«На суше и на море». Выпуск 2 - Альманах

В зале пусто. Слева у стены прилепилось глиняное кресло. На полу из каменных плит тростниковые циновки. На них по-восточному сидят молящиеся.

В мечети царила тишина, и только легкий свист крыльев летающих под потолком голубей нарушал ее, да наши шаги гулким эхом наполняли храм.

Перед входом в башню-минарет стоит каменная плита с выбитыми на ней иероглифами. Наши переводчики с трудом разобрали лишь начальные истертые иероглифы. Они говорили о династии Цин и императоре Чен-Ло.

Поднимаясь на башню-минарет по крутой спиральной каменной лестнице и отсчитав 72 очень высокие ступени, мы не позавидовали муэдзину, которому по «долгу службы» нужно ежедневно подниматься по ним, чтобы призывать на моление «правоверных».

С высоты башни открылась необозримая даль серо-палевой пустыни, покрытой холмами кяризов и галькой, с зеленым островком турфанского оазиса в центре.

Город Турфан на несколько километров протянулся с востока на запад, а у восточной окраины, где высится башня Сулеймана, отходит на север к невысокой горной гряде Булуюк-Таг зеленая долина с редкими постройками.

Словно раздвинув горы, простирается «долина винограда», где зреет знаменитый турфанский виноград.

Справа от долины горный хребет уходил на восток. Одна из его многочисленных гор выделялась радужной окраской,

в лучах ослепительного солнца она, казалось, пылала разноцветным огнем. Это Хояньшань — «Пылающая гора», как ее называют турфанцы… Хояньшань — гора сокровищ. В ее недрах каменный уголь, железо, фосфор. Недалеко то время, когда дойдет очередь и до Хояньшани, и тогда свои ценные сокровища она отдаст людям.

— За горой Хояньшань, — рассказал наш гид Исмаил, — находится древнейший памятник — пещерный «Монастырь тысячи будд», охраняемый законом.

Переполненные впечатлениями, усталые и довольные, мы возвращались на усадьбу МТС.

В дороге нас застала ночь, на быстро потемневшем небо сразу замерцала яркая россыпь звезд и на остроконечном частоколе тополей повис серпастый месяц.

Под молодым месяцем, залившим окрестности своим холодным светом, мы въехали в ночной Турфан.

Город продолжал шумную жизнь. Его узкие улицы были полны людей. Над головами, помогая месяцу, светили дрожащим лимонно-голубым огнем калильные фонари магазинов и лавочек.

Из репродукторов, укрепленных на стволах деревьев, под аккомпанемент гулких барабанов и звонкой флейты лилась мелодичная песня уйгурской девушки. Звонким колокольчиком, соловьиной трелью рассыпался ее голос над древним городом, где еще так недавно голос девушки не звучал даже за стенами ее хижины.

Это была песня счастья уйгурских девушек, раскрепощенных народной властью.

Юй Гань-цянь

ДОРОГА В БОЛЬШОЙ МИР

Рассказ

МЫ ВЫШЛИ из Мэнжунбы[29] и три дня поднимались с хребта на хребет, углубляясь все дальше и дальше в горы. Наконец, пробившись через четыре слоя облаков, достигли перевала. Спуск вел в долину, за которой, пронзая облака сотнями острых пиков, снова громоздились горные цепи.

Это, по-видимому, и была граница земли таинственных «лесных людей», на розыски которых шел наш маленький отряд. О них мы слышали множество самых невероятных и противоречивых рассказов.

Перед нами плотной стеной стояли джунгли. Над перевитыми лианами зарослями там и тут возвышались стройные арековые пальмы, похожие на гигантские зонтики, поднятые над лесом. Что ожидало нас в этой таинственной чаще, которая, казалось, уже насторожилась при нашем приближении? Отряд углубился в джунгли.

Вдали за деревьями мелькнули острые соломенные крыши нескольких тростниковых хижин.

Как жители встретят нас? Как объяснять им наши намерения?

У небольшой рощи банановых пальм боец, шедший впереди, внезапно остановился и указал рукой вперед. За деревьями прятались обнаженные длинноволосые люди, направив в нашу сторону большие луки.

Бойцы вскинули автоматы.

— Отставить! Ни в коем случае не стрелять! Вперед! — скомандовал я.

Выпрямившись во весь рост, мы спокойно пошли прямо на них. И вдруг я вскрикнул от неожиданной острой боли: в плечо вонзилась стрела. Бойцы снова вскинули автоматы. Я знаком остановил их и, стиснув зубы, выдернул стрелу из раны. Держа ее в вытянутой вперед руке, я двинулся к стрелявшему в меня человеку.

Наша реакция на нападение очень удивила «лесных людей». Они выступили навстречу нам, хотя по-прежнему держали луки наготове.

Я остановился перед рослым сильным юношей и протянул стрелу, которую минуту назад он направил в меня. Юноша в замешательстве отступил назад. Из толпы вышел белобородый старик. Он взял у меня стрелу и рукой показал на тропинку. Мы двинулись вслед за ним.

НАПАДЕНИЕ

Едва мы прошли несколько шагов, как навстречу нам из деревни выбежала толпа громко кричавших испуганных женщин. Полосы грубой домотканой материи, которой были обернуты их тела, развевались в беспорядке. Дети путались в ногах у матерей и громко плакали.

Белобородый старик, вероятно старейшина племени, казался необычайно встревоженным. Он торопливо отдавал своим людям какие-то приказания.

Я тщетно старался понять, что случилось.

— Смотрите! Слоны! — крикнул У Юн-ли, пулеметчик нашего отряда.

Я понял в чем дело. На деревню надвигалось стадо испуганных чем-то диких слонов. Я колебался не больше секунды. Выхватив пистолет из кобуры, скомандовал:

— Вперед! Остановить! Не допустить разрушений!

Бойцы быстро рассредоточились по краю деревни. Земля дрожала от топота надвигавшихся на нас огромных животных. Они сокрушали все на своем пути: толстые стволы арековых пальм ломались, словно спички. Лавина обезумевших слонов стремительно приближалась…

— Огонь!

Пулеметная очередь ударила по ногам мчавшихся животных. Слоны смешались. Не выдержав второго залпа, они, громко трубя, повернули в сторону. На поляне остались три пораженные пулями громадные туши. Опасность миновала. Жители деревушки подбежали к нам и стали знаками выражать свою благодарность. Четверо юношей с трудом подтащили громадную ногу, отделенную от туши одного из убитых слонов, и почтительно положили ее на землю. Вероятно, это был подарок, знак уважения. Затем появились связки бананов, груды ананасов и других яств.

Мы поблагодарили за угощение и расположились на отдых. Но наши новые знакомые не уходили. Напряженность первой встречи и последовавшие потом события, как видно, не позволили им как следует рассмотреть нас и удовлетворить свое любопытство.