Черный человек - Василий Головачев

– Не удивляйтесь, что я пригласил вас сюда, – сказал вдруг Маттикайнен, проницательно глядя на комиссара поверх своей пиалы с медом. – В последнее время в Совете имеет место утечка конфиденциальной информации, и кое-какие совещания я провожу здесь. Солярий имеет электронную и пси-защиту.

– Оппозиция?

– Вне всяких сомнений. Проявляются странные негативные тенденции к досрочной смене верхней палаты парламента, а социологи рекомендаций не… впрочем, извините, Власта, это наши внутренние проблемы, мои проблемы.

– По-моему, это наши общие проблемы. Конечно, безопасность – последняя инстанция, пожарная, если можно так сказать, впереди нее идут инспекции правонарушений, морали и так далее, но и у нас есть сектор прогноза, который уже бьет тревогу: не все благополучно в нашем королевстве, надвигается волна сдвига нравственности, пора заняться этим на уровне СЭКОНа, Совета безопасности и ВКС.

Маттикайнен кивнул.

– Именно это я и хотел от вас услышать. Вы случайно не интрасенс, Власта? Может быть, наши машины хранят не все данные о вас?

– Нет, к сожалению, – покачала головой Боянова. – Сестра у меня – да, интрасенс, а я нет, не удалась.

– Ну, вам жаловаться грех, – прищурился Маттикайнен. – В двадцать семь стать комиссаром безопасности удается далеко не каждому, а точнее – вы первая. Пейте чай, надеюсь, он тоже понравится: финский, со льдом и северными травами.

Молча они выпили по чашке чая.

– Еще? – Маттикайнен взял чайник с заваркой.

– Нет, спасибо. Дефицит времени остается самым острым дефицитом по сей день, особенно для тревожных служб.

– Вы правы, у меня его тоже нет. Вы очень хорошо сформулировали: волна сдвига нравственности, моральных критериев, наработанных человечеством в целом. Труд стал намного легче, возможности для отдыха и развлечений неизмеримо выросли, но соответственно увеличилась и степень деградации слабых личностей. Все это не может меня не тревожить, но я рад, что наши оценки совпадают. В ближайшее время я выйду в Совет с просьбой образовать комиссию по анализу положения, и мне понадобится ваша помощь.

– Как всегда, мы готовы дать свои рекомендации.

– Тогда у меня еще два вопроса. Что случилось на Меркурии? Говорят, вы там были в момент катаклизма.

– Катаклизм был вызван искусственно, физики не учли какие-то обстоятельства при проведении эксперимента с обломком реликтовой «сверхструны», и теперь мы имеем на Меркурии интереснейший объект под названием «сфера Сабатини».

Председатель ВКС смотрел вопросительно, Боянова продолжила:

– Развернуть «струну» удалось, и даже успела сформироваться Горловина – вход в нее, но потом началась неуправляемая цепная реакция усложнения континуума: пространство в ограниченной сфере стало многомерным, а количество измерений все увеличивалось и увеличивалось. Кончилось тем, что прилетел старый знакомец, «многоглавый» орилоунский фантом – нечто вроде прозрачного бесформенного облака, набитого мигающими «глазами», и формирующийся объект, по словам физиков, «провалился сам в себя». Теперь полигон представляет собой двухсоткилометровую воронку и жуткой глубины провал… в никуда! Во всяком случае, так это выглядит, причем со всех сторон, с какой ни посмотришь. – Комиссар помолчала. – По уверениям ученых, «сфера Сабатини» безопасна, однако я настояла на проверке этого утверждения комиссией СЭКОНа.

– Об этом надо было позаботиться раньше и самому СЭКОНу.

– Ландсберг доверился расчетам и доводам ученых, хотя вины с него это не снимает. Самое интересное, – Власта снова задумалась на короткое время, – что о таком финале меня предупреждал Лондон, хотя и в весьма своеобразной форме.

– Кто?

– Майкл Лондон, бывший начальник отдела безопасности. Экзосенс. Второй после Шаламова.

– Это интересно. Он стал провидцем?

– Интрасенсы тоже могут предвидеть будущее, но в общих чертах, с той или иной вероятностью, поскольку обладают футур-памятью – по терминологии биосоциологов, поэтому предсказать финал конкретного события… – Боянова сделала отрицательный жест.

– Понятно. С другой стороны, что мы знаем о запограничной деятельности мозга? Может быть, в каком-то особом разбуженном состоянии он действительно способен улавливать, чувствовать тень, отбрасываемую будущим. И последнее, что я хотел уточнить: есть ли у вас информация, что где-то и кем-то начата подготовка общественного мнения и волны террора против интрасенсов?

Боянова ожидала этого вопроса давно, уже готовая разочароваться в своей интуиции, но до председателя ВКС тоже докатилось эхо чьей-то злой воли, и реагировал он тотчас же.

– Конкретные руководители находятся в тени, как, впрочем, и исполнители, но подготовка такая ведется, и отдел этой проблемой занимается. Мы обратимся в Совет, как только добьемся результатов.

Маттикайнен еще раз щелкнул ногтем по краю чашки, вызывая затихающий звон фарфора, лицо его отвердело.

– Власта, учтите, игра идет по-крупному, кто-то очень хочет сесть в мое кресло, и для этого не брезгует ничем, вплоть до раздувания истерии толпы. Предотвращая утечку информации, он пойдет на все.

– Мы готовы, – тихо сказала Боянова.

– Хотите, назову кандидатуру?

– Рискуете жестоко ошибиться, Тойво. Конечно, это кто-то из крупных современных общественных лидеров, не получивший, по его мнению, должного признания в мире, но кто именно? – Женщина покачала головой. – Давайте подождем максимально возможного сокращения альтернатив, это может быть и человек из тени.

Маттикайнен улыбнулся.

– Хорошо, я продиктую имя и спрячу запись до поры до времени. Спасибо за консультацию.

Он довел гостью до стоянки личного транспорта и смотрел вслед пинассу до тех пор, пока не услышал пси-голос «спрута»:

– Все нормально, слежки за ней не обнаружено.

На багровом фоне росло красивое, светящееся желтым и оранжевым дерево. Оно было не совсем обычным, без листьев и единого ствола, но все же походило на дерево со сложным рисунком толстых и тонких ветвей, а в местах пересечения ветви образовывали красивые сетчатые узлы и утолщения, сочащиеся алым свечением.

Фракталь, подумал Мальгин отрешенно.

– Терроморфа глубь… очень глубь… – гулким басом возвестил кто-то нависший сверху, как гора. – Трансформ здесь и здесь. – Тонкая зеленая стрелка уперлась в один, потом в другой сетчатый узел. – Нормаль футур-видение.

Мальгин напрягся, и боль водопадом хлынула в тело, наполнила его, ударила в голову…

Кругом горела рожь, дым забивал горло, огонь подбирался все ближе и ближе, и не было сил отползти. Клим закричал. Над полем повис тонкий детский вскрик:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});