Занавес опускается: Детективные романы (Форель и Фемида • Пение под покровом ночи • Занавес опускается) - Найо Марш

— Вроде одновременно и воет, и поет, — прошептал Фокс.

Прощай, милый котик, пушистенький мой!Даже, если ты линял, ты мне зла не причинял.А теперь навсегда, навсегда ты ушел.Но я буду вести себя хорошо.Прощай навсегда, и аминь!

— Навсегда, навсегда! — повторил тоненький голосок и снова сбился на грустный вой.

Пока они продирались сквозь первые, низкие кусты, вой смолк и наступившую тоскливую тишину нарушил громкий захлебывающийся плач.

На прогалине возле холмика свежевскопанной земли сидела девочка в белом колпаке. В холмик были воткнуты несколько цветков герани. В изголовье торчала короткая ветка с наколотой на нее полоской бумаги. Руки у девочки были выпачканы в земле, и, видимо, она терла глаза, потому что все лицо у нее было в черных потеках. Злобно уставившись на Родерика и Фокса, она опустилась на четвереньки — так припадает к земле зверек не в состоянии подчиниться инстинкту и спастись бегством.

— Ай-я-яй, — сказал Родерик. — Нехорошо! — И, не зная, как качать разговор, за неимением лучшего, воспользовался традиционным вопросом доктора Уитерса: — Что беспокоит?

Девочка судорожно всхлипнула. Родерик присел рядом с ней на корточки и прочел надпись на бумажной полоске. Большими неровными буквами было выведено:

КАРАБАС

МИР ПРАХУ ТВОЕМУ

С ЛЮБОВЬЮ ОТ ПАНТАЛОШИ

— Карабас был чей кот? — для пробы спросил Родерик. — Твой?

Панталоша свирепо посмотрела на него и отрицательно покачала головой.

— Какой же я глупый! Это ведь был кот твоего дедушки. Правильно?

— Карабас меня любил, — с пафосом заявила Панталоша. — Больше, чем Нуф-Нуфа. Он меня любил больше всех. Я с ним дружила. — Набрав силу, ее голос зазвучал пронзительно, как паровозный свисток. — И неправда! — крикнула она. — Неправда! Неправда! Я его не заразила лишаем! Ненавижу тетю Милли! Хоть бы она умерла. Хоть бы они все умерли! Я тетю Милли убью! — Она заколотила кулаками по земле. Ее взгляд случайно упал на Фокса. — А ну, катись отсюда, ты! — заорала она. — Это мое место!

Фокс поспешно отступил на шаг.

— Мне про Карабаса рассказывали и про тебя тоже, — осторожно сказал Родерик. — Ты, кажется, рисуешь картинки? Что-нибудь новое нарисовала?

— Я больше не хочу рисовать.

— Жалко. Мы собирались прислать тебе краски. Из Лондона.

Панталоша всхлипнула, но глаза у нее уже высохли.

— Кто собирался? — спросила она.

— Агата Трой-Аллен. Миссис Аллен — помнишь ее? Она моя жена.

— Вот возьму и нарисую тетю Милли! — сказала Панталоша. — У нее будут свинячьи уши, и она будет как Иуда Искариот. Они говорят, у Карабаса был стригущий лишай и что это я его заразила, только они врут, они все вруны! Не было у него никакого лишая, и я его совсем даже не заразила. Просто у него шерстка лезла.

Панталоша повалилась навзничь и самозабвенно, как в тот раз при Агате в театре, замолотила ногами по земле. Родерик нерешительно нагнулся над ней и, поколебавшись, поднял на руки. Минуты две она яростно брыкалась, но потом капитулировала и обмякла.

— Ничего, Панталоша, все будет хорошо, — беспомощно пробормотал Родерик. — Давай-ка, вытрем тебе личико. — Опустив руку в карман, он нащупал там что-то твердое. — Ой, смотри, что у меня есть. — Он вытащил картонную коробочку. — Умеешь играть в «Счастливые семьи»? — Сунув Панталоше карты, он неумело обтер ей лицо носовым платком. — Пойдемте, — сказал он Фоксу.

С притихшей Панталошей на руках он прошел через сад к ступенькам, ведущим на третью террасу. Тут девочка вдруг снова начала брыкаться, и он поставил ее на землю.

— Хочу играть в «Счастливые семьи», — хрипло сообщила она. — Хочу сейчас. Здесь.

Усевшись на корточки и все еще икая и всхлипывая, Панталоша распечатала грязными пальцами карты и стала сдавать их на троих.

— Присаживайтесь, Фокс, — посоветовал Родерик. — Будете играть в «Счастливые семьи».

Фокс неловко уселся на вторую ступеньку. Панталоша сдавала медленно, в основном по той причине, что предварительно проверяла каждую карту.

— Вы правила знаете? — спросил Родерик.

— Не уверен. — Фокс надел очки. — Это похоже на бридж?

— Не очень, но усвоите быстро. Задача игры собрать у себя одну семью. — Он повернулся к Панталоше: — Будь добра, отдай мне миссис Снипс, жену портного.

— А где «пожалуйста»? За это хожу я, — сказала Панталоша. — Ну-ка, сами дайте мне портного Снипса, его сына Снипса-младшего и его дочку, мисс Снипс. Пожалуйста!

— Черт, не везет! Держи, — Родерик протянул ей карты с портретами карикатурных персонажей, словно сошедших со страниц допотопного издания «Панча».

Панталоша положила полученные карты отдельно и села на них. Ее панталоны, подтверждая данное ей прозвище, были целиком в поле зрения.

— Так. — Она обратила затуманенный взгляд на Фокса. — А ты дашь мне…

— Разве сейчас не я хожу? — спросил Фокс.

— Нет, пока она не ошибется, ходит она, — объяснил Родерик. — Вы сейчас научитесь.

— Дай мне Грита-младшего, сына бакалейщика, — потребовала Панталоша.

— А разве она не должна сказать «пожалуйста»?

— Пожалуйста! — закричала Панталоша. — Я сказала «пожалуйста»! Ну, пожалуйста!

Фокс протянул ей карту.

— И еще миссис Грит, — продолжала Панталоша.

— Убейте, не понимаю, откуда она знает, — удивился Фокс.

— Еще бы ей не знать. Она все подглядела.

Панталоша сипло засмеялась.

— А вы дайте мне мясника, мистера Буля, — приказала она Родерику. — Пожалуйста.

— Его нет дома, — торжествующе ответил Родерик. — Вот видите, Фокс, теперь мой ход.

— Не игра, а какое-то жульничество, — мрачно заметил Фокс.

— А Бан-младший точно-преточно как мой дядя Томас, — вдруг сказала Панталоша.

Родерик мысленно заменил гротескные физиономии на картах лицами Анкредов, как их нарисовала в своем альбоме Агата.

— Да, похож, — согласился он. — Теперь я знаю, что он у тебя. Ну-ка, пожалуйста, дай мне Анкреда-младшего, сына актера.

Эта шутка привела Панталошу в неописуемый восторг. Хрипло гогоча, как развеселившийся дикарь, она стала требовать карты, называя их именами своих ближайших родственников, и игра запуталась окончательно.

— Все, хватит, — наконец сказал Родерик и был неприятно поражен, услышав в собственном голосе оттенок самодовольства. — Поиграли замечательно. А теперь, может быть, ты проводишь нас и мы познакомимся с… э-э…

— Со счастливой семьей, — невозмутимо подсказал Фокс.

— Вот именно.

— Зачем? — повелительно спросила Панталоша.

— Мы для того и приехали.

Она встала и посмотрела на него в упор. Ее запачканное грязью лицо неуловимо и странно изменилось. Кроме нормального детского желания поделиться секретом, Родерик прочел в ее глазах и нечто другое, встревожившее его своей необычностью.

— Отойдем! — попросила она. — Чего-то скажу. Нет, ему не скажу. Только вам.

Оттащив Родерика в сторону, она метнула на него косой взгляд, заставила нагнуться и обвила рукой за шею. Он ждал, ее дыхание щекотало ему ухо.

— Ну, в чем дело?

В ответ раздался даже не шепот, а тихий шелест, но каждое слово прозвучало на удивление отчетливо:

— У нас в семье есть убийца.

Он отодвинулся и посмотрел на нее — она беспокойно улыбалась.

Глава двенадцатая

ЗВОНОК И КНИГА

1

Рисунки Агаты были настолько точны и выразительны, что Родерик сразу же узнал Дездемону Анкред, едва та появилась на лестнице и взглянула с верхней ступеньки на вторую террасу, где, являя собой, несомненно, забавное зрелище, стояла вся компания, то есть он сам, Панталоша и Фокс. Увидев их, Дездемона на миг застыла в позе, исполненной той театральной претенциозности, которую так верно передала Агата.

— Ах! — глубоким контральто воскликнула она. — Панталоша! Наконец-то! — Протянув руку к Панталоше, она одновременно с нескрываемым интересом посмотрела на Родерика. — Здравствуйте. Вы наверх? Этот ужасный ребенок не дает вам пройти? Вероятно, мне следует представиться?

— Если не ошибаюсь, вы — мисс Анкред.

— А он муж миссис Аллен, — сказала Панталоша. — Спасибо, тетя Дези, но ты не очень-то нам нужна.

Дездемона в это время эффектно спускалась по лестнице. Улыбка на ее лице даже не дрогнула. Разве что на долю секунды сбился шаг. Но уже в следующее мгновение ее рука оказалась в руке Родерика. И Дездемона до того пристально посмотрела ему в глаза, что он смутился.

— Я так рада, что вы приехали, — произнесла она голосом, идущим из самых глубин груди. — Так рада! Мы ужасно, ужасно расстроены. Мой брат вам все рассказал, я знаю. — Она сжала и медленно отпустила его руку, затем перевела взгляд на Фокса.