Полынный мой путь (сборник) - Мурад Аджи

«Недавно был в Аргентине, видел игру «пато», что-то вроде баскетбола, только на лошадях, и площадка раза в два больше футбольного поля. В переводе «пато», как мне сказали, означает «утка», потому что в старину всадники перекидывали друг другу кожаный мешок с живой уткой внутри. Гид сказал, игру придумали гаучо – потомки испанцев, скотоводы и пастухи. Они живут в степях Аргентины… Но у азербайджанцев была точно такая игра «сюрпапаг» (подними папаху), тоже на лошадях, только с папахой, а не с уткой. Это случайное совпадение или нет?»

Не думаю, что совпадение, скорее два конца одного начала, звенья Великого переселения народов. Тем более эта игра не единственное, что сохранило нам время. Нацио-нальная кухня гаучо – наша! Не отличить от казахской или кумыкской кухни. Те же блюда, но готовятся они чуть иначе, с учетом местных возможностей… Я пробовал их бастурму, послабее нашей будет.

Гаучо – это тюрки второго колена, то есть потомки тех, кто после Великого переселения народов долго оставались в Испании, а потом отселились в Южную Америку, о том говорит их история, национальная культура. Они, например, исстари слагали стихи и песни о своих деяниях. Эти стихи и песни особенно заинтересовали меня.

В одной книге я прочитал, что гаучо мастерски «владели искусством стихотворных импровизаций, рассказом-пением о своей жизни». Ашуги! Настоящие ашуги?! Они даже аккомпанируют себе одинаково – на струнных инструментах. Что уже не совпадение, а продолжение традиций предков.

– Тогда такой вопрос: кого сегодня можно считать настоящим тюрком?

Очень сложный вопрос. И, по-моему, даже чуть провокационный.

В математике есть понятие предела функции – это максимальная или минимальная величина, которой нельзя достичь, она предел, к которому можно лишь стремиться. Видимо, что-то подобное есть в культуре народов, правда, тому еще не нашли математически точное определение.

Идеал человека? Какой он? И может ли человек быть идеальным?

Я, например, качествами идеальных людей наделяю только предков, правильно или нет – вопрос открытый. Это мое видение истории, оно исходит из того, что их называли ариями, «воинами Бога Небесного». Неважно, что иные из них были очень и очень далеки от идеала.

Однако если перейти к сегодняшней жизни, то лучше бы помолчать… Требуются взвешенные слова, а их нет. Так, меня откровенно раздражает суетливость иных алтайцев, возомнивших себя истинными тюрками только потому, что живут на Алтае. Откуда такое высокомерие? Древний Алтай – это не Горно-Алтайская республика, а вся Южная Сибирь, Северный Китай, Монголия. Миллионы человек, а не горсточка, что прячется ныне за словом «Алтай», делая его своей торговой маркой.

Тут надо разъяснять… Что толку в бисере, если он не нанизан? Не сложил узора?

Я думаю, предки иных нынешних алтайцев заняли покинутые дома после Великого переселения народов, когда ушли прежние хозяева. Уж слишком много стало на Алтае мелких людишек. Тщеславные, как мыши. За века ничего не создали. Могилы предков отдали чужакам на разграбление. Свою душу вручили шаманам из самодеятельности, религия им мало знакома. Слово «тюрок» (душа, наполненная Небом) к таким не подходит. Да, они говорят на тюркском языке. Ну и что?.. На одну лошадь два седла не наденешь.

Барана режут иначе, чем другие тюрки, – рукой давят ему сердце. Лебедей (покровителя кипчаков) нарочно убивают. Юрту ставят входом на юг, а не на восток… Могу привести с десяток своих наблюдений, которые выдают их не алтайское прошлое. В принципе в этом нет ничего предосудительного: они делают, что хотят и как могут, это их право, их жизнь. Но желание встать в центр тюркского мира, к его истокам, да еще диктовать, я принять не могу. Неприлично.

Место свое надо знать, исходя из реалий.

Меня долго одолевали скользкие, похожие друг на друга дельцы с кукольной улыбкой, спекулирующие на имени предков. Лишь деньги на уме. Наверно, мне просто не повезло, почему-то другие алтайцы, с возвышенной душой тюрка не встретились на пути. Хочу верить в это… И вообще, замечание относится не только к алтайцам, ко всем, кто называет себя тюрком, не понимая, какая это огромная ответственность.

Тюрок – понятие не абстрактное, оно складывается из образа мыслей, поведения и поступков.

А вот хакасы – да, бесспорно дети Древнего Алтая. Живут не напоказ. Скромные хранители старины и традиций. Я чувствую их присутствие даже в Москве, когда читаю древний героический эпос «Ай-Хуучин», бережно собранный В. Е. Майногашевой. Или «Историко-этнографический словарь», который заботливо, буквально по буквам, сложил профессор В. Я. Бутанаев. Такими книгами и людьми можно гордиться.

Вместе с Древнетюркским словарем то мои настольные книги, источник знаний и приятных воспоминаний. Впрочем, не только они. Очень вдохновляют письма читателей, которые раздвигают кругозор, делают всех нас образованнее. Это уже не те недоверчивые зайцы, боящиеся каждого нового слова, что были у моих первых публикаций.

«Мурад Эскендерович, вы пишете, что игра в поло пришла в Англию с Востока. Конечно, ее и сегодня не забыли в Азии. Ну, а другие игры? В Казахстане, например, есть игра «Аксуйек» («Белая кость»), в Таджикистане «Софид чубак». И киргизы знают эту игру. Она очень похожа на регби, только вместо мяча баранья кость. Мы, когда были мальчишками, брали просто палку. Как вы думаете, регби в Европу пришло с Великим переселением народов?»

Что отвечать такому читателю, если он лучше меня знает ответ, на это указывает его же вопрос – емкий и хитрый, включающий Великое переселение народов… Понимаю, человек уже глазами тюрка смотрит на мир. И мне приятно.

Или такое вот письмо. «Работаю психологом и «коллекционирую» детские игры. Друзья подарили книжку «Игры народов Средней Азии и Казахстана». Я в восторге от нее. Многое похоже на наши, русские забавы: «Цепи», «Колечко», «Чиж». Некоторые даже логичнее. Например, у нас в «Садовнике» просто: «“Ой!” – “Что с тобой?” – “Влюблена”. – “В кого?” – “В розу”». А здесь: «“Ой!” – “Что случилось?” – “Боюсь”. – “Кого?” – “Розу”. – “Почему?” – “Она колючая”». То есть в игре присутствуют важные моменты, один – психологический: коллективное преодоление детских страхов; второй – познавательный: дети узнают свойства плодовых деревьев и цветов. Еще там есть игра-сказка. Какой глубокий смысл в ней! Я иногда думаю, может быть, русские народные сказки просто плохо «пересказаны»? Про «Колобок» у вас в книге прочитала и ахнула, совсем другой смысл открылся. А вы что думаете об этом?»

Надо ли добавлять, когда почти все сказано. Разве что это – мир узнал о русском колобке в 1873 году, когда под номером 36 сказку опубликовал в сборнике «Народные русские сказки» А. Н. Афанасьев. Правда, там речь о плоской лепешке, но сюжет сохранен. Шариком Колобок стал в 1914 году, таким его увидел другой русский фольклорист Д. К. Зеленин. Я прочитал «русскую народную» сказку глубже, может быть, излишне дословно, потому что знал о тюркском ее оригинале, известном на Алтае с незапамятных времен.

Это и дало мне право написать: «Была у кипчаков сказочка – теперь она русская народная, про колобок. Сказка имела мораль. А какая мораль у «русского» колобка? Хитрая лиса всех перехитрила и съела колобок. Никакой морали. Потому что неизвестно, что означает слово «колобок». По-русски – ничего. Нет такого слова в русском языке. А по-тюркски колобок – шарик, слепленный из того, что катает жук-навозник. Катился колобок, катился и попал прямо в рот лисе: «Не хитри, как лиса, а то колобок кушать будешь!» Вот и вся сказка.

Понимаете, у тюрков были приемы воспитания – контактные игры, поучительные сказки, они воспитывали нравственность с раннего детства. Это была своеобразная культурная система, ее фундамент – религия Тенгри, далекая от политики. С младенчества ребенок рос в морально устойчивом обществе, что и отличало тюркский мир, притягивало к нему другие народы.

Меня растрогала игра «Пять пальцев» для детей, ее рассказывали детям с трех лет. Пять братьев-пальцев по дому помогали, работали и жили дружно. Но однажды большой палец предложил: «Пойдем воровать». И кто-то согласился (мизинчик), кто-то нет (средний, «самый умный и справедливый»). Добрая волшебница наказала пальчики, большой она вообще отделила от остальных, чтобы не учил плохому делу, мизинчик сделала маленьким и слабым, чтобы не помогал в плохих делах… «А теперь, дети, посмотрите на свои пальчики».

Так, в играх и сказках, воспитывался тюркский народ… Почему же «официальные» историки утверждают, что он жил воровством и разбоем?! Не понимаю. И никогда, наверное, не пойму.

– Что вы можете сказать о тюркских народных играх и танцах?

Могу сказать только то, что в них раскрывалась душа тюрка, он становился самим собой – горячим, как конь, и беззащитным, как ребенок. Азарт и вдохновение брали верх над его разумом.