Хозяйка Мельцер-хауса - Анне Якобс

кармане, но моих денег не захотел брать, ни за что на свете. Он даже заплатил за шампанское. И нет… между нами, конечно, ничего не было. Да и не могло быть. Там были только маленькие столики и старомодная, обтянутая плюшем мебель отвратительного красного цвета…

У Мари еще больше закружилась голова. Ну все, на сегодня новостей достаточно.

– И что же теперь будет? Я имею в виду – с вами обоими.

Китти задумчиво улыбнулась и пожала плечами, мол, время покажет:

– Он сказал, что Альфонс Бройер замечательный человек. До войны Жерар время от времени имел дело с банкирским домом Бройера, вот откуда он его знал.

Мари импульсивно взяла ее за руки.

– Ты уже взрослая, Китти. Возьми свою жизнь в свои руки. Слушай свое сердце и поступай так, как считаешь нужным, но помни, что у тебя есть семья и маленькая дочь. И конечно, что мы все тебя очень любим.

– О Мари, моя единственная Мари…

Китти, всхлипнув, прижалась к золовке и прошептала ей на ухо, что она знала – Мари поймет ее, и, успокоившись, ушла наконец к себе.

Войдя утром в столовую, Мари застала за завтраком Алисию и Элизабет. Судя по выражению их лиц, разговор между ними был не очень приятным. Они изо всех сил постарались встретить Мари приветливыми улыбками.

– Доброе утро, моя дорогая Мари, – приветствовала ее Алисия. – Какая ты бледная. Что, эти двое вчера так тебя измучили?

– Наоборот, мама, – пошутила она. – Когда я покончила с ними, они замертво упали в свои постели.

Элизабет сняла скорлупу с конца яйца и посыпала его солью. Алисия улыбнулась шутке Мари и возразила, что все не так уж и плохо: Иоганн давно позавтракал и ушел на фабрику. Он даже не удосужился просмотреть «Аугсбургские новости».

– Это понятно, – заметила Элизабет, когда Мари уселась на свое место и развернула белую тканевую салфетку. – То, что сейчас пишут, не очень-то поднимает настроение. Все нападают на нашу бедную Германию, как стервятники.

– Если ты надеялась отвлечь меня от темы, то я вынуждена тебя разочаровать, – сказала Алисия. – Я остаюсь при своем мнении, Элизабет. Существуют определенные правила, которых должна придерживаться дама из хорошей семьи. Даже в наше время. В частности, она не должна ходить в такие заведения, как кабаре. А если и она и зайдет туда, то не одна, а в сопровождении господина.

Ах, вот откуда дул ветер. Мари потянулась за булочками, теперь они снова были в продаже, правда, стоили в четыре раза дороже, чем раньше. В общем, почти все дорожало с пугающей быстротой. Эрнст был совершенно прав – ни в коем случае нельзя класть деньги в банк…

– Но нас было трое, – возразила Элизабет.

– Это почти ничего не меняет, Лиза!

Мари поймала гневный взгляд Элизабет и уже собиралась вступиться за нее и примирить обеих, как вдруг Лиза не выдержала:

– Если хочешь знать, мама, то я была там с одним господином. Теперь ты довольна?

Опа! Мари разрезала булочку и намазала обе половинки джемом. Она сделала глоток кофе и молча ждала вопроса, который неизбежно должен был последовать.

– Могу ли я узнать, кто тебя сопровождал? Вообще-то ты все еще официально замужем за Клаусом фон Хагеманном, не стоит об этом забывать.

Лиза воткнула маленькую перламутровую ложечку в пустую яичную скорлупу так, что та осталась в стаканчике в вертикальном положении.

– Конечно, не забыла, мама. Если тебе вдруг интересно, я думаю об этом и днем и ночью. А вчера меня сопровождал господин Винклер.

Алисия глубоко вздохнула, весь ее вид говорил о том, что ей было что сказать по этому поводу. Однако вместо этого она налила себе кофе, взяла сливки и сахар и замолчала. Мари прекрасно знала, что́ Алисия думает о дружбе Лизы с учителем Себастьяном Винклером. Это не подобает ее статусу. Если женщина развелась с мужем из благородного сословия, она не должна пасть настолько низко, чтобы сказать «да» простому школьному учителю. Но, конечно, сегодня все по-другому. Молодые женщины мыслили «современно», носили короткие юбки и стригли волосы. И кому какое дело, что считает мать, которая, как беспощадно сказала на днях Китти, была родом из прошлого века.

– Что? Господин Винклер? – вскинулась Мари. – Тот, который управлял приютом «Семи мучениц»? Я слышала о нем много хорошего. Нашел ли он за это время новую работу?

– К сожалению, нет. Его не хотят брать ни в одну из здешних школ, поэтому ему очень плохо.

– Ну, да, – заметила Алисия. – Даже если господин Винклер, как говорят, обладает педагогическими способностями, у нашего государства есть веские причины отказать ему в работе.

Элизабет ничего не ответила. Спорить с родителями о политических взглядах было бесполезно. Сама по себе республика – уже плохо, а республика Советов была бы в их глазах верной гибелью отечества.

– А где Китти? – поинтересовалась Алисия. – Я не слышала, как она вернулась домой. Она сделала это тихо, как котенок.

– Китти? – Лиза загадочно улыбнулась. – О, я думаю, она еще спит как сурок.

– Я считаю, что в половине девятого вполне можно появиться на завтрак, – недовольно проворчала Алисия. – Даже если накануне поздно вернулись. Мари же тоже…

Она не договорила, потому что в кабинете зазвонил телефон. Она хотела было встать и ответить на звонок, но в этот момент вошел Гумберт с почтой в руках, и она велела ему подойти к телефону.

– Слушаюсь, госпожа.

– Вы были великолепны вчера вечером, Гумберт! – воскликнула Элизабет. – Мы чуть не умерли от смеха.

Он коротко поклонился, проходя мимо, совсем как услужливый дворецкий. Только глаза его сияли. Да, это был успех. Даже более чем успех. Ему аплодировали несколько минут, вызывали на бис снова и снова. Теперь он знал, что аплодисменты и есть наивысшее счастье, счастье, к которому привыкаешь и к которому хочется возвращаться снова и снова.

– Большое спасибо, госпожа.

Алисия опять печально вздохнула. Перебирая стопку писем, она многозначительно посмотрела на Мари. «Так больше не может продолжаться, им придется нанять нового слугу, – казалось, говорили ее глаза. – Как жаль, что этот молодой человек так безрассудно рискует своим надежным положением ради выступлений в кабаре…»

Было слышно, как в соседней комнате Гумберт говорит по телефону. Вскоре он появился в столовой.

– Фройляйн Людерс просит вас как можно скорее прийти на фабрику, – обратился он к Мари.

– Спасибо, Гумберт. А больше она ничего не сказала?

– Нет, госпожа. Только что это срочно…

Неужели господа снова вцепились друг в друга и им понадобился посредник? Мари поднялась и пошутила, что теперь не может избавиться от призраков, которых она сама вызвала.

В коридоре она встретила поджидавшего ее Гумберта и поняла, что в столовой он сказал ей только половину правды.

– Будет лучше, если я отвезу вас, госпожа. Там, кажется, происходят странные вещи.

– Господи, да что там происходит?

– Фройляйн Людерс говорила о нападении. Она вызвала полицию.