«На суше и на море». Выпуск 2 - Альманах

Мы поблагодарили за угощение и расположились на отдых. Но наши новые знакомые не уходили. Напряженность первой встречи и последовавшие потом события, как видно, не позволили им как следует рассмотреть нас и удовлетворить свое любопытство.

Все вызывало их удивление: и наша одежда, и оружие, и предметы обихода, и даже жесты, походка, манеры…

Несколько смельчаков-мальчишек подкрались к одному из бойцов и стали ощупывать его ботинок. Но как только боец почувствовал эти осторожные поглаживания и повернулся в их сторону, ребята бросились врассыпную. Потом храбрецов окружили их соплеменники и те стали с жаром рассказывать о своих «открытиях».

ГОСТИ ИЗ ДЖУНГЛЕЙ

Прошло несколько дней. Лесные жители все больше и больше убеждались в наших добрых намерениях. Они уже не страшась приходили в наш лагерь, расположенный на краю деревни, а некоторые приглашали нас в свои легкие хижины, угощали бананами.

Мы узнали, что каждая семья владела участком банановой рощи, с которого и собирала урожай.

Кроме бананов, в пищу шло мясо разных животных. Соли здесь не знали, ее в какой-то мере заменяла трава, называемая «цинли», из которой после продолжительного кипячения в котле получали солоноватый отвар, служивший приправой к пище.

Племя было немногочисленно. Зато зверей в окрестном лесу водилось великое множество. Непуганые обитатели джунглей — олени, кабарги и другие животные — часто забредали на улицы деревушки.

Однажды мы видели, как из леса вылез медвежонок и принялся обшаривать чаны для варки пищи, обычно стоявшие перед каждой хижиной. Женщины, вооружившись дубинами, отгоняли непрошеного гостя.

Медвежонок, нахально рыча на женщин, не спеша обошел всю деревню, забрался в банановую рощу и безмятежно заснул там в тени деревьев.

В другой раз из джунглей пожаловал гость поопаснее. В то утро Ван Цзун-мин, которого мы звали просто Маленьким Ваном, стирал белье в протекавшей подле деревни речке. Услышав всплеск, он поднял глаза. На противоположном берегу всего в нескольких шагах он увидел тигренка, который осторожно пробовал лапой воду, а потом уселся и стал умываться, как кошка.

Ван зачерпнул пригоршню воды и плеснул в тигренка. Тот оскорбленно и жалостно взвизгнул. Эта невинная шутка могла иметь неприятные последствия.

На визг оскорбленного детеныша из чащи выскочила тигрица. Грозно зарычав, она на мгновение застыла, словно рассчитывала прыжок через речку.

Маленький Ван, забыв об уплывающем белье, потянулся к винтовке. И вдруг откуда-то из-за его спины вылетела стрела и царапнула тигрицу по лапе. Схватив своего детеныша за загривок, она потащила его в джунгли. Ван поднял было винтовку, чтобы выстрелить в нее, но чья-то мускулистая рука удержала его. Это был юноша из деревни. Из его взволнованного объяснения мы узнали, что «лесные люди» считают зверей своими братьями и убивают их в случае крайней необходимости.

МЫ НАХОДИМ ОБЩИЙ ЯЗЫК

Однажды к нам в лагерь пришел старейшина в сопровождении незнакомого нам мужчины с черной густой бородой. Несколько минут длилось молчание.

Неожиданно чернобородый медленно заговорил на языке народности тан:

— Уважаемые, откуда вы пришли? Вы тайцы?

Мы обрадовались, так как все, хоть немного, понимали по-тайски.

— Нет, мы ханьцы[30]. Мы бойцы Народно-Освободительной Армии и пришли сюда через горы из Мэнжунбы.

Он хорошо понимал нас.

— Из Мэнжунбы?! — взволнованно переспросил наш собеседник, но сразу же замолчал. — Это старейшина племена, — показал он потом на седобородого. — Он рад, что вы пришли к нам. Вы прогнали слонов и спасли деревню. Вы, наверно, добрые духи, посланные нам небом. Мы просим вас подарить нам счастье…

Не успели мы что-либо ответить на эту неожиданную речь, как гости встали и ушли.

Вечером мы отправились в хижину к чернобородому.

— Я не знаю, когда возникла эта деревня, — начал он свой рассказ. — Старейшина говорил мне, что его дед смертельно поссорился с Дао — вождем племени, жившего за горами на севере, и бежал сюда со своими родичами. Они и построили эту деревушку. С тех пор племя живет в этих джунглях и никто ни разу не переходил горы обратно.

— Я сам из Мэнжунбы, но однажды мне пришлось навсегда уйти из родного дома… Через день добрался сюда. В Мэнжунбу я уже не вернусь.

— Ты добрался всего за день? — переспросил я с удивлением.

— Да… Туда ведет кратчайшим путем теперь заброшенная тропинка. Но нам нет пути в старый мир. Наши предки навечно запретили пользоваться ею. Этот запрет свято соблюдает племя.

— Отец, ты помнишь, где она начинается?

— Разве забудешь дорогу в родной дом?

Мы проговорили часа четыре, старик рассказывал много интересного об обычаях «лесных людей». Но я все время думал о тропинке.

ПОЖАР

Ночью нас разбудили испуганные крики, доносившиеся из деревушки. Мы выбежали из палаток.

Над одной из хижин плясали багровые языки пламени. Пожар! Мы ринулись на помощь.

Большая тростниковая хижина пылала, как сухой костер. Жители деревни и не пытались тушить пожар. Они стояли на коленях, с ужасом наблюдая за огненным драконом, пожиравшим хижину. Одна из женщин, рыдая и крича, в исступлении протягивала к огню руки. По ее глазам мы поняли все.

Первым опомнился Ван Цзун-мин. Он вылил на себя большой чан воды и ринулся в горящую хижину. Прошла одна, две, три секунды…

Наконец в кольце огня мелькнул человек. Мы не узнали в нем нашего любимца: его лицо почернело, волосы обуглились, по одежде ползали жадные огненные змеи. Но в руках у него был маленький ребенок, оставленный в хижине, и он крепко прижимал его к груди.

В это мгновение сверху упала горящая балка. Загораживая ребенка, Baн нагнулся и подставил под бревно спину, но не выдержав тяжелого удара, упал на колени.

У Юн-ли, бросившись в огонь, поднял Вана и вытащил его из хижины. Обрадованная мать подхватила ребенка. Бойцы заливали водой и забрасывали землей догорающее пожарище.

Спасая ребенка, Маленький Ван получил сильные ожоги. На другой день его похоронили, и на могиле товарища посадили стройную пальму.

ДОРОГА ОТКРЫТА

Через несколько дней к нам пришли все жители деревни. Чернобородый подвел ко мне спасенного Ваном мальчугана я его мать и сказал:

— Мы хотим посвятить этого ребенка памяти человека, погибшего недавно. А эта молодая женщина — его мать — будет охранять могилу и ухаживать за ней. Здесь не вырастет ни одного кустика сорной травы.

Потом заговорил старейшина.