Дваждырожденные - Дмитрий Морозов

Тонкостанная царевна поняла, что ей придется подчиниться воле небожителей. Ни слезы, ни мечи кшатриев не могли им помешать. В душе Дамаянти еще поблагодарила богов за подаренное право выбора, понимая, что если сейчас не сможет узнать истинного царевича Налу, то потеряет его навсегда. И тогда прекрасная Дамаянти смогла обуздать свои чувства, очистить свой внутренний взор от майи. Сосредоточившись, она вдруг увидела, что у пятерых небожителей не было на челе ни капли пота, на одежде не лежала дорожная пыль. Прояснившимися телесными очами увидела девушка, что стоят перед ней пять существ, облаченных в неувядающие венки, и глядят на нее немигающим взором. Ей даже показалось на миг, что они не касаются ногами земли. Ну, а истинный Нала тяжело упирался ногами в землю, и, вместо аромата увядшего от жары венка, был окружен запахом дорожной пыли и пота. Прозрев приметы богов, Дамаянти бросилась на шею своему любимому. Боги умчались на своей золотой небесной колеснице, восхваляя мудрость и преданность царевны. Так что, ты теперь узнаешь небожителя, если все-таки встретишь его за поворотом дороги, — сказала Лата.

— После всего услышанного я бы этого не хотел, — сухо сказал я. — Если небожители пожелают в жены апсару заповедной долины, то ведь они могут и не предоставить ей право выбора, которого удостоилась царевна Дамаянти.

Ничего не ответив, Лата повернулась на носках и заспешила в деревню. Я пошел за ней, оглядывая горные пики настороженным взором, пытаясь представить, откуда может выпорхнуть на нашу дорогу летающая колесница.

* * *

Несколько следующих дней я был предоставлен самому себе.

Арджуна с большим отрядом кшатриев, в том числе и Митрой, уехал дальше по горной дороге. Он тщетно пытался найти путь в сокрытую страну небожителей. Накула и Сахадева вместе с Джанаки и двумя десятками воинов остались в деревне. Меня же никто не обременял службой, возложив заботы о моем здоровье на старого брахмана и, слава всем местным богам, на Лату.

Дождавшись, когда я немного окрепну, а моя душа успокоится, она опять повела меня в храм. У гулкого каменного входа нас встретил уже знакомый мне старый брахман и двое почтительно улыбающихся служителей. Они поднесли нам медовую воду для утоления жажды и свежие цветы. Брахман провел нас в прохладную глубину храма, где рядом с алтарем горел священный огонь и дымились благовония. Вслед за хозяином мы уселись на подушки, набитые мягкой пахучей травой, и некоторое время предавались созерцанию пылающего огня, аккуратно настраивая свои мысли на общий лад. Наконец, брахман нарушил молчание, обращаясь прямо ко мне:

— Почему неспокоен твой дух? Почему мечутся мысли? Долгий путь прошел ты. Теперь время понять, зачем тебе это было надо. Попей, вот настой трав и меда. Мы здесь, простоте своей, все еще пытаемся хранить традиции. Ты обрядом-то не пренебрегай. Успокой разум. Иначе мои мысли за твоими не угонятся. Настой утоляет жажду, а цветы и созерцание огня — дух. Здесь у нас поспокойнее, чем в долинах юга, чувствуешь? — глаза брахмана строго заглянули мне в душу. Я невольно улыбнулся собственным ощущениям.

Покой, и правда, просачивался сквозь пелену опасений и забот, как вода горного родника сквозь мох. Брахман удовлетворенно сказал:

— Хум. Похоже, ты еще способен что-то ощущать. Думаю, тебе здесь понравится.

Да, в этом храме, вознесенном так близко к небесам, все еще жила сила, название которой я не знал, но чувствовал ее древность. Я с интересом рассматривал каменный алтарь, испещренный знаками свастики, креста и другими непонятными мне символами. Рядом на цепях висели бронзовые диски, стояли медные кувшины и статуэтки неведомых мне богов. Это были атрибуты каких-то забытых на южных равнинах священнодействий. Древние предметы, казалось, еще хранили благие мысли и веру тех, кто им поклонялся.

Брахман указал рукой на алтарь:

— Многие поколения верующих, рискуя жизнью, приходили сюда через горные перевалы. Их молитвами пропитаны даже каменные стены храма.

Он бросил взгляд на Лату, и та, поклонившись, встала с мягкой подушки и подошла к священному огню. Устремив взор на пламя, она стала читать заклинания, четко выговаривая слова и выдерживая ведомый только ей тон и ритм. Мне вдруг показалось, что стены храма завибрировали под действием ее голоса, отзываясь эхом молитв, возносимых тем, кто давно ушел. Потрясенный, я внимал голосам, освобожденным из камней, и в сердце своем поклонился духу, незримо витающему в стенах святилища.

Брахман показал мне рисунки на каменных стенах храма. Линии были почти стерты временем, но кое-где еще проступали детали рисунка летящих по небу шаров с огненными хвостами и плоских дисков, из которых в разные стороны били тонкие лучи.

— Это виманы — колесницы небожителей, — сказал брахман, — они и сейчас, бывает, проносятся над нашей долиной. По неведомым нам причинам именно здесь сохранилась нить, связующая мир небожителей с земными полями. Отсюда еще угадывается путь в их таинственную страну где-то в сердце гор.

— Значит, летающие колесницы — это не легенда? И сжигающие лучи?

— Да что виманы! — вздохнул брахман. — Все только и думают о войне. Вон, даже Арджуна не слезает с коня, ищет путь к хозяевам небесных повозок. Разве это главное? Дваждырожденного не могут интересовать эти безделицы, когда рядом скрывается величайшая тайна!

— Что может быть сейчас важнее войны и победы?

— Что толку в победе, если она ничему не научит и лишь откроет путь к новой войне?

— Значит таинственная страна в горах…

— Нет, и она сама по себе не имеет значения.

— Так что же?

— Душа человеческая. Атман. Через него он и с хозяевами колесниц небесных связан, но все недосуг это постичь… Да не пустят его такого в горные твердыни. Как же ему Юдхиштхира-то не объяснил этого. Да что там, и старший сейчас связан действием…

— Небожители, кто они? К кому рвется по горным тропам Арджуна?

Брахман развел руками и, как мне показалось, хитро взглянул на Лату:

— Откуда нам знать. Вы зовете их Хранителями мира, мы — Махатмами. Что меняют имена? Возможно, они — люди древности. Сокровенные сказания утверждают, что наши прародители пришли в этот мир чистыми, незапятнанными, открытыми добру. «По своей воле они могли возноситься на небеса, видеть воочию сонмы богов и мудрецов». Они созерцали в себе свет Атмана — Высшего Духа. Через него мы едины и с богами и с Хранителями мира. Он — огонь, который всегда присутствует в теле, как бы заключенным в сосуд, зерно духа, непрявленная сущность. Жизнь — это свойство Атмана. Но Атман не проявлен. Его созерцают лишь те кто добился ясности сознания. Только истинный йог, лучась здоровьем, способен изливать сияние Атмана, подобно светильнику в укрытом от ветра месте. Сокровенные сказания гласят:

«Сосредоточением иные Атмана сами в себе созерцают, другиеусилием мысли, иные усилием действий. Не грязнится пребывающий в каждом теле, Атман, как единое солнце весь этот мир озаряет, так Владыка Поля озаряет все Поле». Махатмы постигли эту истину и обрели власть над смертью, временем и пространством.

— Значит, они и есть боги, которым жрецы поют хвалу и льют в огонь жертвенное масло?

— Нет, они живые существа, может быть, даже похожие на нас. Уж точно, способные принимать наш облик. А боги, которых поливают маслом в храмах, есть лишь имена, олицетворяющие воплощение непознаваемого единого начала. Впрочем, нам не помогут ни те, ни другие. Поэтому тщетны попытки Арджуны найти к ним тропу пригодную для смертных.

— Разве встреча с Хранителями мира может быть тщетной?

— Ни нам, ни небожителям не под силу изменить законы кармы. Что хочет просить Арджуна? Оружие, силу? Разве мало сил дано людям? Смотри, зерно сознания, посеянное Установителем, дало могучий росток и приумножило силы людей на земных полях.

Люди действуют, не ведая последствий своих усилий. Действуешь ты. Рядом действует иной, видящий мир по-иному. Вы сталкиваетесь и гасите усилия друг друга. Так появляется соперничество, вражда. От любого желания, даже желания осчастливить других, проистекает насилие и страдание. Наши мудрые прародители, расширив границы познания и творчества, преступили черту дозволенного человеку. Но могли ли они оставаться людьми, не преступая черты? Даже на этот вопрос я уже не тщусь найти ответ. Человеческим разумом не охватить того, кто его создал.

— Значит, лучше не познавать и не действовать? — спросил я. — То есть, вообще не жить?

— Действительно, действие порождает следствие, то есть карму. Но данным тебе сознанием ты способен сам выбирать тот или иной путь действий. Надо лишь отрешиться от желаний. Ведь когда желания затуманивают твой разум, тебе начинает казаться, что весь мир устроен не так, лишен блага. Но на самом деле это Установитель в необъяснимом милосердии своем толкает тебя к осознанию собственного пути… Сначала ласково и тонко, а потом, по мере того, как сила нашего гордого и тупого сопротивления возрастает, — все более настойчиво и грозно. Ты должен постичь смысл этих перемен, не дать связать себя привязанностями или действием. Тогда воля Высших сил осознается как благодеяние. Махатмы открыты для нас, но путь к ним лежит не через перевалы, а через познание Атмана. И боги, вернее, единый Бог находится намного ближе, чем привыкли считать люди.