания были одним из видов оружия при так называемом Огненном Потопе. В конце последнего столетия Ханнеган Второй заразил равнины.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});