Путь в Европу - Сборник статей

Сорин Василе:

Вы знаете, что в начале апреля 2008 года в Бухаресте состоялся очередной саммит НАТО. Это был один из самых представительных форумов альянса. Он, кстати, проходил в здании румынского парламента – второго по величине здания в мире, построенного еще при Чаушеску. И в этом есть некоторая историческая ирония: лидеры западной цивилизации встречаются в здании, построенном коммунистическим диктатором.

Так вот, на саммите в Бухаресте, о чем вы тоже, разумеется, знаете, в полном соответствии с духом политики «открытых дверей», было решено, что Украина и Грузия станут членами НАТО. Румыния поддержала это решение, как поддерживает она и само стремление этих двух стран к членству в альянсе.

Однако предварительно Украина и Грузия должны выполнить все требования, которые предъявляются к вступающим в НАТО. Чтобы получить пропуск в этот престижный клуб, нужно проделать немалую работу, о чем мы хорошо знаем по собственному опыту.

Лилия Шевцова: А наши «патриоты» внушают российскому обществу, что в НАТО заталкивают чуть ли не силой…

Сорин Василе: Это – добровольное решение конкретного государства. Финляндия, например, может легко выполнить все требования, которые альянс предъявляет к членству в НАТО, но она не хочет вступать в него. И никто ее туда не тащит.

Лилия Шевцова: Румыния, наряду с Россией, Украиной, Болгарией, Турцией и Грузией, входит в Черноморский регион. Какова политика вашей страны в этом регионе?

Сорин Василе: Она направлена на то, чтобы он стал регионом стабильности, сотрудничества и добрососедства. Речь идет о всех странах независимо от того, входят они в НАТО и ЕС или нет. Недавно мы собирались в Киеве, где состоялась встреча министров иностранных дел стран – участниц Форума черноморского экономического сотрудничества. Обсуждались вопросы, касающиеся выработки общей позиции по проблемам, которые в нашем регионе волнуют всех. В этой встрече участвовала и Россия.

Лилия Шевцова: Пока, судя, в частности, по нынешним отношениям Украины и России, до такой общей позиции еще далеко. Следующий вопрос, который меня интересует, навеян чтением выступлений румынских политиков и аналитиков, призывающих укреплять румынскую идентичность в Молдове. Что это конкретно может означать? Кроме того, руководители ЕС – в частности, Хавьер Солана – призывают Румынию помочь Молдове в проведении реформ. Какая помощь имеется в виду?

Сорин Василе:

Румыния была первым государством, которое уже 27 августа 1991 года, через несколько часов после провозглашения Молдовой своей независимости, эту независимость признала. Спустя два дня мы установили с Молдовой дипломатические отношения. А в январе 1992-го Румыния опять-таки стала первым государством, открывшим в Кишиневе дипломатическую миссию.

Все это, на мой взгляд, свидетельствует об изначальном стремлении Румынии способствовать становлению независимого и полноценного Молдавского государства. А сегодня Бухарест предпринимает все возможные шаги для того, чтобы содействовать европейскому вектору развития Молдовы. И это понятно: мы говорим на одном языке, каковым является румынский, мы имеем сходную ментальность и единые исторические корни.

Лилия Шевцова: Не думаю, что насчет языка с вами в Молдове все согласятся. Действительно, Молдавская академия наук считает, что язык, на котором говорят в стране, является румынским. Но, судя по той дискуссии, которая шла в Молдавии в 1990-е годы, многие в ней в этом сомневаются. И в Конституции именно «молдавский язык» фигурирует в качестве государственного. А нынешний молдавский президент Воронин полагает даже, что язык этот не только имеет свои собственные корни, но и является «отцом» румынского языка. По-видимому, нынешняя молдавская элита опасается, что признание молдавского языка в качестве варианта румынского может подорвать идентичность Молдавского государства…

Сорин Василе: Такого рода лингвистические споры никак не сказываются на нашей позиции. Она заключается в том, что мы готовы помогать Молдове и в укреплении ее национальной идентичности, и в ее движении в европейском направлении.

Лилия Шевцова: Ваш министр иностранных дел Лазар Команеску так и заявил: «Румыния будет поддерживать Молдову до ее полной интеграции с ЕС». Но упомянутый мной Хавьер Солана призывает не только поддерживать, но и помогать. Вы помогаете?

Сорин Василе: Приведу конкретный пример. Как вы, наверное, знаете, законодательство ЕС – это 80 тысяч страниц разных законов и соглашений, которые являются своего рода библией Европейского сообщества. Без этого пакета нормативных актов страна, которая стремится к интеграции в ЕС, обойтись не может. И мы, имея его на румынском языке, предоставили его Молдове. Ей теперь не нужно тратить время на перевод документов.

Лиля Шевцова: Это важно, так как в Евросоюзе создан Совет «ЕС – Республика Молдова», что уже само по себе означает начало перехода к новому этапу в отношениях между Молдовой и объединенной Европой. Евросоюз обеспечивает тем самым благоприятные условия для движения Молдовы к интеграции с ЕС. И теперь действительно все зависит от того, насколько успешно она будет осваивать европейские стандарты…

Сорин Василе: Да, теперь все зависит от политической воли молдавского руководства и достижения национального консенсуса относительно движения в направлении Европы.

Лилия Шевцова: Наверное, ваша помощь Молдове предоставлением нормативов ЕС не ограничивается?

Сорин Василе: Прежде всего, нашим молдавским соседям может быть полезен опыт нашего движения в ЕС, включая опыт ошибок. Этим опытом мы охотно делимся, что, надеемся, предохранит Молдову от повторения неверных шагов, которых мы в свое время по неопытности избежать не смогли.

Лилия Шевцова: Вопрос о возможном объединении двух стран сегодня в Румынии уже не обсуждается?

Ливью Юреа:

Позвольте, я отвечу. В начале 1990-х после падения СССР не только в Румынии, но и в Молдове возникла эйфория относительно возможности их объединения. Именно тогда появились так называемые «цветочные мосты» через границы, разделявшие наши страны. Люди бросали цветы на разделительную черту в знак того, что они хотят эту черту ликвидировать. По обе стороны границы возникли движения в поддержку объединения. И многие сегодня полагают, что тогда существовала реальная возможность мирного воссоединения двух (а по сути – одного) народов, но была упущена.

Сейчас такого энтузиазма по этому поводу уже нет. Но среди различных общественных кругов как в Румынии, так и в Молдове сохраняется стремление к объединению румын и молдаван в будущем. Существует даже представление, что рано или поздно это произойдет неизбежно. Обсуждаются и некоторые проблемы, которые при таком развитии событий могут возникнуть. Одна из них заключается в том, что при объединении русское меньшинство у нас достигнет 2 миллионов человек, что больше численности венгерского меньшинства, которое проживает сегодня в Румынии. И как тогда регулировать вопросы, связанные с включением русского меньшинства в нашу жизнь, в том числе и политическую, пока непонятно…