Содержательное единство 1994-2000 - Сергей Кургинян

То, что о подобном проекте говорили либо почти бесстатусные публицисты, либо околостатусные философы вовсе не означает, что сообщество держателей подобного проекта было слабым и маломощным. И участникам истерических коллажей я бы порекомендовал вспомнить, когда, в какой компании, в каких элитных специнститутах в стране и за рубежом кто из них делал какие именно хорошо застенографированные доклады, например, на тему об управляемой революции в России по модели Великой Французской революции (жиронда, якобинцы, термидор, бонапартизм, квазиреставрация, новая революция). И кто кого планировал на главные роли в каждой из этих фаз.

Неплохо было бы вспомнить и разговоры о переходе из изнуряющей сверхдержавности в статус одного из центров мировых сил или даже в статус региональной сверхдержавы с прочными позициями в системе глобального управления.

Внутри проекта КПВ-4 (базового проекта, реального, крупного конкурента горбачевской перестройки, фактически основного проекта Ельцина) тоже существовал ряд модификаций. При этом, в отличие от модификаций в рамках других проектов, эти модификации не столько противоречили друг другу, сколько существовали в (иногда далеко не простой и не очевидной!) взаимосвязи. Пользуясь философским языком, можно сказать, что субстанция данной проектности обладала способностью менять субъектные формы, а сам проект мимикрировал, как бы перетекая из одной своей "внутриви-довой разновидности" в другую. Главные разновидности, конечно же, необходимо указать.

КПВ-4/1 – "демократическое барахтанье". При этом предполагалось, что внутри СССР, освобождающегося от других республик, а заодно от "горбачевского коммунизма" (какого коммунизма, в каком горячечном бреду он приснился?), Российская Федерация сумеет выстроить себя как буржуазное государство с помощью простейших процедур, не повреждающих комфорт освободившихся от некоего коммунизма демократических групп (Боннер, Попов, Старовойтова, Ковалев и другие). Государство будет получено "по щучьему веленью" за счет того, что Чубайс и Гайдар обеспечат новую социальную стратификацию общества, сосредоточив богатство в руках меньшинства "новых русских" и обеспечив навеки благодарность этого "все получившего" класса и его политическую поддержку.

То, что подобный класс имеет сложную внутреннюю структуру и беременен конфликтами самого разного рода, то, что класс вообще – весьма неблагодарное существо, способное менять своих выразителей, как бы оставалось за скобками. За скобками оставалось и то, что подобная буржуазная новая жизнь в случае, если она является укладообразующей (буржуазный уклад – это ведь уклад со всеми его свойствами и характеристиками, а не право прожигать жизнь и наслаждаться всем, что связано со свалившимся в руки псевдоприватизационным богатством), неминуемо будет заряжена БУРЖУАЗНЫМ НАЦИОНАЛИЗМОМ, то есть национализмом русско-буржуазным, ибо в вычлененном сегменте бывшего СССР русские составляют решающее большинство.

Что из этого вытекает и насколько это несовместимо с "халявой" а-ля Демвыбор, строителями российского капитализма (если к числу подобных относить Чубайса и Гайдара), как бы не прорабатывалось. Химерические национальные идеи Сатарова и И.Чубайса, монархические заморочки Е.Киселева и его заказчиков никакого отношения к взрывному становлению национального капитала, конечно же, не имели и не имеют. Поэтому можно считать, что и Гайдар, и Чубайс, и все остальные указанные лица не являлись субъектами данного проекта и что речь идет не о разновидности общественного устройства в рамках проекта "модерн", а о фазе в реализации круто замешанного на совсем иных дрожжах проекта, в котором субъектность сконцентрирована в других руках, а Гайдар, Чубайс и другие – это навоз в почву проекта, это провокативное начало, призванное катализировать контрастные умонастроения и дать шанс национальной модернизации.

Поэтому КПВ-4/2 – собственно национально-модернизацион-ный проект с большими или меньшими перехлестами в сторону некоей обобщенной "черносотенности" (естественной в условиях контрастных преобразований, гайдаровско-чубайсовского раздражителя и недоразрушенной традиционности российского населения) – можно считать не отдельной типологической разновидностью проекта "модерн", а сутью проекта, к которой лишь подводит КПВ-4/1. Поскольку, далее, уровень издевательств над населением в рамках КПВ-4/1 был очень высок, то по закону маятника можно было предполагать и возможность такого захлеста, при котором естественный и обязательный национализм окажется трансформирован в этнорадикализм а-ля Баркашов (с более серьезными фигурами, оседлавшими подобное направление в момент, когда оно становится политически перспективным).

Вот тут-то в очередной раз выпукло и масштабно начинала прорисовываться тема СОЗНАТЕЛЬНОЙ ВЕЙМАРИЗАЦИИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА, то есть тема спецаспекта в российской политике. На фоне этой тенденции оказывались понятнее устремления противников августовского ГКЧП.

Яснее становится и то, почему так называемым "конспирологам" типа Дугина позарез нужно мистифицировать историю советских, российских и мировых спецслужб, выдав в качестве "тупикового мифа" некую внешне очень манкую версию. Эта мистификация маркирует собой весь путь господина Дугина (и других, родственных ему, птиц гораздо более крупного полета). Все началось с заведомо извращающей реальное состояние дел в спецэлите и государстве версии, согласно которой некий анекдотичный "Орден Красного Осла" включал в себя КПСС и (внимание!) ее покорного слугу – мондиалистское НКВД-КГБ.

Этот миф о покорном слуге, представляющий собой вкусную, интеллектуально подсахаренную вариацию на тему о Лубянке как "же-лезном рыцаре партии", настолько туп и столь комически противоречит реальности, что я на 99,9% исключаю, что его творением в целом все же неглупые люди занимались "по зову сердца", веря хоть в какие-то соответствия между этим мифом и той действительной "гнилью в нашей державе", которая излилась сначала в августе 1991 года, потом в октябре 1993 года, потом в Чечне, потом в чуть не разрешившихся кровью курьезах до- и послевыборного периода. Гниль эта не иссякает. Она заражает собой всю ткань нашего и без того больного общества с напрочь разрушенным иммунитетом. И мы, дыша этой гнилью и все больше попадая под ее воздействие, поддаваясь ее скверным соблазнам, сползаем из криминального капитализма нашей постперестройки в совсем уже извращенное и превращенное Зазеркалье.

Говоря о подобной гнили, я, конечно же, имею в виду долговременный конфликт (берущий исток еще в добериевских временах) между "как бы политической полицией – НКВД, МГБ, КГБ" (а на деле, маркируемым этим институциональным "лейблом" элитно-спецслужбистским конгломератом, ибо говорить о ведомстве как субъекте вообще бессмысленно) и стержневыми структурами самой партии. Можно по-разному относиться к этому конфликту. Прославлять партию и демонизировать ее противника, право, нет никакого желания. Как нет желания вообще вводить на этой гнилой территории манихейские черно-белые схемы.

Но нельзя не видеть всей масштабности послевоенных боев с их "ленинградскими" и "мингрельскими" делами. Нельзя, анализируя процессы в элите, писать "Сталин и Берия", "Сталин и Маленков". Нельзя вообще выводить за скобки столь значимые фигуры, как долго ведавший КПК А.А.Андреев.

В этой связи расскажу один "семейный апокриф", за достоверность которого ручаться, конечно же, не могу. Друга моей семьи вызывают в высокие партийные сферы. Идет… то ли конец войны, то ли послевоенное восстановление. Скромный кабинет… Хозяин ненадолго уходит, друг семьи остается в комнате. Он ходит по кабинету, натыкается на повешенную на стену эпиграмму в скромной окантовке. Читает эпиграмму и покрывается холодным потом. Ибо эпиграмма звучит так:

Там, где ломится Гиперборея

В окна тусклые стылых морей,

Там, я знаю, все люди Андрея,

И король их – Андреев Андрей.

В те годы, понятное дело, не было ни королей (был один всемогущий хозяин, он же скромный сын партии), ни чьих-то людей (кроме как этого сына партии, да и то – "какые чьи-то люди, панымаэшь, от пролетариата оторвались!"). Но рамочка была… И хозяин в кабинете бывал… И…

Я не отвечаю за абсолютную достоверность апокрифа, хотя он пересекается со многими другими, более достоверными. Но миф это или реальность (я все же считаю, что реальность) – это вопрос отдельный. Важно, что мимо колоссального количества мифов и достоверностей подобного рода проходить запросто, не обращая внимания, могут только совсем поверхностно нахватанные дилетанты или же… "Агенты-темнилы", которым поручено скрывать суть через псевдообнаружение. Кстати, очень известный прием.

Сейчас много и обоснованно говорят, что Берия (и его полицейский клан!) планировали первую модернизационную реформу. И что же – опять будем связывать его и Сталина ничего не значащим "и"?