Письма на воде (СИ) - Гринина Наталья "NataBusinka"

Его губы дрожали, а взгляд никак не мог на чём-то остановиться, чтобы зацепиться за это что-то и осознать себя здесь и сейчас. Он не верил. Отказывался верить. Это было слишком невыносимо для правды.

– Судя по всему, это она отправляла вам письма, – заметил Чжи Мон, и голос его погас до едва различимого шёпота. – А вы не читали их.

Ван Со долго смотрел на него, растерянно и часто моргая, а потом взглянул на кучу конвертов, подписанных рукой Чжона, что пылились у трона вот уже несколько месяцев.

Неужели это её письма? Так много… И он не прочёл ни одного!

Схватив ворох конвертов, Ван Со принялся лихорадочно перебирать их, надрывая уголки, бросая и тут же берясь за следующий. Его ладони мгновенно взмокли, и плотная бумага не поддавалась. Наконец ему удалось разорвать один конверт, из которого выскользнул второй, поменьше. На нём было выведено рукой Су «Его Величеству». Этот аккуратный ровный почерк он узнал безошибочно, потому что это был и его почерк тоже. Их рукописи путал даже мастер каллиграфии, что когда-то занимался с Хэ Су…

Все остальные вскрытые конверты оказались такими же двойными.

Ван Со похолодел: это действительно были письма не от Ван Чжона.

Трясущимися руками он развернул первое попавшееся письмо и почувствовал, как под ним закачался трон.

«…Наша жизнь подобна сну. Добро и зло, любовь и ненависть – со временем всё это незаметно и бесследно исчезает.

Неужели вы всё ещё гневаетесь, полагая, что моё сердце принадлежит не вам? Я переживаю, что, покинув вас, могла зародить в вашей душе ненависть и лишить вас покоя.

Моя любовь к вам не угасла. Когда вы отказались от всего и встали подле меня под дождём, когда заслонили меня собой от летящей стрелы, вы стали тем, кого я никогда не сумею забыть.

Противоположность любви – вовсе не ненависть, а расставание. Отказ от возможности быть вместе. Боюсь, вы можете думать, что я покинула вас, а мне может начать казаться, что это вы от меня отвернулись. Я так сильно тоскую по вам, но не могу быть рядом.

Надеюсь, однажды мы встретимся вновь. Я каждый день буду ждать вас…»

Ван Со читал письма Хэ Су, одно за другим, а душа его, истекая кровью, билась в агонии и рвалась вслед за любимой, но оставалась здесь, вдали от неё, придавленная тяжестью потери и чувством вины.

И было больно. Так больно, как никогда прежде.

Боль скручивала его изнутри, исторгая из горла вместо стонов отчаянный волчий вой. От неё нельзя было уйти, скрыться или отыскать исцеление. С этой чудовищной болью не могла сравниться никакая иная из тех, что довелось пережить Ван Со. Сталь ножа в материнской руке, что вспарывала его лицо, клыки диких зверей, раздиравшие плоть до костей, жгучие щупальца яда, опутывающие всё тело, голодные наконечники стрел, рвущие кожу на поле битвы, как тонкий шёлк, раскалённые кинжалы в руках палачей, пытавших его в плену, – всё это было ничем по сравнению с той мукой, которую он испытывал сейчас. И даже его прежние страдания, связанные с Хэ Су, – всё то, что он вынес, отрывая её от себя, отпуская из дворца, отдавая другому мужчине, меркло перед осознанием – её больше нет.

Хэ Су больше нет.

Ни рядом с ним. Ни где-то во дворце. Ни в Сонгаке. Ни в Корё. Как в его давних кошмарах, которые стали явью. И что бы он ни сделал, куда бы ни пошёл, он не найдёт её и никогда не увидит. Теперь уже точно – никогда.

Содрогаясь от рыданий, рвущихся из его груди вместе с горестными стонами, Ван Со прижимал к лицу опоздавшее письмо, повторяя имя той, что касалась сейчас его мокрых щёк прохладными ладонями бумаги, хранившей её любовь.

Касалась, прощаясь и прощая его за всё, что он сделал и чего не успел.

Но он мог и должен был сделать последнее – забрать у Чжона Хэ Су. Вернуть её себе. Навсегда.

Он не может не прийти за ней.

Ведь она сама сказала: «Я буду ждать вас…»

***

Все дороги из бывшего Силла в столицу размыло недавними грозовыми ливнями такой невероятной мощи, какой в Корё не помнили со времени ритуала дождя, который когда-то провёл четвёртый принц, вернув своей земле жизнь и надежду. Но в отличие от тех благодатных струй, нынешние потоки воды были холодными слезами Небес, что оплакивали одну-единственную смерть, смывая скорбь с лица земли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Как Бэк А ни спешил в Чхунджу из родного дома, получив тревожную весть от брата о состоянии Хэ Су, он чувствовал – опоздает.

Так и случилось.

Он понял это по белым траурным лентам на сосновых ветвях у поместья четырнадцатого принца и по тишине вокруг, что из приветливой вдруг стала гнетущей.

Передав усталого коня в руки слуге, утиравшему рукавом красные глаза, Бэк А не сразу сумел заставить себя пройти в дом. Задержавшись на высоких ступенях, он оглядывал осиротевший двор, собираясь с силами, чтобы встретиться с братом.

Он знал, что Хэ Су ждала ребёнка, но не спрашивал у Чжона, чей он. А тот молчал. Хотя Бэк А догадывался, замечая, с каким теплом и тревожной заботой смотрел Чжон в осунувшееся лицо жены и как мгновенно остывал его взгляд, стоило ему скользнуть ниже, на складки одежды, скрывающие положение Су.

Чуткое сердце Бэк А подсказывало ему, кто отец ребёнка, которого она носит под сердцем. Недаром Су так трепетно поглаживала живот, чему-то тихо и печально улыбаясь. По мере того как младенец рос внутри неё, сама она таяла на глазах. Когда Бэк А пришлось покинуть гостеприимное поместье Чжона, Хэ Су уже не вставала с постели и лишь смотрела на него своими огромными глазами, набухшими от слёз. Она будто знала, что прощается с ним: долго держала его руки своими сухими невесомыми пальцами и назвала напоследок братцем – как ножом по сердцу полоснула!

Бэк А не хотел покидать Чхунджу, но его призвала серьёзно заболевшая бабушка, и он не мог отказать ей в просьбе приехать. А когда опасность миновала, ему доставили письмо Ван Чжона, в котором тот сообщал, что его супруга разрешилась от бремени, но ребёнок родился мёртвым, а сама Хэ Су день ото дня угасала, истратив последние силы и потеряв слишком много крови.

Бэк А оплакал почившее дитя по дороге сюда и отчаянно надеялся застать в живых Хэ Су.

Не успел.

Сглотнув царапающий горло комок скорби, он решительно поднялся по ступеням и распахнул двери.

Чжон в белом траурном одеянии сидел за столом, сгорбившись над нефритовой урной. Приблизившись к нему, принц судорожно вздохнул: значит, правда. Зная об этом, какой-то частью сознания он продолжал надеяться, что лекарь ошибся, а Чжон от волнения сгустил краски, и, когда он, Бэк А, вернётся, Хэ Су встретит его своей тёплой улыбкой, пусть и полной печали.

Бэк А не хотелось даже думать о том, что будет с Ван Со, когда он узнает о её смерти. Смаргивая проступившие слёзы, он не сразу заметил, что брат молча протягивает ему конверт. Развернув письмо и узнав почерк Хэ Су, Бэк А закрыл глаза.

Прощальное.

Он не успел прочитать и пары слов: двери разлетелись с громким стуком, и в комнату ворвался Ван Со. Смотреть на него было страшно. Обезумев от горя, с абсолютно дикими глазами он принялся слепо метаться по комнате, натыкаясь на предметы, и звать Хэ Су сквозь душившие его рыдания.

– Где она? – вцепился он в Бэк А, встряхнул его и тут же отшвырнул в сторону. – Су? Где ты? Не прячься! Выходи! Су… Ну где же ты?

Бэк А шагнул к нему, взял за плечи, пытаясь образумить, но тут взгляд Ван Со упал на стол и нефритовую урну, которую поглаживал Чжон, безучастный ко всему происходящему.

На какое-то мгновение Ван Со замер, глядя на погребальный сосуд, и его глаза затопил животный ужас: он тоже осознал и поверил только что. Из его груди вырвался душераздирающий стон, которым Ван Со захлебнулся, качнувшись к столу.

Мучаясь от невозможности помочь, Бэк А встал рядом, за спиной старшего брата. Он больше ничего не мог сделать для него – только поддержать, как делал это всегда.

– Чем вы были заняты всё это время? – поднял на императора воспалённые обвиняющие глаза Ван Чжон. – Не притворяйтесь сейчас, что вам больно!